не обращая внимания на его положение. Тем временем один из трех слуг, оставшихся по моей просьбе со мной, перевернул тело Стрэпа, чтобы найти рану, оказавшуюся смертельной, и обнаружил, что тот еще теплый и дышит; после этого я немедленно пустил ему кровь, и, к невыразимой моей радости, он опамятовался: никакой раны он не получил кроме той, которую нанес ему страх. Подняв его на ноги, мы побрели вместе в придорожную гостиницу, расположенную на расстоянии полумили, где Стрэп, еще не совсем окрепший, лег в постель; вскоре вернулся третий слуга с лошадью и оружием капитана, предоставив последнему плестись за ним, как ему вздумается. По прибытии своем сей воинственный джентльмен стал горестно жаловаться на ушибы, полученные им при падении, и по совету слуги, поручившегося за мою ловкость, предложил мне отворить ему кровь, за что вознаградил меня полукроной.
Время между этим событием и обедом я провел, наблюдая игру в карты между двумя фермерами, сборщиком акциза и молодым человеком в порыжевшем плаще и сутане, который, как узнал я впоследствии, оказался кьюратом — младшим пастором соседнего прихода. Можно легко было заметить, что силы неравные и что партнеры-фермеры имеют дело с двумя шулерами, которые весьма быстро освободили их от всех наличных денег. Но больше всего я удивился, услышав, как этот пастор ответил одному из фермеров, по-видимому заподозрившему нечистую игру:
— Что это, чорт побери, приятель! Вы сомневаетесь в моей честности?
Я ничуть не изумился, обнаружив мошенника в духовном обличье, — этот тип частенько встречается и у меня на родине, но меня возмутило его недостойное поведение, выражавшееся в проклятиях, которыми он сыпал, и в распеваемых им мерзких песнях. В конце концов, желая как-то возместить ущерб, нанесенный им неосторожным мужланам, он вытащил из-под своего плаща скрипку и, посулив угостить их за обедом, начал играть и петь весьма мелодически. Такое добродушие священника столь развеселило собравшихся, что фермеры скоро забыли о своем проигрыше, и все присутствующие пустились в пляс во дворе. Пока мы так приятно развлекались, наш музыкант, завидев ехавшего к гостинице всадника, остановился и закричал:
— Джентльмены, прошу прощенья! Ей-богу, сюда едет наш ученый викарий!
Он немедленно спрятал свой инструмент, побежал к воротам и, приняв у викария поводья, помог ему сойти с лошади, очень сердечно осведомляясь о состоянии его здоровья. Этот румяный сын церкви, которому было лет пятьдесят, спешился и, поручив кьюрату свою лошадь, торжественно прошествовал в кухню, где, поместившись у очага, потребовал бутылку эля и трубку, едва удостаивая отвечать на подобострастные вопросы тех, кто осведомлялся, как поживает его семейство. Пока он услаждался таким образом среди глубокого молчания, к нему приблизился с величайшим почтением кьюрат и спросил, не удостоит ли он нас чести отобедать вместе с нами. На этот вопрос викарий ответил отрицательно, заявив, что только что посетил сквайра Бомкина, который допился до белой горячки на последних ассизах{16}, и что, уезжая из дому, он сказал Бетти, чтобы она его ждала к обеду. Покончив с трубкой и бутылкой, он встал и с важностью, приличествующей прелату, направился к двери, к которой его помощник уже подвел лошадь. Как только он уселся в седло, шутник-кьюрат, войдя в кухню, повел такую речь:
— Старый прохвост уехал, да и чорт с ним! Вот такова жизнь, джентльмены! Ей-богу, этот негодяй- викарий не достоин того, чтобы жить, однако он получает четыреста фунтов в год, чего хватило бы на двоих, а я, несчастный, поневоле должен исполнять за него всю черную работу и каждую неделю скакать миль за двадцать ради воскресной проповеди, а за сколько? За двадцать фунтов в год! Не хочу хвастать своими способностями, но… сравнение вызывает возмущение! Хотел бы я знать, почему этот чванный, толстобрюхий доктор заслуживает большего благополучия, чем я! Он может валяться в кресле у себя дома, услаждать себя лучшими яствами и питием и наслаждаться беседой со своей экономкой Бетти. Вы меня понимаете, джентльмены! Бетти приходится ему бедной родственницей, и вдобавок она хорошенькая девушка. Но это неважно. Да! И она почтительная дочь, и посещает своих родителей обязательно раз в год, хотя, признаюсь, я так и не мог узнать, в каком графстве они живут…
