о том, что им все известно. Кевин стоял отвернувшись, и насчет него ничего нельзя было сказать наверняка. Но она-то, она! Она была единственной, кто ничего не понимал. Объяснит ли ей кто-нибудь, что происходит?
– Венсан, – робко окликнула она, глядя на диск, как и все остальные. – Что это?
Он повернул голову. В остекленевшем взгляде вспыхнуло узнавание. Лиза. Элизабет. Женщина с сапфировыми глазами. Русская жена.
– Все в порядке, Лиз. Не волнуйся.
Морис уже стоял рядом, готовый выполнить любое его приказание. Немного подумав, Венсан протянул ему диск:
– Возьми. Подержи пока у себя.
В кармане у Мориса зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, он нахмурился, но все же ответил. Это был очень странный разговор. Морис молча слушал своего собеседника, а стоящие рядом люди внимательно следили за выражением его лица. Было ясно, что и на этот раз все имеют четкое представление о происходящем и только Лиза, как всегда, вынуждена строить догадки. Нет, это невыносимо! На прощание Морис произнес одно только слово: «
– Это Легран. Он едет сюда.
Филипп Торанс издал отрывистый смешок, что-то вроде низкого «Хо!», и взглянул на сына с насмешливым сочувствием:
– Сегодня у тебя тяжелый день.
– Только не нервничай, ладно? – сказал Морис, тоже начиная выглядеть виноватым, как незадолго до этого Кевин. – Я сам его встречу.
– Что ему нужно? – раздраженно спросила Франсуаза, отбрасывая волосы со лба.
Ей никто не ответил.
Не зная, как привлечь внимание Венсана, Лиза подошла и обняла его прямо при всех. Сейчас он отнюдь не производил впечатление человека, способного сдвинуть горы, наоборот, его хотелось пустить под крыло, где он смог бы хоть немного отдохнуть от грязи и жестокости этого мира. Что-то мягко толкнуло ее изнутри, и она прошептала по-русски:
– Я люблю тебя.
– Скажи еще раз, – попросил он, заглядывая ей в глаза.
Она сказала. Сказала раз, другой... Морис удалился вслед за Филиппом Торансом, но вскоре опять вышел на веранду и остался стоять в стороне.
– Эти мужчины! – с улыбкой произнесла Франсуаза, широко раскрывая объятия, чтобы поместить туда всех сразу. – Не знаю, поумнеют они когда-нибудь или нам придется до старости терпеть их тщеславие, эгоизм, высокомерие и упрямство.
– Ну-ну, дорогуша, не стоит принимать так близко к сердцу.
– Я думала, это уже в прошлом!
– Это и было в прошлом. Но я неожиданно вернулся из добровольного изгнания, и прошлое вернулось тоже, чтобы корчить свои привычные гримасы. Ничего, скоро я уеду, и все образуется.
– Думаешь, это выход? Вон Кевин хочет что-то сказать...
Венсан прикусил зубами сигарету и, шаря по карманам в поисках зажигалки, мрачно посмотрел на своего родственника.
– Извини, старик, – начал тот, испытывая неловкость от необходимости произносить все эти слова, которые все равно не помогут делу. – Кажется, я свалял дурака. Черт, я должен был догадаться, что все так и будет!
Венсан молча цедил дым сквозь зубы.
– Ну что ты молчишь? – воскликнул Кевин, стоя перед ним с несчастным видом. – Скажи что-нибудь. Скажи, что я чертов ублюдок...
– А смысл?
– Ну врежь мне, что ли!
– Что за навязчивая идея? – пожал плечами Венсан. – Я, конечно, могу врезать тебе, но поверь, ты этому не обрадуешься.
– Я-то нет, но если это доставит тебе удовольствие...
– Я не получаю удовольствия, избивая людей, Кевин. – Для описания теперешнего настроения Венсана лучше всего подходили слова «яростное веселье». – Я получаю удовольствие, укладывая их в постель. Так что, сговоримся?
– Держи карман шире! Довольно того, что ты трахал мою жену.
– Франсуаза! – повысил голос Венсан.
– Что?
– Я тебя трахал?
Она скорчила недовольную гримаску:
– Что за чушь! Нет, конечно.
– Итак, – произнес Венсан, не спуская глаз с лица Кевина, – будем считать вопрос закрытым.
Но того уже понесло.
– Так я тебе и поверил! Вы ежедневно вылизывали друг друга, как две кошки, и ты ни разу ей не засунул? Брехня!
Бросив сигарету, Венсан повернулся в его сторону:
– Ты что, плохо слушал? Ты плохо слушал, мать твою?
Они сшиблись, как два бизона, с ревом и рычанием. Несколько секунд пребывали в состоянии неустойчивого равновесия, держа друг друга за горло и издавая всевозможные звуки джунглей, после чего обнялись, с хохотом сползли вниз по стеночке и уселись прямо на каменный пол.
– Ну вот, – удовлетворенно заметил Венсан, – теперь у меня опять хорошее настроение.
Услышав шум подъезжающего автомобиля, Лиза обернулась, и вместе с ней обернулись Морис с Франсуазой. Шикарный черный «порше», описав полукруг, плавно затормозил у крыльца. Венсан подглядывал за ним через просвет между стойками балюстрады.
– Не пойдешь? – глядя на него сверху вниз, спросил Морис.
Он чуть помедлил.
– Может, попозже.
Кивнув, Морис направился к лестнице. Оставшиеся на веранде в молчании следили за тем, как он спускается по ступеням навстречу стройному молодому мужчине в отлично сшитом льняном, с легкой помятостью, костюме, обменивается с ним приветствиями, пожимает протянутую руку. Вежливо здоровается с выбравшейся из салона яркой женщиной с медно-красными волосами и ведет обоих к распахнутым дверям ресторана. Где-то на полпути незнакомец внезапно замедлил шаг и бросил пристальный взгляд в сторону маленькой компании, напоминающей коллекцию фигур из музея мадам Тюссо. Даже издалека было видно, до чего он хорош: густые темные волосы, темные брови, синие глаза. Правда, выражение лица у него было какое-то затравленное, словно он опасался, что его с минуты на минуту с позором вышвырнут вон.
– Смотри-ка, у него новая подружка, – заметила Франсуаза.
Венсан разжал губы:
– Это не подружка, это жена. Морис говорил, он женился в июне. Дочка какого-то продюсера или режиссера... я плохо слушал и ничего не помню.
– Какой ты злой!
Он улыбнулся одними губами.
– Неужели?
– Не злой, но... беспощадный.
– Еще скажи, что это смешно по прошествии стольких лет.
– Нет, это не смешно, – промолвила Франсуаза с глубокой печалью. – Это страшно. – И ни с того ни с сего добавила: – Бедное человечество!
Невольно Лиза почувствовала жалость к этому элегантному, ухоженному мужчине, по неизвестной причине утратившему благосклонность Венсана. Что он мог натворить? Увести подружку? Или... Чуть
