У Маркиной оказалась приметная сумка. Темно-коричневая с двумя отделениями. На длинном ремне. Не Симбирцевой ли?
— Откуда у вас эта сумка? — спросил Саидов.
— Купила в Ташкенте.
— Точнее.
— В ЦУМе...
Утром пригласили для опознания Каратаева. Инженер сказал не раздумывая:
— Это сумка Симбирцевой! Одна застежка не запиралась. Она положила в сумку тетради, а застежка не запиралась.
Но застежки запирались.
Дианинов вспомнил про журналиста. Пирмухамедов еще был в районе. Пригласили в отдел.
— Ее сумка! — выбрал из десятка других, разложенных на столе.
— Чем можете доказать?
Он не приближался к столу, словно боялся дотронуться до сумки.
— Ремень был надорван. Сшит черными нитками.
Ремень оказался целым.
— Может быть, в самом деле купила она эту сумку? — засомневался Саидов.
— Запросите Ташкент, — сказал Дианинов.
Экспертиза признала: нож, изъятый у шофера Жосанова, не имеет зазубрин. Стало быть, это не тот нож, каким была убита Симбирцева.
На очной ставке Жосанов сказал твердо:
— Ты мне показала это ущелье!
— Ну я, — вдруг согласилась Маркина. — Что тут такого?
— Откуда вам известно это ущелье? — спросил Дианинов.
— Ниоткуда. Просто увидела ущелье и говорю: свернем.
— Завязал я, гражданин начальник! — уверял Жосанов.
— Ладно, — вдруг сказал Дианинов. — На этот раз вы свободны.
— Вот спасибо!
— Жосанов! — вернул его от дверей полковник. — Нож забыли.
— Да ну его к черту! — стал открещиваться Жосанов...
— Темнишь, Маркина, — сказал Саидов, показывая телеграмму из Ташкента, — Не было в ЦУМе таких сумок.
— Дайте закурить.
— Ну? — спросил Саидов, подвигая к ней портсигар.
— Ладно, — согласилась она. — Все равно вы меня так запрячете, что он не достанет. В конце февраля, — сказала Маркина, — была я в Зангоре. Крохотный городок. Не развернешься. Вышла на шоссе. Проголосовала. Подобрал грузовик (в марках не разбираюсь). Шоферу на вид лет сорок. Костлявый. В тюбетейке. Синих очках. «Сколько возьмешь?» — спрашиваю. «Не обеднеешь». Посадил он меня в кабину, а чемодан закинул под брезент в кузов.
Вначале он все молчал. Въехали мы в горы, и тут он вдруг свернул с дороги. «Это еще куда?» — «Мусульманин я». — «Ну и что?» — «Молиться, — говорит, — время». Остановил он машину в таком месте, где, кроме нас, никого не было. Вышел из кабины. Расстелил вроде бы коврик — и на колени. «Иншалла, иншалла...»
Смешно мне. Кончил молиться. Зовет. «Гляди, как хорошо тут». Подхожу к нему. «Иншалла — это что?» — спрашиваю. «Если, — говорит, — аллах пожелает!» — и меня на коврик. Ну вот, думаю, рассчитались... Потом он пиво из-под сиденья достал. Меня угощает, а сам не пьет. Обходительный. Жениться обещал. У мусульман, говорит, по закону четыре жены положено.
Стемнело, когда мы к Садбаргу подъехали. Ссадил он меня на окраине. Гляжу, перекосило всего. Нож вытащил. «Адат знаешь?» — «Откуда мне знать?» — «Сейчас разъясню». Я чуть живая от страха. «Хоть слово кому — и конец! — Нож приставил. — Машалла. — Объяснил: — Так бог пожелал!»
Из кабины вылезать не стал. Я сама свой чемодан из кузова сбросила. Да сумку эту прихватила. У него там были ящики с товарами...
Дианинов приказал:
— Дать ориентировку. Машина бортовая. В конце февраля была загружена промышленными товарами, в том числе сумками такими-то. И еще: шофер совершает религиозные обряды.
Музаффар-заде вызвал Маркину в прокуратуру. Уточнить кое-какие детали.
— Он угощал вас пивом, — напомнил следователь. — Чем откупоривал бутылки?
— Зубами. У него это ловко получалось.
Музаффар-заде направил выловленные металлоискателями пробки от пивных бутылок на стоматологическую экспертизу.
Глава 8
ИСТОРИЯ ОДНОЙ КОМАНДИРОВКИ
Саидов нарезал любительскую колбасу и принялся за хлеб. Ломтики получились тоненькие. Он пожалел, что рядом нет жены. Она бы его обязательно похвалила.
И сразу стал думать о диссертации, которую она должна защитить на этой неделе. О банкете, с которым ей без него не справиться. Вздохнул.
Колчин раздобыл кипяток и заварку.
Пришел Дианинов. На столе колбаса, масло.
— Богато живете, — сказал он.
В дверь постучала дежурная по этажу:
— Вот давеча вы беседовали с нами...
Случай, о котором хочет рассказать, произошел в августе прошлого года.
— Часов в семь утра пришла к нам в гостиницу женщина, а на самой лица нет. Поселилась в отдельном номере. Слышу, плачет. Я толкнула дверь. Заперта. Постучалась. «Кто там?» — «Дежурная». — «Что надо?» — «Может, помочь чем?» — «Нет». А потом сама позвала. Добиралась на попутном грузовике. Но шофер проколесил с ней всю ночь и напоследок ограбил. Заняла она у меня тридцать рублей. А вскоре прислала перевод. Очень просила об этой истории никому не говорить. Я и не говорила. Вам первым. Вдруг пригодится.
— Спасибо, — сказал Дианинов. — А как фамилия той женщины?
— Замонова Биби-ханум. Приезжала по каким-то делам в командировку.
— Уж не выйдем ли на преступника? — спросил Саидов, когда дежурная ушла.
— Будем проверять все версии — обязательно выйдем. — Дианинов налил в стакан остывший чай и, сделав глоток, поморщился.
Потом он разговаривал с женой. И с Машенькой. Она уже была дома. Бросить бы все сейчас — и к ним. Повод имеется. Кому-то надо лететь в Душанбе. К женщине, про которую рассказала дежурная по гостинице. Вот он и полетит.
— Закажите билет на самолет.
— На чье имя? — спросил Саидов.
— На ваше, — улыбнулся полковник. — Вы думаете, я забыл про диссертацию?
— Пусть летит Колчин, — возразил Саидов.
«Завтра у Татьяны день рождения!» — вспомнил полковник. Колчина бы он тоже отправил в Душанбе. Но лететь мог только один.
Майор стал возражать:
— У Татьяны каприз...
Саидов перебил:
