наших госбюджетных, но и в хозрасчетных учреждениях нередко имеется излишек штатного контингента, что, следовательно, влечет за собой и лишние расходы. Завет Ильича и в этом отношении нами еще недостаточно выполнен.
Владимир Ильич никогда не закрывал глаза на то, что мы делаем иногда ошибки в нашей работе, он только хотел, чтобы мы учились меньше делать ошибок. И здесь он требовал от нас, чтобы мы использовали опыт старых специалистов, которые пошли к нам работать, предостерегая, однако, чтобы мы не попадали впросак, чтобы они не вводили нас в заблуждение нашим легковерным отношением и приемом всего на веру, без проверки.
Вопрос о 'спецах', об их использовании, у нас имеет свою длинную историю. Но ее начало упирается, как и все остальные вопросы этого первого периода управления, в выдвинутые Ильичем предложения. И как всегда, он начал с того, что 'взял быка за рога'. Нам нужно учиться управлять, нам нужно использовать опыт тех, которые приобрели его раньше за счет буржуазии. Но они привыкли к лучшим условиям материального существования, чем мы могли им предоставить в то время, когда рабочий класс испытывал большие материальные трудности. В нашей тарифной политике тогда был взят курс на уравнительную систему. Как известно, она фактически началась еще с того момента, когда Владимир Ильич еще во время пребывания правительства в Ленинграде предложил всем наркомам и ответственным работникам получать поровну по 500 рублей (по тогдашнему времени это была небольшая сумма). Эта система уравнительности с твердо установленным максимумом оплаты не давала возможности более высокой оплаты лучшей части специалистов. Владимир Ильич, учитывая необходимость побудить специалистов к ревностной работе, предложил выделить в различных областях советского строительства некоторых специалистов и назначить им повышенную оплату.
Вначале (по предложению Ильича) было решено СНК, что по всей Республике будет выделено для оплаты выше максимума 500 таких выдающихся людей в различных областях науки, техники, искусства. Была создана Комиссия под председательством тов. Стучки, в составе тов. Ленгника и меня в качестве представителя от Наркомтруда для рассмотрения заявлений отдельных специалистов, причем Владимир Ильич дал нам наказ премировать действительно достойных. Разногласия разрешались СНК. Владимир Ильич интересовался прохождением нашей работы, мы делали доклады и утверждали списки в СНК. Однако вскоре эта цифра 500 под напором наркоматов расширилась до 1000. Нужно вспомнить обстановку уравнительности в оплате, тяжелое материальное положение рабочих, продолжавшийся саботаж части специалистов, чтобы понять трудность разрешения этого вопроса в то время. Вскоре СНК пришлось, однако, еще больше расширить рамки оплачиваемых выше максимума специалистов. По предложению же Ильича был дополнительно включен в круг лиц, оплачиваемых выше максимума, ряд работников, которые вначале не были пропущены Комиссией, вследствие жесткости наказа Владимира Ильича ('действительно достойных'). Но действительность показала необходимость расширения наказа, и Владимир Ильич пошел на это, ибо он был революционером в строительстве государства и мертвые буквы постановления не связывали его, когда жизнь вносила свои поправки.
Вопрос о постановке специалистов в лучшие условия материального существования для наиболее целесообразного использования их тесно связан с этим мероприятием, выдвинутым Ильичем. Существовавшая с конца 1918 г. комиссия по распределению академических пайков под председательством тов. Покровского также была организована с санкции Владимира Ильича. Ильич придавал все большее значение нашему умелому использованию ученых и специалистов, а следовательно, и постановке их в лучшие материальные условия, и по его инициативе в конце 1920 г. организуется при СНК Центральная комиссия по улучшению быта ученых (ЦКУБУ). До сих пор в условиях наших все еще ограниченных ресурсов проблема повышенной оплаты специалистов сохраняет свое первоначальное значение. Помнится, как Ильич на возникающие часто сомнения в возможности и необходимости таких мер выделения специалистов в лучшие условия, в то время когда рабочим туго жилось, указывал, что, несмотря на то что рабочим так трудно живется, каждый сознательный из них скажет нам, что мы правильно поступаем, ибо, привлекая специалистов к добросовестной работе, тем самым способствуем наибольшему укреплению нашей государственности и развитию хозяйства.
Владимир Ильич неоднократно повторял на заседаниях СНК и СТО, что мы еще мало культурны вообще и особенно в области техники, что нам нужно использовать для этого не только наших специалистов, но всякие другие представляющиеся возможности. В 1920 г. в связи с возвращением в Россию реэмигрантов из Америки и некоторой тягой сюда немецких рабочих возникает целый ряд проектов и предложений со стороны различных групп американских и германских рабочих о сдаче в аренду или передачу им в эксплуатацию фабрик, заводов и совхозов. Владимир Ильич относился к этим предложениям очень сочувственно, видя в них один из способов повышения нашей техники. Он только требовал детального изучения этих предложений, создавая для этого специальные комиссии. Когда это движение приняло более устойчивый характер, по его предложению была создана особая комиссия по реэмиграции при Наркомтруде. В связи с отдельными предложениями различных групп в СТО и СНК возникали неоднократные споры, жаркие прения между ведомствами. Были противники таких предложений. Так, например, помню, что большие возражения вызвал вопрос о передаче группе рабочих из Америки стоявшего тогда завода АМО; ВСНХ предлагал, чтобы они взяли Ленинградский завод РЕНО, который не предполагалось тогда пустить в ход в ближайшее время. Завод же АМО, как хорошо оборудованный, мог быть пущен через некоторое время самим ВСНХ. Владимир Ильич парировал такие возражения, указывая, что у нас имеется какое-то невежественное недоверие к этим новым начинаниям, что мы должны пойти им навстречу, что такой завод может быть показательным и для наших хозяйственников, и для наших рабочих, что работа американцев может научить тех и других, как мы должны работать в Советской России.
Более трудным для разрешения явился другой аналогичный вопрос — это передача специально организуемой группе американских рабочих на определенных условиях части Кузнецкого угольного бассейна в разработку. Голландским коммунистом-инженером тов. Рутгерсом, проживавшим в Америке, была создана специальная организация, автономная индустриальная колония — АИК, под названием 'Кузбасс', которая бралась по определенному договору восстановить и разработать этот богатый коксом район. Этот договор был как бы пролетарской концессией, ибо наше правительство обязывалось по нему дать на каждого прибывающего рабочего определенную сумму денег, с тем чтобы такую же сумму вносил каждый из них, при обязательстве со стороны американцев привозить с собою из Америки инструменты и некоторые машины. Они должны были по условию через определенный срок поставить образцовое, прибыльное хозяйство. Ввиду того что речь шла о передаче очень богатого залежами кокса участка и что государству вместе с тем нужно было вносить определенные денежные суммы, этот проект встречал серьезные возражения со стороны некоторых членов СНК. Была назначена комиссия для обсуждения этого вопроса, к которой был привлечен Наркомтруд. Владимиру Ильичу приходилось при разборе этого вопроса часто критиковать консерватизм многих из наших руководящих товарищей, которые, по его мнению, слишком 'кичатся своими успехами и знаниями и не хотят воспользоваться опытом более высокой технической культуры', тем более что руководство этой организации иностранными коммунистами, инженерами и техниками обеспечивало, по мнению Ильича, и добросовестную постановку дела. После долгих мытарств и междуведомственных трений удалось наконец этот договор утвердить на заседании СТО. Я должен к этому добавить один штрих. Ввиду того что дело долго затягивалось из-за несогласия некоторых руководящих товарищей, наши иностранные товарищи коммунисты нервничали и жаловались Владимиру Ильичу на волокиту. Владимир Ильич знал, что в таком сложном деле неизбежна затяжка, но, чтобы успокоить тов. Рутгерса, он поручил тов. Аванесову и мне написать тов. Рутгерсу письмо с изложением причин задержки и состояния вопроса. Он очень внимательно относился в таких случаях к иностранным товарищам, уча и нас этому, указывая нам на то, что иностранные товарищи не знают наших условий, что им легко запутаться в лабиринтах наших междуведомственных трений. Владимир Ильич чрезвычайно серьезно ценил это начинание. Помимо политического международного значения — ибо организация 'Кузбасс' широко пропагандировала симпатию к Советской России, вербуя участников этого общества для поездки в Россию, — это должно было иметь производственное значение, в буквальном смысле этого слова, и показательное значение. Этой организации пришлось пережить много мытарств и еще неоднократно обращаться к Владимиру Ильичу, а последнему приходилось писать свои так хорошо знакомые нам записочки или звонить по телефону. В конце концов американская колония 'Кузбасс' выбилась на большую дорогу — это признают теперь даже ее бывшие противники. Только Ильичу не удалось дожить до того, чтобы видеть успехи этого начинания, которому он
