Ночь выдалась беспокойная и трудная. Несколько раз мерное тиканье метронома в репродукторе прерывалось сигналами воздушной тревоги. Немецкие бомбардировщики летели к Кронштадту со стороны Ораниенбаума. Еще над заливом их схватывали цепкие лучи прожекторов, начинали обстреливать зенитки. Некоторые самолеты загорались, падали в море или поворачивали обратно. Отдельным удавалось прорваться. И тогда на городские кварталы обрушивались бомбы — крупные и мелкие, фугасные и зажигательные.
Особенно яростным оказался последний налет — часа в четыре ночи.
Быстрее всех вскочил Федя Столяров. Еще и соседей успел растормошить.
— Юлий! Левка! — повелительно крикнул он Ворожилову и Морозову, прикорнувшим на соседнем диване. — Вставайте, тревога!
— Опять? — простонал Юлий. Он поспешно нахлобучил шапку и, застегивая на ходу пальто, побежал следом за Федей.
От подвала, служившего бомбоубежищем, до чердака было восемь лестничных пролетов. Ребята одолели их на одном дыхании, перескакивая через две ступеньки. У чердачного окна, перед тем как вылезти на крышу, на мгновение замерли.
Лева раскачивался медленнее. Он молча посидел на диване, протер кулаком глаза, нехотя всунул ноги в стоптанные сапоги. И, шмыгнув носом, поплелся наверх, позевывая и прикрывая рот шапкой, которую нес в руке.
До крыши он добрался в самый разгар событий.
Два «юнкерса» пролетели над центром города. С пронзительным свистом упали тяжелые фугаски. Одна взорвалась во дворе соседнего дома. Рухнула стена, зазвенели разбитые стекла. Горячая воздушная волна обдала мальчишек пороховой гарью.
— Ребята, там же Леня Стахов! — простонал Лева и упавшим голосом добавил: — Был…
Пост Лени находился в подъезде рухнувшего дома. Вместе с ним дежурили несколько женщин.
Лева метнулся к слуховому окну, но его остановил строгий окрик:
— Куда? Назад! — Федя схватил Леву за рукав, торопливо объяснил: — Нельзя уходить, надо быть здесь. — И мягче: — Ему уже не поможешь.
Леня Стахов был их одноклассником. С Левой они дружили и лишь случайно попали на дежурство в разные группы.
Лева склонил голову. Его съежившаяся фигура подрагивала от всхлипываний.
Подошел Юлий, положил руку на Левино плечо.
— Не плачь, — сказал тихо. — Слезами горю не поможешь.
— Жалко, — всхлипнул Лева и вытер нос засаленным рукавом своего старенького пальто.
— Мы отомстим за него, — сказал Федя.
— За всех погибших расплатимся с фашистами, — добавил Юлий.
Словно клятву дали.
Ребята знали: у Юлия недавно погиб в бою отец — полковник Ворожилов Андрей Тимофеевич. Он командовал десантом балтийцев, высадившихся в петергофский парк осенью сорок первого.
По крыше огненным градом ударили «зажигалки». Несколько штук пробили кровлю. Зловеще шипя, бомбы рассыпались по чердаку, выплевывая струи раскаленного термита.
— За дело, ребята! — спохватился Федя и, выставив перед собой железные щипцы, кинулся к ближайшей «зажигалке».
— Оставайся здесь! — крикнул Юлий Леве. — Я на крышу!
На крыше было опаснее.
У печной трубы неистово плясала «зажигалка». Юлий подцепил ее щипцами и, держа на вытянутых руках, подтащил к краю и сбросил вниз, на мостовую.
Сразу осмотрелся: нет ли еще? В разных концах города стреляли зенитки, особенно часто — в районе гавани, где стояли боевые корабли.
В сполохах огней мелькал купол Морского собора. Стальным блеском отразилась вода в канале.
«А это что?» Тревожный вопрос самому себе заставил насторожиться. Неподалеку вверх взметнулась красная ракета. Она прочертила дугу в сторону Морского завода и погасла так же внезапно, как появилась.
За ней — вторая.
Неужели сигнал? Как поступить?
Надо запомнить место!
Он до рези в глазах вглядывался в ночную темень, но больше ничего подозрительного не заметил.
Бой постепенно затихал.
Возвратившись на чердак, Юлий поделился своими наблюдениями с Федей и Левой.
— Непонятная иллюминация, — задумался Федя. — А может, показалось тебе? Всякого много сверкало. Может, это трассирующий снаряд был? Ну, который светится, когда летит.
Федя любил точность и ясность.
— Нет, не показалось, — стоял на своем Юлий. — Была ракета, красная. Своими глазами видел. Ее ни с чем не спутаешь.
— Выходит, как в прошлый раз? — предположил Лева.
— Значит, так… — поскреб затылок Федя. — Утром пойдем к капитану.
Спустившись вниз, заглянули в соседний двор, куда упала фугаска. Там на развалинах работала пожарная команда. Молча постояли у дымящихся развалин и пошли дальше.
Лева едва сдерживал слезы.
У входа в бомбоубежище дежурная сообщила:
— Вам надо зайти к капитану Данилову. — И многозначительно добавила: — Сам звонил. Смотрите не позабудьте.
— А мы как раз сами к нему собирались, — ответил Федя. — Значит, не забудем.
Утром, как только рассвело, Федя, Юлий и Лева направились к капитану Данилову. Ходу было каких- нибудь сто метров.
Шли медленно, не разговаривая. Сказывалась бессонная ночь, усталость. Посасывало в голодных желудках. Ранний морозец ознобом пробегал по коже.
Районный штаб МПВО — местной противовоздушной обороны — занимал здание школы. Для ребят все здесь, в недавнем прошлом знакомое и близкое, стало теперь необычным и непривычным. И зенитное орудие в соседнем сквере, и часовой у входа. И грудой сваленные во дворе парты.
А внутренние помещения?
Совсем трудно узнать. Коридоры загромождены непонятными зелеными ящиками. Говорят, в них всякое военное имущество. В учебных классах вместо парт поставлены столы и железные матросские кровати. В учительской на месте расписания уроков — карта восточной части Финского залива с островом Котлин в центре. На двери директорского кабинета поверх прежней таблички прибит лист простой бумаги с надписью от руки: «Начальник штаба».
Трудно было представить, что всего несколько месяцев назад в этих стенах звучал детский смех, а в классах изучали законы Ньютона и Ома, теорему Пифагора, биографии Ломоносова и Менделеева, читали вслух стихи Пушкина и Лермонтова, Некрасова и Маяковского. В школьном клубе ставили «Недоросль» Фонвизина, сценки по юмористическим рассказам Чехова, проводили пионерские сборы.
У входа в кабинет начальника штаба остановились, заговорщически переглянулись.
— Договорились, значит, — шепотом начал Федя Столяров. — Попросим у Пал Иваныча новое задание. Он обещал, помните?
— Договорились, — сухо подтвердил Юлий, вопросительно глянув на Леву.
Лева утвердительно кивнул.
Прежде чем войти, расстегнули пальто, сняли шапки. Руками пригладили вихры. От этого у Феди еще круглее стало лицо, у Юлия нос вроде заострился, а у Левы оттопырились уши.
