– Полежу я. Крови вытекло немерено. Голова кругом идет.
– Слушай, Реостат. – Святослав обращался к шкиперу запросто, словно и не познакомились они всего несколько часов назад. – Где ты так научился мечом владеть? Да еще и двумя.
– Как самурай, – вставил Лестер. – Как Куниэда наш. Мне тоже понравилось. Ведь ты, почитай, демона один взял.
– Да как же один – если бы князь стрелой не достал его, он бы меня очень быстро измотал. – Реостат покачал рыжей головой: его длинные волосы, обычно в беспорядке торчавшие во все стороны, были аккуратно забраны в хвост. – В училище у нас был курс форсблейда. Это такая комплексная дисциплина, – пояснил он мне и Святославу, – и владение холодным оружием в нее входит в обязательном порядке. В том числе учили нас и бою на двух мечах. А как возницу закололи – я отогнал того, кто его ударил, и подхватил у бородатого меч. Меч у него был дрянной, да и легковат для меня, но под левую руку вполне сгодился, вместо щита. Эх, как Фродо-то жалко… Придется ведь его здесь оставлять. Лежать ему теперь надо, неделю как минимум, а лучше – две. Лёгкое не затронуто, но мышцы сильно порваны, и рёбра повреждены, это долго будет заживать…
– Надо бы вызвать сюда Мари, вот что, – сказал я. – Не знаю, правда, как она сюда попадет, она же имперская подданная, не федеральная…
– Мы же попали, – резонно возразил Ричард. – Ей главное – попасть в Колонию. Пусть сделает себе командировку, например. Она же работает в 'Изданиях Авеола', в отделе досье, а они выпускают эту серию – 'История автохтонных человечеств' – наверняка можно придумать ей какое-то задание на Хелауатауа… Стив может помочь с этим, Реостат?
– Легко, – отозвался шкипер. – Она правда толковая?
– Еще какая толковая, – заулыбался Святослав. – Ты бы видел! Там, в Космопорте, в том парке… Страсть какая толковая. И смелая такая!..
– Ну вот, – продолжил Лестер. – В ближайшие дни яркому все равно лежать, пока она доберется до планеты, а из Колонии свяжется с доктором Ханом, он пришлет за ней кловитов… Яркому же как-то надо будет отсюда выбираться, когда он встанет на ноги. Пусть Мари с ним будет.
Я вынул из-под одежды мультиком. Сеть он по-прежнему не ловил, но время показывал – и местное, и абсолютное.
– Ага, сейчас у нее еще ночь, – сосчитал я. – Она говорила, у нее в городе плюс шесть к абсолютному. Значит, часа через три можно ей позвонить, обсудить.
Мы помолчали.
Святослав вдруг снова перекрестился и полушепотом проговорил, обращаясь ко мне:
– А только лучше бы все это не зря, вот что я скажу. Мне Дик-то намекнул, кого нечистый забрал. Тех-то троих я не знаю, но первый… Это ж что будет – все пропадет и у меня, и у тебя? Немые и безгласные останемся…
– Если отстанемся, – кивнул я. – То же и у других, княже.
– Четвертый – вообще мой прямой предок, – пояснил Святославу Реостат. – Случись что со вторым – некуда станет возвращаться вашему самураю…
– А случись что с третьим, не станет половины моих предков, – прогудел Дик. – Да с обеих сторон, и по матери, и по отцу. Предки-то мои – из Северной Америки.
Святослав покачал головой и беззвучно зашептал что-то. Я знал, что наш князь был не так чтоб очень набожен, так что, видно, и его пробрало не меньше, чем меня.
Из дома во дворик вышел Эвис.
– Почтенный Хан закончил, – сообщил он. – Фродо теперь спит. Почтенный Хан зовет вас разделить с ним трапезу. А ты, Рыжий, хотел мыться? – мальчишка взглянул на Реостата. – Я согрею воду.
Я открыл глаза от того, что кто-то потряс меня за плечо, и, вскинувшись, первым делом схватился за меч – перед сном я долго устраивал его так, чтобы в темноте гарантированно попасть пальцами на рукоять, а не на лезвие. Ночи на Хелауатауа в это время года были темные, а жечь масло или свечи по ночам было не принято.
– Это я, Эвис, – прошептали мне в лицо. – Меч бери, да. Идем, пора.
