– Конечно, крепко. Как дерево дуб!
К ним неслышно подошла Елена Петровна и, улыбаясь, обняла всех троих за плечи.
– Какой-то митинг здесь, – сказала она, лукаво поглядывая на девочек по очереди, – и какое-то слово здесь «крепкое, как дуб».
Зина и Маша смутились. Но Тамара глядела в глаза учительнице прямо и спокойно. Все трое молчали. Елена Петровна сделала серьёзное лицо:
– Значит, тайна? Ну, не могу врываться. Тайны, конечно, полагается хранить. Будьте покойны, девочки: никакого «крепкого дуба» я не слыхала.
И она, дружелюбно кивнув головой, отошла.
– Может, скажем?.. – нерешительно произнесла Зина.
– Зачем? – прервала её Тамара. – Раз мы втроём произнесли наше обещание, то должны его помнить и хранить. И всегда, во всякой беде помогать друг другу.
У неё вышло это так красиво, будто она декламировала стихи. Зато голос Маши прозвучал совсем прозаически.
– Вот ты, Зина, и заходи за ней каждое утро, – сказала она, будто гвоздями приколачивая каждое слово. – И чтобы ты, Тамара, больше не опаздывала. Помогать так помогать.
ЗИНА СТАРАЕТСЯ ПОМОГАТЬ ДРУГУ
В отдельной квартире инженера Белокурова почти не слышно заводского гудка. Николая Сергеевича поднимает будильник – маленький, круглый, с нежным звоном будильник, который он ставит около своей постели. А чтобы этот будильник никого не тревожил в квартире, Николай Сергеевич спит у себя в кабинете, за плотно закрытой дверью.
Никто не слышит, как утром встаёт и уходит на работу Николай Сергеевич, – ни жена его Антонина Андроновна, ни дочка его Тамара, ни работница Ирина. Зачем их тревожить? Позавтракать можно и в заводском буфете… Правда, Николай Сергеевич нередко забывал и в буфете позавтракать: ведь утренние часы, если прийти пораньше, так хороши для работы!
Николай Сергеевич привычным движением приглушил будильник, быстро оделся, отдёрнул тяжёлую зелёную штору. С улицы глянуло серенькое утро, большая светлая капля пробежала по стеклу, оранжевый кленовый лист медленно пролетел мимо окна… Но Николай Сергеевич ничего этого не видел, он просто посмотрел, не идёт ли дождик и не надо ли взять прорезиненный плащ. В неясном свете осеннего утра его словно вытянувшееся лицо казалось ещё бледнее, ещё темнее казались тени вокруг глубоко сидящих глаз. Нечаянно заглянув в зеркало, он удивился: почему у него такое лицо, лицо больного человека? Устаёт он слишком, что ли?
Недавно директор остановил его с этим же самым вопросом.
«Не знаю. По-моему, не болен», – ответил, улыбаясь, Николай Сергеевич.
«Не знаете! – с упрёком возразил директор. – И никому, видно – ни вам, ни домашним вашим, – до этого дела нет? Балуете вы их, домашних-то своих, Николай Сергеевич! Думаете, никому не известно, что вы даже на работу приходите без завтрака!»
«Пусть живут, как им хочется!» – добродушно отмахнулся тогда Николай Сергеевич.
Но разговор этот оставил в душе чувство неясной горечи. Сейчас эта горечь шевельнулась снова. В самом деле, почему это о нём никто не заботится, никто не беспокоится? Почему бы Ирине не приготовить ему завтрак?
Стараясь ступать неслышно, чтобы не скрипел паркет, он прошёл в кухню. Ирина, позёвывая, расчёсывала перед зеркалом косу.
– Ирина, – обратился к ней Николай Сергеевич, – вот дело-то какое…
– Какое? – удивилась Ирина, раскрыв свои круглые блестящие глаза.
– Да вот… – Николай Сергеевич усмехнулся и пожал плечами. – Нет ли у тебя чего-нибудь поесть?
– Поесть? – Ирина ещё шире открыла глаза. – Как это – поесть?.. Чего поесть?
– Ну, чего-нибудь. Позавтракать.
Ирина откинула на спину косу и, в свою очередь, пожала плечами:
– Вы бы, Николай Сергеевич, с вечера говорили. А сейчас что же? Тут есть колбаса, но ведь это Тамаре бутерброд в школу. А грудинка – Антонине Андроновне на завтрак. Давайте сейчас сбегаю на рынок, куплю чего-нибудь…
– Что, на рынок? – испугался Николай Сергеевич. – Ну нет, матушка. Мне ждать некогда. Впрочем, не беда. Позавтракаю в буфете.
– Конечно! – весело согласилась Ирина. – А то тут пока принесёшь да пока приготовишь…
Николай Сергеевич надел шляпу; прислушавшись на мгновение к сонной тишине своей квартиры, сказал со вздохом:
– Пускай живут.
И вышел, неслышно прикрыв дверь.
«Что это сегодня с хозяином? – недоумевала Ирина, укладывая косу на голове. – Вдруг завтракать попросил…»
В прихожей раздался несмелый звонок. Ирина побежала открывать: «Уж не вернулся ли?»
Но Николай Сергеевич не вернулся. А на пороге стояла тоненькая светлоглазая девочка в синей вязаной шапочке и со школьной сумкой в руках.
