— Раз взялись, то доведите дело до конца: будьте любезны, проводите меня до дверей дома.
И мы через Спасские ворота и Кремлевскую площадь, мимо Чудова монастыря дошли до крыльца, откуда ведет лестница на третий этаж, в квартиру Ильича. И тут уж я действительно вздохнул облегченно…
Казалось бы, чего проще — после совещания вызвать машину, но Ленину это и в голову не пришло, он скромно, незаметно вышел из зала, чтобы одному добраться домой.
Уже много лет спустя, когда мы вместе с Надеждой Константиновной работали в Наркомпросе, она как-то вспомнила, как Владимир Ильич со смехом передавал ей о нашем 'путешествии' по темной, вьюжной ночной Москве.[38]
А. А. Андреев
О ВЛАДИМИРЕ ИЛЬИЧЕ ЛЕНИНЕ[39]
Кто хоть раз в жизни видел и слышал Ленина, у того никогда не изгладится из памяти его яркий образ, настолько глубокое, неотразимое впечатление производил он на людей. Разумеется, всякие детали того времени могут в памяти уже стереться и их трудно точно передать, но Ленина, каким его приходилось видеть при жизни, забыть невозможно.
На протяжении 1917–1922 годов мне пришлось много раз видеть и слышать Ленина на митингах, съездах, заседаниях и просто в беседах. Особенно запечатлелись в памяти несколько событий и те обстоятельства, при которых они происходили. О них я и хотел бы кратко рассказать в этих заметках…
Март 1920 года. В Москву съехались с разных концов страны делегаты на IX съезд партии
Всемирный капитал ополчился против первого социалистического государства в стремлении подавить наш рабочий класс, восставший против власти капитала. Положение было действительно очень тяжелое. Для того чтобы представить себе это положение, достаточно посмотреть на карту фронтов 1918–1919 годов. Отрезаны были районы угля, нефти и металла — Донбасс, Урал и Кавказ, районы производства хлеба — Украина, Сибирь и Поволжье. Враги кольцом окружали центральные области и находились уже близко от столицы, а внутри страны эсеры и меньшевики устраивали заговоры и восстания. Но рабочий класс при поддержке крестьянства выдержал этот натиск, и уже к началу 1920 года было покончено с Колчаком на востоке, с Деникиным на юге, с Юденичем и другими врагами на западе и севере. Советская земля была очищена от— интервентов, которые с позором должны были убраться восвояси. Правда, в Крыму еще находился Врангель, а в Закавказье — англичане с меньшевиками под крылышком, но и с ними к концу 1920 года было покончено.
Страна после тяжелых испытаний в навязанной нам гражданской войне наконец впервые могла вздохнуть свободно, заняться приведением в порядок хозяйства, перейти к социалистическому строительству. Партия окрепла и закалилась в гражданской войне, численно выросла (она насчитывала в своих рядах уже свыше 600 тысяч членов). В этих условиях открылся IX съезд партии большевиков.
На съезд собрались люди со всех концов, представители всех отраслей работы партии. У меня почему-то особенно запечатлелись в памяти выступления Ленина на этом съезде, где мне довелось его видеть и слышать после довольно долгого перерыва. В конце 1917 года я был послан для партийной и профсоюзной работы на Урал, и до начала 1920 года мне только два раза пришлось видеть и слышать Ленина на съездах профсоюзов.
Открывая съезд, в своем вступительном слове[40] Ленин отметил, что съезд собрался в момент в высшей степени важный. Внутреннее развитие нашей революции привело к самым большим и быстрым победам над противником, а в силу международного положения эти победы оказались не чем иным, как победой советской революции над соединенным всемирным капитализмом и империализмом. В международном отношении, говорил Владимир Ильич, наше положение никогда не было еще так выгодно, как теперь. Мы спокойно и уверенно можем приступить к задачам мирного хозяйственного строительства. Приобретенные уроки мы должны суметь использовать для решения более трудных задач социалистического строительства.