Я проспал не больше двух часов. С трудом разгоняя сон и одновременно унимая сердце, от внезапного пробуждения бившееся в горле, я в темноте сунул ноги в сапоги, на ощупь влез в рукава суконной куртки и, осторожно неся меч вертикально, чтобы ни за что не зацепить в потемках, побрел, пошатываясь спросонок, за Эвисом – его силуэт мелькнул передо мной в слабо освещенном проеме двери. В дверях я столкнулся с Реостатом: его, как видно, Эвис разбудил чуть раньше, потому что шкипер был уже полностью одет, и мечи висели у него на поясе.
– Здорово, Майк, – хрипло прошептал Рыжий. – Поспал маленько?
– Часа два, – не менее хрипло ответил я.
– Пойдем морды сполоснем. Я бы и зубы почистил. Надо очухаться как-то.
Мы вышли во внутренний дворик и несколько минут плескались у примитивного рукомойника, пытаясь холодной водой освежить лица настолько, чтобы по крайней мере не зевать слишком отчаянно.
При красноватом свете одной из лун (второй не было видно за облаками) Эвис выглянул из дверей дома.
– Спускайтесь, – услышали мы его шепот. – Уже скоро.
Мы направились в глубину дома, ко входу в подвал. У лестницы, слабо освещенный снизу отблеском свечи, нас ждал князь Святослав.
– Дик уже спустил Фродо вниз. – Князь был полностью одет, даже шлем надвинул. – Пошли. Первый гонец прибыл. Вот-вот уже.
Мы спустились на два пролета вниз. Подвал доктора Хана был обширен: здесь у старого ученого была лаборатория – вся современная аппаратура, которую он не желал открыто держать в комнатах наверху; здесь он хранил кое-какие припасы, и здесь, как он сказал нам, часто ночевали заезжие кловиты. Я не очень понимал, какую именно роль у кловитов играл сам доктор Хан – тем более, что он, судя по всему, был верующий мусульманин; во всяком случае, одно было ясно – его обширный дом был одним из тайных центров кловитской веры в Алеума. Кловизм в королевстве Аваукула не был господствующей религией (эту роль выполнял некий культ Шести Сил), но не был и религиозным подпольем: кловиты исповедовали свою веру вполне легально, хотя местный закон запрещал им многое, что было позволено адептам Шести Сил, в частности – собрания вне молельных домов, шествия, публичные праздники, а самое главное – прозелитическую деятельность среди тех, кто поклонялся Шести Силам. Впрочем, и сама природа учения кловитов требовала от своих последователей закрытости в общении с миром, где, согласно воззрениям Клови-учителя, царил диавол. Провозглашая своей целью пролитие света учения Клови-учителя на каждую страдающую душу, кловизм тем не менее всецело полагался на добровольность прихода этих самых душ к учению, или, как было принято говорить у кловитов, к Свету. Избегая шумных сборищ и показного благочестия, кловиты жили простой и суровой жизнью, деятельно помогая нуждающимся (в том числе, и в особенности, не принадлежащим к их учению), но никоим образом не афишируя свою благотворительность.
Тусклый свет немногих свечей озарял ту часть подвала, где мешки и ящики с припасами были сдвинуты к стенам, чтобы освободить место в середине. На мешках у стены лежал бледный Фродо, при нашем с Реостатом появлении с трудом помахавший нам рукой. Доктор Хан, полный, завернутый в широкий темный бурнус, с рассыпанной по плечам обильной седой шевелюрой, восседал на массивном табурете возле Фродо. Святослав и Дик, который заново заплел волосы в тугую косу и по местной моде надвое расчесал бороду, поманили нас к себе: они сидели на ящиках у ног Таука. Юный Эвис тоже казался очень бледным и явно волновался, вертясь на табуретке у самого входа: еще бы, такое событие!
Остальных я не знал. Это все были кловиты: суровые, исполненные внутреннего достоинства бородатые физиономии мужчин, у которых непокрытые волосы были единообразно схвачены зелеными лентами; гордые и спокойные лица женщин, обрамленные одинаковыми по покрою, но разными по ткани и оттенкам платками. Часть кловитов сидела, подчеркнуто скромно стараясь не обращать на нас внимания (я уловил несколько любопытных взглядов, тут же смущенно отводимых в сторону, едва я ловил их). Остальные стояли полукругом, вполоборота к нам, слушая закутанного в длинный плащ гонца – тот