Тем временем обед поспел, я разбудил моего спутника, и мы весело пообедали все вместе; когда с обедом покончили и договорились, сколько кому платить, кьюрат вышел по какому-то делу и, вскочив на лошадь, оставил двух фермеров расплачиваться с хозяином, как им заблагорассудится. Когда нам сообщили об этой проделке, сборщик акциза, до сей поры молчавший, сказал со злорадной усмешкой:
— Да, это старая уловка Шаффла. Я еле удержался от смеха, когда он говорил об угощении. Да будет вам известно, что это примечательный парень. Он наскреб кое-какие крохи наук, пока служил у молодого лорда Трайфла в университете. А самых больших успехов он достиг в сводничестве. Никто не знает его талантов лучше, чем я, так как я был камердинером сквайра Тэтла, близкого друга лорда Трайфла. Шаффл попался, заложив какие-то костюмы лорда, и его выгнали, но он знал кое-что о милорде и тот не захотел доводить его до крайности, а потому помог ему получить духовное звание и позднее порекомендовал его на должность кьюрата, которую он сейчас и занимает. Однако надо удивляться ловкости парня, живет он себе припеваючи, несмотря на такое маленькое жалованье. Вы сами видели, какой он затейник и, право же, может развлечь любую компанию. Благодаря этим качествам его с охотой принимают везде, где бы он ни появился, а что до игры в карты, то в трех графствах не сыщешь никого равного ему. По совести сказать, он отчаянный пройдоха и с такой ловкостью может подменить карту, что поймать его невозможно.
Тут его перебил один из фермеров, спросивший, почему же у него нехватило честности познакомить их с этими способностями Шаффла прежде, чем они сели за игру. Сборщик акциза, не задумываясь, ответил, что незачем ему было вмешиваться в чужие дела; вдобавок он не знал, что им неведома натура Шаффла, который славится по всей округе. Этот ответ не удовлетворил фермера, который обвинил его в пособничестве и помощи мошеннику-кьюрату и настаивал на том, чтобы тот вернул проигранные им деньги; от этого сборщик акциза отказался наотрез, заявив, что к какой бы ловкости рук Шаффл ни прибегал в других случаях, но в этой игре, — он не сомневается, — Шаффл не плутовал, о чем сборщик акциза готов был свидетельствовать перед любым судом в христианском мире. С этими словами он встал и, уплатив свою часть по счету, улизнул.
Хозяин гостиницы выглянул в коридор посмотреть, ушел ли он, и, покачав головой, сказал:
— Да поможет нам бог, если каждый грешник получит по делам своим. Ну, да мы, трактирщики, не должны ссориться со сборщиками акциза. Но вот что я знаю: ежели бы его и священника Шаффла взвешивали на одних весах, то соломинка, брошенная на любую чашку, нарушила бы равновесие… Но это между нами, — закончил шепотом Бонифэс.
Глава X
Мы уже собрались со Стрэпом отправиться в путь, как вдруг заметили двигавшуюся навстречу нам по дороге толпу, оравшую и улюлюкавшую. Когда она приблизилась, мы увидели в центре ее всадника со связанными за спиной руками, в котором тотчас признали Райфла. У разбойника лошадь была хуже, чем у двух слуг, пустившихся за ним в погоню, поэтому его скоро настигли, и он, разрядив в них оба пистолета, больше не сопротивлялся и был схвачен. Слуги, сопутствуемые шумными возгласами толпы, с торжеством вели лошадь к мировому судье в соседнюю деревню, но остановились у нашей гостиницы, чтобы присоединиться к своему товарищу и промочить глотку.
Когда Райфла стащили с лошади и поставили во дворе в кругу крестьян, вооруженных вилами, я с удивлением увидел, каким жалким и пришибленным казался теперь тот, кто всего несколько часов назад привел меня в такое смятение и ужас. Мой спутник столь осмелел, видя такую перемену, что подошел к грабителю, поднес к его носу сжатые кулаки и выразил желание драться с пленным либо дубинками, либо на кулачках за одну гинею, тотчас же им предъявленную, и стал раздеваться, но я отговорил его, растолковав всю нелепость этой затеи, раз Райфл уже находится в руках правосудия, которое несомненно доставит всем
