вдруг свернул с дороги в ущелье.
— Я тебя люблю, — сказала она Болдыреву с неприсущей ей решимостью. — Но теперь мы больше никогда не сможем быть вместе.
Он все понял и не знал, как быть. Заявить в милицию?
— Чтобы о моем позоре узнали все? — побледнела она.
Рахимбаев потерял счет дням и удивился, когда в ущелье вдруг нагрянули машины. Они начали атаку с утра. Ущелье тут же капитулировало, внеся контрибуцию тюльпанами.
Вечером, провожая Холбека в колхоз с очередной депешей, капитан сообразил, что сегодня навруз — праздник весны. В этот день не обойтись без цветов.
— Он все выдумал! — сказала Папуш майору Колчину.
Она оказалась маленькой, щуплой женщиной с бледным, словно просвечивающим лицом.
Колчин стал объяснять, как важны ее показания, чтобы предотвратить новые преступления на дорогах.
— Я ничего не знаю! — упорствовала она.
Он рассказал о Симбирцевой. Папуш замкнулась окончательно:
— Уходите!
— Во-первых, побрейтесь, — сказал Дианинов Колчину. — А во-вторых, мы не так уж мало узнали. ЗИЛ-150. Бортовой. Темно-зеленый. Дата известна. Время тоже. Гулистон. Найдем и без ее помощи. Зачем же расстраиваться?
Зазвонил телефон.
— Ваш номер в Душанбе не отвечает.
А полковнику так хотелось услышать о внучке!
— Повторите через некоторое время, — попросил он и передал трубку Колчину. — Вас соединяют.
— Танечка! — обрадовался майор. — Я тебя сразу узнал. Ну как ты там?.. Зачем маму... Я хочу с тобой... Конкурс юных математиков, говоришь?.. Вторая премия?.. Вот молодец! — И усталость прошла. — А я-то при чем? — плохо скрыл удовольствие. — Ну что там я тебе помогал... Ладно, теперь давай маму.
— Ты не забыл? — спросила жена.
— Что?.. Туфельки Мишке?.. Не туфельки. Тогда что?.. Ах да. Ну помню, конечно... Что она говорит?.. Что?!
Дианинов сразу заметил, что Колчин расстроился. Оказывается, послезавтра у Татьяны день рождения, и она хочет, чтобы он приехал. Впервые она обратилась к нему с такой просьбой, но у Колчина нет возможности выполнить ее.
Из донесения старшего лейтенанта милиции Негматова:
«Водитель Мирзоалиев Исрафил в течение года дважды перекрашивал борта. Сейчас у него ЗИЛ- 150 желтый. Какого цвета была машина 4 февраля, никто точно не помнит. Возможно, что и зеленого. В путевом листе указан Гулистон. Командировочное удостоверение подписано председателем Коргарского сельпо Ульфатовым, с которым Мирзоалиев находится в родственных отношениях».
Глава 7
ЕЩЕ КОСВЕННЫЕ УЛИКИ
Эта машина появилась в ущелье в 20 часов 47 минут. Уже стемнело, и Рахимбаев следил за ней по движению фар.
Машина приближалась к похожему на могильную плиту камню, за которым капитан устроил засаду. Рядом с ним лежал Холбек. Он прижался к земле и старался не дышать.
Вскоре они уже могли различить, что это грузовик ЗИЛ-150. Как нарочно, машина остановилась перед камнем. В кабине сидели двое. Шофер выключил фары. Потом открылась дверца кабины, и он спрыгнул на землю.
— Выходи! — приказал он кому-то. В кабине замешкались. Тогда он повторил резче: — Что, я тебя должен ждать? — В голосе прозвучала угроза.
Рахимбаев увидел женщину. Одним прыжком он оказался перед шофером. Ослепил лучом карманного фонаря.
Шофер был рослым. Едва уловимым движением выхватил из-за голенища нож. Капитан выбил нож и рванул его руку на себя. Шофер вскрикнул от боли.
Холбек пронзительно свистнул, подзывая Усмана. Старший чабан вскоре появился со сворой собак. Шофера связали. Он лежал в кузове, пытаясь сбросить веревки.
— Не дури! — приказал Усман. На всякий Случай он захватил с собой овчарку. Она щерилась, показывая клыки.
Капитан Рахимбаев сел за руль. До Зангора было сорок минут езды...
— Итак, ваша фамилия Жосанов? — спросил полковник.
— Жосанов, Жосанов, — охотно согласился шофер. — Только в чем я виноват, гражданин начальник?
— Во-первых, вы оказали сопротивление работнику милиции.
— Так ведь кто его разберет? В чупане был.
Нож лежал на столе. С искривленным клинком. Не тот ли?
— Еще вы обвиняетесь в попытке изнасилования.
Жосанов побагровел.
— Да я эту гниду... Да я... — Он не находил слов.
— Вы завезли ее в ущелье, — сказал полковник. — Это вы не будете отрицать?
Жосанов в бессильной злобе сжал кулаки.
— Никого я не завозил! Она сама говорит: свернем в ущелье. — Вид у него стал жалкий. — Завязал я, гражданин начальник. А тут эта гнида. Сама, понимаете?..
— Вот так встреча! — удивился Саидов, — Маркина?
— Здравствуйте, здравствуйте, — закивала женщина, которую завезли в ущелье Каллаканд.
Ей было лет двадцать пять. Широкобедрая, пышногрудая. Густо намалеванные глаза с поволокой.
Саидов хорошо знал ее историю. Связалась с перекупщиками. Занималась махинациями. Транжирила молодость. В последний раз отбыла срок в исправительно-трудовой колонии и тут же закружила голову инженеру из Омска. Познакомились в кинотеатре. У нее оказался лишний билет. Потом инженер прибежал в милицию: помогите, ограбили. Узнали по почерку — Маркина. Инженер увидел ее в отделении и... все простил. Стал уверять, что ничего она у него не взяла...
— Пишите заявление, — сказал Саидов. — Так, мол, и так. Шофер такой-то насильно завез меня в ущелье.
— Нет уж, — сказала Маркина. — Не буду я писать такое.
— Но ведь он завез вас в ущелье?
— Завез.
— Это вы ему показали ущелье или он сам свернул?
— Вот еще... показала. Что у меня, стыда нет?
— Значит, все-таки он завез вас в это ущелье?
— Ну да.