После избрания президиума и утверждения порядка дня Ленин, встреченный бурными аплодисментами делегатов, выступил с отчетным докладом ЦК[41]. Надо сказать, что этот великий человек всегда испытывал искреннее смущение, когда его приветствовали. Он просто не знал в это время, что ему на трибуне делать. Он то показывал делегатам на свои часы: мол, время уходит, но аплодисменты только усиливались, то вытаскивал носовой платок, хотя в этом не было надобности, искал что-то в карманах жилета и т. п. Это смущение было так характерно и естественно для Ленина, в котором сочетались черты гения и человека необыкновенной простоты и скромности.
Ленин начал свой доклад с анализа причин победы Советской республики в гражданской войне.
Ленин говорил: меньшевики, эсеры и другие представители мелкобуржуазной демократии утверждали, что задачи гражданской войны для нас неразрешимы, что Россия отстала, ослабла и не может победить, раз революция на Западе затянулась. И нам приходилось поэтому, оставаясь на своей позиции, с полной твердостью и сохранением абсолютной уверенности говорить, что мы победим, приходилось проводить лозунги 'Все для победы!' и 'Все для войны!', и решающую победу на фронтах гражданской войны мы одержали. Что же лежало в самой глубокой основе того, что такое историческое чудо произошло, что слабая, обессиленная, отсталая страна победила сильнейшие страны мира? И он отвечал: мы видим, что это были централизация, дисциплина и неслыханное самопожертвование. Капиталистическая собственность разъединяет врагов Советской власти, а мы объединяем все больше и больше миллионов трудящихся. Капиталисты различных стран, хотя бы они и обладали военной мощью, создавали Лигу наций, разъединены. Их единство — сплошная фикция и обман.
Мы, говорил далее Ленин, строили правоту, уверенность в победе Октябрьской революции на том, что брали такое дело, к которому, несмотря на трудности и препятствия, будут присоединяться миллионы трудящихся во всех странах. Мы знали, что у нас есть союзники, что надо уметь проявить самопожертвование в одной стране, на которую история возложила почетную, трудную задачу, чтобы неслыханные жертвы окупились сторицей.
Все наши враги, как бы они ни были формально объединены, оказались разъединенными, капиталистическая собственность разлагала их, бросала друг против друга и превращала их из союзников в диких зверей, тогда как мы выходили более закаленными, более сильными. У нас есть всемирная основа, бесконечно более широкая, чем в каких бы то ни было прежних революциях. У нас есть международный союз с пролетариатом, который нигде не записан, не оформлен, ничего не представляет из себя с точки зрения 'государственного права', а в действительности, в разлагающемся капиталистическом мире, представляет из себя все. Эта основная и самая главная причина в последнем счете дала нам верную победу и продолжает быть непреоборимым и неиссякаемым источником нашей силы.
Правители капиталистических стран кричали на весь мир: 'Никогда не прекратим войны с узурпаторами, разбойниками, захватчиками власти, противниками демократии, большевиками!', но они, заключая договоры десятки раз с разными русскими белогвардейцами, теперь сидят у разбитого корыта. И этот полный распад наших противников, которые были уверены, что они что-то из себя представляют, показывает, что они ничего из себя не представляют, кроме кучки капиталистических зверей, перессорившихся между собой, и совершенно бессильны сделать что-либо нам. А большевизм, который рассматривался как курьез, стал мировым явлением. Советская система оказалась всемирным историческим явлением.
Только благодаря тому, продолжал Ленин, что партия была на страже, дисциплинированна, и потому, что авторитет партии объединял все и по ее лозунгу, как один, шли десятки, сотни, тысячи и в конечном счете миллионы, — только поэтому чудо, которое произошло, могло произойти и мы оказались в состоянии победить, несмотря на неоднократные походы империалистов Антанты и всего мира. Эта сторона дела
