–
Венсан рассердился и ощутил потребность выкурить сигарету.
– Так что оба мы – ущербные дети своего времени, – заключил он, вставая. – Жертвы неправильного воспитания и извращенных понятий о хорошем и дурном.
Перевернувшись на бок, чтобы удобнее было наблюдать за ним, стоящим перед распахнутой настежь балконной дверью в набедренной повязке из махрового полотенца, Лиза некоторое время собиралась с духом, а потом окликнула вполголоса:
–
Он повернул голову. Блеск глаз под сведенными в прямую линию бровями. Мгновенное окоченение, свидетельствующее о напряжении на грани срыва.
Она встала. Облизнула пересохшие губы.
– Я принимаю твое предложение... если оно еще в силе.
Дрогнувшей рукой он смял сигарету в пепельнице и шагнул к ней, второпях роняя полотенце. Привлек ее к себе, осыпая жадными поцелуями.
– Умная девочка.
– Но только... Подожди, дай мне сказать! – Он норовил уложить ее в постель, а она отбивалась обеими руками. – Ты женишься на убийце!
–
– Значит, на истеричке.
– Это не страшно.
– Но все равно...
– Послушай. – Он усадил ее на край кровати, сам присел на корточки и взял ее за руки, требовательно глядя ей в глаза. – Ты хочешь знать, чтo я о тебе думаю? Слушай... Ты не простила обидчика. Ты осуществила над ним свою месть, и я уважаю тебя за это. Ты осуществила ее осознанно, доступными тебе средствами, и за это я уважаю тебя еще больше. – Это было совсем не то, что он думал, а всего лишь то, что следовало сказать, тем не менее оба продолжали притворяться, что верят в этот высокопарный вздор. – Твоя жизненная позиция – это не позиция лягушонка, который тонет в молоке, а позиция лягушонка, который барахтается до тех пор, пока молоко не станет маслом. За это тебе пришлось расплачиваться неврозом, поскольку навязанная модель поведения вступила в противоречие с индивидуальной философией, и все же ты победила. – Он опустился на колени. – Позволь мне быть твоим мужем, Лиз. Никто никогда не обидит тебя, пока я жив. Никто и никогда.
Она всхлипнула, но разреветься в такую минуту было бы слишком банально.
– Я даже не знаю, что для этого нужно, – растерянно проговорила она. – Какие документы или справки...
– Прежде всего брак должен быть зарегистрирован гражданскими властями. Для этого потребуются только паспорта, твой и мой. Потом, полагаю, тебе нужно будет подумать о двойном гражданстве. Но это уже потом. Я все выясню.
С глубоким вздохом она вытянулась на постели, а Венсан, сидя рядом, завороженно смотрел на нее, как будто видел впервые. Глаза его казались то темными, то светлыми попеременно.
– Венсан, – промолвила она чуть слышно, мысленно приказывая ему лечь и вновь предъявить права на ее тело, как он делал неоднократно.
– Что?
– Так ты любишь меня?
Он издал отрывистый смешок.
– А что, по-твоему, заставляет меня делать все эти глупости, которые я делаю уже без малого три месяца? – Вздохнул, забрался на кровать, перевернул ее как куклу и по-хозяйски шлепнул по ягодицам, готовясь атаковать ее с тыла. – Нет, блондинки все-таки дуры...
– Так ты решилась? Решилась? – кричала по телефону Джемма. – Молодец, умница... – Лиза услышала, что она плачет. – Как я рада, Пресвятая Дева Мария, как я рада!..
– На это уйдет еще пара дней, а потом мы вернемся.
– Я так соскучилась, Элиза! – заливалась слезами Джемма. – Скажи Венсану, что если он будет обижать тебя, я подсыплю ему крысиного яду в суп!
– Он не ест суп, – улыбнулась Лиза. – И ты отлично это знаешь.
Лежащий рядом Венсан вопросительно ткнул себя пальцем в грудь. Лиза кивнула. Он закатил глаза.
– А потом ты родишь ему ребеночка, и я стану вам больше не нужна, – причитала Джемма. – О горе мне!
– Глупая корова, ты будешь нужна мне всегда. Кто, спрашивается, будет нянчить младенца? Уж не я ли? Нет, мне этого доверять нельзя. Я нервная, еще уроню его или...
– Тьфу, тьфу! Умолкни, гадкая женщина! Говорить такое о собственном ребенке! У тебя нет сердца... Так, значит, еще пара дней?
– Да, да, успокойся. Не грусти, любовь моя. Скоро мы будем вместе. Венсан отбирает у меня трубку... Целую!
– Привет, мой пупсик, – сказал Венсан голосом людоеда из сказки. – Тебя никто не беспокоил?
Безутешная Джемма тут же высказала ему все, что думает о грязных самцах, похищающих у девушек их невинных подруг, чтобы предаться с ними разврату. Из этого он сделал вывод, что никаких неприятных неожиданностей в их отсутствие не произошло. Что ж, это позволяло им без помех заниматься своими делами. Джемма держалась молодцом, хотя и разыгрывала по телефону шекспировские драмы. А чего вы ждали от итальянки?
Венсан уронил трубку на ковер и улегся, обняв руками подушку. Этот вечерний марафон выжал из него все соки. Доблестный воин, обессилевший от секса. Прелестная картина! Кончиками пальцев Лиза очертила маленькие окружности вокруг сморщенных шрамчиков, оставшихся на месте сигаретных ожогов.
– Она зашла гораздо дальше, чем следовало, но ты не возражал. Почему?
Он слегка улыбнулся, как будто припомнил их с Джеммой страшный секрет, относительно которого Лиза пребывала в полном неведении.
– Это была та форма расплаты, которая ее удовлетворила. Что я мог возразить?
– Расплаты? – нахмурилась Лиза. – За что?
– За то, что я выбрал тебя. Разве непонятно?
– Надо же, – пробормотала Лиза, испытывая неприятное чувство, сильно напоминающее ревность. – А я-то думала, она расплачивается с тобой за жестокость, которую ты проявил по отношению ко мне.
Он не сразу понял, о чем речь, а когда она пояснила, от души рассмеялся.
– И это ты называешь жестокостью! Я тебя умоляю... Ты даже не представляешь, сколько неписаных правил я нарушил, пытаясь учинить тебе допрос и при этом не сделаться объектом твоей ненависти.
– Например?
