Куски камбалы брали руками, за неимением салфеток облизывали пальцы… Непьющая Вика думала, что рюмка водки окажется для нее серьезным испытанием, но противный напиток пошел удивительно легко. Не чинясь, она поддержала и второй тост, ну а уж третий, за тех, кто в море, сам бог велел.
Давно ей не приходилось участвовать в такой приятной трапезе. Вика зажмурилась, отдаваясь ощущению счастья, но вдруг словно острый коготь царапнул по душе.
Откуда эта внезапная горечь? Почему она не может насладиться прекрасным днем в одном из красивейших мест на земле и обществом хороших людей? Почему в сердце вновь закипает отчаяние?
Она прислушалась к себе. Нет, это не было привычное ощущение вины перед Сергеем и досады от того, что он больше никогда не будет ее любить. С этим она смирилась. Ну, почти смирилась. Нет, что-то другое, пока непонятное ей, вдруг погасило яркие краски дня…
Сойдя с катера, Дайнега запоздало сообразил, что он за рулем. Выпили они немного, а морской воздух и вовсе свел опьянение на нет, но все же вести машину было небезопасно. Дорога сложная, горная, с ней справится не всякий трезвый.
– Придется ночевать у меня. – Вика постаралась, чтобы в ее голосе не звучало ни радости, ни страха.
– Добре.
В комнате был всего один диван, и никаких подручных средств, чтобы устроить Сергею отдельную постель.
Он растерянно огляделся.
– Я могу спать на полу.
– Ни в коем случае. Я же не лисичка из сказки. Ляжем вместе, если хочешь, валетом.
– У меня где-то здесь был кортик. Можем назначить его мечом целомудрия.
– Если честно, я после целого дня на воздухе безумно хочу спать. Думаю, ты тоже.
– Угу. – Он сладко зевнул. – Мы как только ляжем, сразу отрубимся и даже не поймем, что спали вместе.
Но заснуть никак не удавалось. Она каждым нервом чувствовала близость Сергея. Автоматически вернулась старая привычка – подлаживаться под его дыхание, и тело само стремилось уткнуться носом в его шею и закинуть ногу ему на бедро.
Но это совсем другая ночь, из другой жизни. Те ночи канули в прошлое и не вернутся.
Вика сама построила эту стену. Стена – как мембрана. Для дружбы проницаема, для любви – нет.
Дайнега повернулся к ней:
– Ты почему не спишь?
– Не знаю…
– Спи. Ты же знаешь, я не могу заснуть раньше тебя. Историческая память.
– Хорошо, я постараюсь.
– О чем ты думаешь?
– Не скажу. А ты?
– Тоже не скажу. Но мне кажется, мы с тобой думаем об одном и том же.
Она вздохнула:
– Наверное… Скажи честно – ты все еще сердишься на меня?
– Нет. Честно, нет.
– Ты меня простил?
– Давно. Спи.
Он легко провел ладонью по ее волосам.
– Сначала я бесился, ясное дело. А потом понял. Ты просто очень сильно устала тогда. Силы тебя покинули.
– При чем тут это?
– При том. Ты всего добивалась сама, без помощи и поддержки. Продиралась сквозь джунгли, и никто не прорубал перед тобой дорогу. И наступил момент, когда ты поняла, что больше не можешь идти вперед одна.
– Сергей, но…
– Вика, я сам виноват. Если бы я пахал столько же, сколько ты… Или хотя бы заметил твою усталость. Это я упустил тебя, и ты имеешь право меня упрекать, что из-за меня попала в руки такого подонка, как твой муж.
– Я тоже тебя прощаю, – буркнула она и повернулась к стене.
Как легко прощать, когда кончилась любовь…
Когда Вика проснулась, в комнате его уже не было. На столе ее ждали заряженная кофеварка и свежий йогурт. В пластиковой бутылке из-под воды красовалась мясистая белая роза. Вика страшно разозлилась. Дайнега встал, собрался, сбегал в магазин, а она ничего не слышала! Теперь она даже не знает, когда увидит его в следующий раз… Может быть, через два месяца. Или через год…
Она будет сидеть в его комнате, как преданная собачка, и ждать хозяина. Впрочем, она и юридически находится на положении собачки. Ни заработка, ни документов.
Она бежала от тюрьмы, но свободу не приобрела. Она потеряла возможность принимать те решения, которые считает нужными и правильными.
И это произошло гораздо раньше, не тогда, когда следователь назначил ей подписку о невыезде.
Это произошло, когда она впервые взяла взятку.
Уже тогда ей пришлось научиться хитрить, изворачиваться и бояться. Врать родителям. Молчать на собраниях и соглашаться с любыми решениями администрации, чтобы ее не лишили побочного дохода.
За каждый принесенный в конверте рубль она расплачивалась частицей своей свободы.
Что бы сказали моряки с лодки, узнав, что она не добропорядочная учительница русского языка, а беглая взяточница-докторша? Захотели бы флиртовать с ней или не пустили бы на борт? Стал бы Нейман пить с ней водку?
Наверное, они сказали бы ей: «Мы защищаем тебя, рискуя жизнью, а ты обираешь наших матерей! Не хотим тебя знать».
А вот если бы она нашла силы сказать себе: «Да, Родина платит мне очень мало денег. Но я состою у нее на службе и обязана лечить больных. Это мой долг, и я его выполню». Какой свободной была бы она теперь!
Да, она не потеряла свободы тела, но утратила кое-что более важное – свободу духа.
Теперь она не может ни любить Сергея, ни ненавидеть, ни отказаться от его дружбы, как бы тягостна она ни была. Ей придется терпеть любое его отношение к ней – просто из страха сесть в тюрьму. Терпеть, жить сегодняшним днем, не строя никаких планов, потому что ее существование целиком зависит от него.
В один прекрасный день он придет к ней и скажет: «Познакомься, вот моя жена». Ей и это придется стерпеть, улыбаясь. Она даже обидеться на него не сможет, они ведь друзья.
Не лучше ли отсидеть пару лет? Впервые в жизни Вика подумала, что наказание преступника – это благо не только для добропорядочных граждан, но и для самого преступника. Оно избавляет от мук совести и дает человеку право смело смотреть в глаза ближним.
Она говорила Балахонову, что не пойдет в суд, потому что не верит в его справедливость. Да, справедливости не будет, Ира Крымова об этом позаботилась. Но разве Вика не заслужила, чтобы ее судили продажные судьи? Если она брала взятки, почему этого не могут следователь с судьей? Вор, укравший кошелек, даже убийца имеют право на справедливый суд… А она – нет.
Если она хочет сохранить себя, нужно ехать домой и сдаваться следователю. А там как бог рассудит. Каяться она не станет, прежних показаний не изменит. Если ее посадят – что ж, она постарается это вытерпеть, говорят, доктора неплохо живут на зоне.
Представив во всех подробностях, что ее ждет, Вика утратила решимость… Но, допив кофе, поднялась и стала собирать сумку.
Вот Балахонов удивится, когда она приедет! Забавно, что он первый будет отговаривать ее от визита к следователю.
Она долго сомневалась, прощаться ли с Сергеем или уехать по-английски. Потом сообразила, что второй
