— Высокий, худой. Лет тридцати пяти.
— Во что был одет?
— Короткое пальто серого цвета. И красный шарф... Без головного убора.
— Помогите нам найти его.
— Попробую, — согласился Шакиров.
Колчин попросил уточнить, где и в какое время неизвестный остановил грузовик.
— Около восьми часов утра у переезда через железнодорожные пути, — ответил Шакиров.
— Возможно, он шел на работу, — предположил Колчин. — Завтра поедем к переезду в это же время. Не возражаете?
— Если надо...
Пригревшись на солнце, капитан Рахимбаев заснул после очередной бессонной ночи. Он выбрал укромное местечко за кошарой и видел сладкие сны.
Но он проснулся сразу, едва Холбек склонился над ним. Юноша прижал палец к губам и показал вниз. У похожего на могильную плиту камня стояла полуторка.
Капитан давно наметил путь, по которому в случае надобности можно незамеченным подкрасться к этому камню. Он пополз, прижимаясь к земле, вниз по склону, и фисташковые заросли скрыли его.
Он спешил, раздирая руки о камни и не обращая внимания на впивающиеся в ладони колючки. Вскоре он уже был на том месте, где Холбек обнаружил плащ Симбирцевой.
Еще немного — и вот он, грузовик...
Шофер свернулся калачиком на сиденье. Он был один. Полтора часа он спал. Затем не торопясь завел машину и покинул ущелье.
Вечером счастливый Холбек отправился выполнять поручение капитана. В руке у него была зажата записка с номером машины, свернувшей в ущелье.
Шакиров подъехал к переезду на десять минут раньше, чем в прошлый раз, и, свернув к обочине дороги, остановил машину.
Колчин наблюдал за ним из будки путевого обходчика. Обзор был хорошим. Место бойкое: рядом консервный завод и ремонтные мастерские. За ближайшим поворотом — депо. Чуть ближе — базар.
Людская волна выплеснулась на улицу. В это время Гулистон, где едва насчитывалось десять тысяч жителей, вправе был сравнить себя с настоящим городом.
Но вскоре поток схлынул, оставив после себя горький запах пыли, медленно оседавшей на тротуары и мостовую.
Никто к Шакирову не подходил. Он напрасно всматривался в лица прохожих, выискивая в толпе серое пальто и красный шарф.
Весь день он проторчал у переезда: менял скаты, копался в карбюраторе. Весь день майор Колчин не выходил из будки путевого обходчика.
Вечером опять нахлынул людской поток. И вновь к Шакирову никто не подошел. И вновь он, как ни всматривался, не увидел человека, который предъявил ему столь серьезное обвинение.
За день Дианинов и Саидов так находились, что ноги гудели. Но они были довольны. На всех объектах их слушали внимательно:
— Разыскивается опасный преступник, товарищи!..
Они знали — еще тысячи глаз будут следить теперь за дорогами. Еще кто-то поможет найти свидетелей, которые обязательно выведут на след.
Опять Шакиров и Колчин напрасно простояли у переезда. Правда, они несколько изменили тактику. У переезда стояли в часы «пик». А в остальное время колесили по Гулистону.
Человек в сером пальто с красным шарфом словно в воду канул. Колчин понимал, что он мог снять пальто. А Шакирова привлекало именно это пальто. Между тем дни стали теплые, и люди ходили в костюмах.
Из донесения старшего инспектора уголовного розыска Негматова:
«Председатель сельпо Ульфатов выписывает газету «Тоджикистони Совета».
— Какой из себя тот мужчина? — в который раз спрашивал Колчин.
— Высокий.
— Просто высокий или очень высокий?
Шакирова пробирал пот.
— Высокий.
— А лицо?.. Какое у него было лицо?
— Прыщеватое.
— Круглое, овальное, прямоугольное, треугольное? — допытывался Колчин,
— И такое бывает? — недоверчиво спросил Шакиров.
— Бывает.
— Правда! — вдруг озарило его. — Треугольное! Широкий лоб. Щеки скошены. Узкий подбородок. Теперь обязательно узнаю.
Полковнику Дианинову доложили:
— Машина, свернувшая в ущелье Каллаканд, принадлежит министерству мелиорации и водного хозяйства республики. Шофер вне подозрений.
Все личные дела в ремонтных мастерских они уже просмотрели и, наскоро пообедав, засели в отделе кадров консервного завода.
— Вот! — вдруг сказал Шакиров, вглядываясь в фотокарточку инженера Болдырева. Обрадовался, словно разыскал давно пропавшего родственника.
Вместе с инспектором по кадрам прошли в цех.
— Он! — подтвердил Шакиров.
— Иван Григорьевич! — окликнул Болдырева инспектор по кадрам. — Зайдите к нам на минутку.
В отделе кадров инженер увидел незнакомых людей и поздоровался. Колчин представился.
— Вы знаете этого человека? — спросил он, показывая на Шакирова.
Инженер неопределенно пожал плечами.
— Он шофер, — подсказал Колчин.
— А... а! — простонал Болдырев и сжал кулаки.
3 февраля к нему приехала студентка ленинабадского пединститута Валентина Папуш. Давно знакомы. Но ей надо кончать учебу. В ту пятницу она переночевала у него. Возвращалась в город на попутном грузовике. Вечером. В субботу. Стало быть, четвертого. Грузовик подобрал ее у переезда. Номера были заляпаны грязью. Да он и не старался их запомнить. Водителя не разглядел. Прикуривал у встречного прохожего. В это время она остановила грузовик. Все произошло мгновенно. Она села в кабину. Грузовик сразу рванулся с места.
Во вторник он вызвал ее на переговоры. Они слегка повздорили накануне. Она не явилась на переговорный пункт. В среду он вновь попытался с ней связаться. Безуспешно. Он знал, какая она отходчивая, и встревожился. В четверг последним рейсовым автобусом выехал в Ленинабад. Она не захотела его видеть. Но он все-таки прорвался к ней в общежитие. И поразился: так она изменилась за эти несколько дней.
Подруги ничего не могли от нее добиться. Но ему она рассказала все. Шофер, когда проезжали горы,
