Синара молча протянула руку, и пальцы обвились вокруг восставшего любовного копья. Она стиснула его, поражаясь толщине и длине.
– Хочу, – призналась она. – Я люблю тебя, Гарри, и не делаю из этого тайны. Мне не стоило приезжать, но я мечтаю, чтобы наши тела соединились. Чтобы мы стали единым целым.
Она серьезно смотрела на него, и от этого взгляда и тепла ее руки голова Гарри закружилась, а сознание помутилось.
– Отпусти меня, плутовка, – проворчал он. – Я ничего не смогу сделать, пока ты держишь меня в плену.
– Я твоя, дорогой Уикиднесс, – заверила она, и тонкие пальцы разжались. Она обвила руками его шею и притянула к истосковавшимся губам. Гарри, застонав, стал ее целовать. Иисусе, что же так влечет и возбуждает его в ней?
«Ты ее любишь», – услышал он голос своей души, но молча покачал головой, отрицая истину, и постарался выбросить из головы все мысли, когда она стала дразнить его своим маленьким язычком, облизывая его лицо горло и грудь. Он вынудил ее лечь и принялся целовать прекрасные круглые груди, ощущая вкус сосков. Вкус сливок и масла гардении. Его зубы чуть царапали кожу, и она укусила его за плечо. Оба тяжело, затрудненно дышали. Страсть вырвалась из узды и захлестнула обоих.
– Помни, что случится, если окажешься не девственной! – прорычал он ей на ухо.
– В таком случае почему вы медлите, милорд? – смело бросила она вызов. – Боитесь узнать правду и увидеть доказательство моей любви к вам?
Он приподнялся над ней и стал входить в истомившееся лоно, медленно, дюйм за дюймом. Синара тихо охнула, потрясенная столь бесцеремонным вторжением. Она оказалась такой узкой и горячей, что он недоверчиво тряхнул головой. Ее тесный грот окружил его и сильно сдавил. Им мгновенно овладело безумие. Он должен заполнить ее целиком или погибнет от вожделения.
Граф снова толкнулся вперед и неожиданно встретил на своем пути преграду. Значит, она не лгала!
Сознание собственной вины охватило его. Она в самом деле невинна! Нужно немедленно прекратить это! Выйти из нее! Он не имеет права сделать это с ней, тем более что не собирается жениться!
Почувствовав его колебания, Синара храбро вскинула бедра, подалась вверх, торопя свое падение, и тихо вскрикнула от боли. По бледным щекам скатилось несколько слезинок. Но боль вскоре стала униматься и совсем исчезла. Она едва не рассмеялась при виде его ошеломленного лица. Но он наклонил голову и слизал прозрачные капельки.
– Ты очень своевольна, – мягко упрекнул он, начиная двигаться сначала медленными, долгими ударами мужской плоти, потом все быстрее, пока она не задохнулась.
Ее голова кружилась от сознания, что она стала женщиной. Тело остро ощущало каждый выпад его копья, словно пронзавшего самую ее душу. Синара льнула к возлюбленному. Ее голова судорожно откинулась, и он яростно зарычал, прикусив кожу ее напряженного горла. Нараставшее удовольствие становилось почти непереносимым, но он продолжал неутомимо врезаться в нее.
– Только не останавливайся! – молила Синара. А он и не мог остановиться, даже если бы и хотел. Его потребность в этой женщине становилась болезненно-отчаянной. Снова, и снова, и снова он погружался в нее и не мог насытиться, в твердой уверенности, что сходит с ума.
Но тут она громко вскрикнула. Тело на миг застыло и содрогнулось. В это мгновение его соки с невероятной силой излились в ее только что пробужденное к наслаждениям лоно. Гарри бессильно обмяк, не замечая, что Синара потеряла сознание. Когда его сердце перестало рваться из груди, он отодвинулся и соскользнул со стола. И замер.
Она лежала в обмороке, бледная и трогательно-хрупкая. На белоснежных бедрах алели начинавшие подсыхать мазки. Белая скатерть под ней забрызгана кровью – свидетельством утраченной невинности. Такие же красные следы виднелись на его мужском достоинстве.
Только теперь граф признался себе, что в душе знал все с самого начала. Несмотря на бесшабашное поведение и дерзкие выходки, в ней была некая чистота. Свежесть утренней росы. И он погубил ее! Какой порядочный человек захочет взять в жены такую?! И он сделал это намеренно, потому что хотел ее. Но ведь и она его хотела! Он не принуждал ее. Не насиловал. Она сама пришла к нему. Он предупреждал ее еще тогда, когда она начала свое неустанное преследование. Твердил, что не женится и что возьмет ее добродетель. Игра закончилась, и он выиграл. И все же не радовался. Потому что желал большего. И сомневался, что когда-нибудь устанет от нее.
– О, это было чудесно! – прошептала Синара, открыв глаза и садясь. – Скажи, так всегда бывает?
– Не знаю, – протянул он, но тут же признался: – Я сам до этой ночи не испытывал ничего подобного.
– Потому что спал не с теми женщинами. Бабушка говорит, что такое переживаешь только с тем любовником, что предназначен одной тебе, – объяснила Синара.
– Наверное, твоя бабушка права, – кивнул он, – но тебе пора домой, Син. Тебе нельзя остаться со мной.
– Знаю, – вздохнула Синара, – только не могли бы мы сделать это еще раз, прежде чем я уеду?
– Невозможно, плутовка. Тебя только что раскупорили.
– Но когда же? – настаивала она, надув губки, хотя все же принялась натягивать нижние юбки. Сорочку пришлось оставить: починить ее было уже невозможно.
– Настанет время... – пообещал он.
– В это я верю! А теперь зашнуруйте мне корсаж, милорд!
Она лениво оглядела роскошную комнату с отделанными панелями стенами, алыми гардинами и картинами, изображавшими лошадей на фоне сельских пейзажей. Взгляд ее случайно упал на багровое пятно, расплывшееся по белой ткани скатерти. Девушка тихо ахнула.
– Ты действительно оказалась невинной, – тихо пробормотал он, накидывая рубашку, прикрывшую
