Благодеяния… А Катя ловила себя на мысли, что было бы все-таки лучше, если б продолжал править Чулалонгкорн, а она оставалась без титула. Пусть бы и не появилась еще одна реликвия в священной комнате Парускавана, где стоял буддистский алтарь… Рядом с фамильным золотым листом, подтверждающим титул принца Питсанулока, к стене прикрепили скромную японскую саблю в зеленых ножнах. Ничем особо не примечательная с виду, она была дорога членам королевской семьи как символ наследника престола. Именно ее вручили пятнадцать лет назад Вачиравуду при присвоении ему титула кронпринца, а теперь передали ближайшему родственнику короля, имеющему право после него стать продолжателем династии Чакри.
Не должно бы быть поводов для недовольства… Откуда же эта тревога?..
В Бангкок прилетел первый аэроплан. С многочисленными посадками добирался он из Франции – продемонстрировать достижения современной техники. Нужно было подыскать подходящее летное поле, и Лек, по десять часов не покидая седла, объезжал всю округу, пока не остановился на Дон Муанге, а потом, как был в бриджах для верховой езды и сапогах со шпорами, первым из сиамцев поднялся в воздух. Первым увидел, как трава, камни и кусты вдруг сливаются в одно зеленое полотно. Еще выше – и земля предстает картой: мозаика полей, темные квадратики крыш, голубая сетка каналов… Будущее за воздушным транспортом! И главнокомандующий сиамской армией принц Чакрабон лично отбирает четырех молодых офицеров для обучения во Франции искусству пилотирования. На него же, как на ближайшего родственника короля, возложена миссия по приглашению гостей на церемонию коронации Вачиравуда, и он относится к подготовке торжеств со всей ответственностью, как и ко всему, что приходится делать. Дела, дела…
Если бы только дела! Что-то помимо них тревожило Лека. Лихорадочный блеск в глазах некоторых офицеров? Разговоры шепотом, замолкающие при его приближении или сразу переходящие в подчеркнуто громкие и официальные?
Тревога Лека передалась жене.
Беспокойство томило Катю, и она ничем не могла унять его. Бессонные часы бесконечно тянулись в душной ночной мгле. Хотелось подойти к окну, но останавливала боязнь скрипом половиц потревожить Лека.
Накапливалась неудовлетворенность жизнью. Огромный Парускаван, десятки слуг, визиты во дворец и тем не менее – башня из слоновой кости. Сколько можно выискивать себе занятия лишь для того, чтобы заполнить время? Сначала изучала язык и обычаи. Потом ждала появления на свет Ежика, наслаждалась его лепетом, первыми шагами. Переустраивала Парускаван, создавала маленький свой зоосад. Вот именно – свой, свое, для себя. Выдуманные заботы, помогающие заглушить тоску. А если Катя исчезнет? Мало что изменится. Чом проследит, чтобы Ежик был накормлен и обихожен, расскажет ему вечернюю сказку. Прислуга, как обычно, накроет стол – Намарона не допустит опоздания обеда и на минуту… Если бы хоть постоянной поддержкой были любовь и внимание Лека! Но он полностью погружен в мир, недоступный ей, мир бурный и по-мужски серьезный, – даже во сне, случалось, бормотал он бессвязно: «Аэроплан… пушки… офицеры…» А при чем тут Катя? Ни при чем. Ненужность. Вот слово которое пришлось произнести, пусть и мысленно. Леку давно уже не до задушевных бесед. Короткие распоряжения, мимолетные вопросы о здоровье ее и сына… Господи, да на каком же языке он с нею говорит? Когда как. Смесь тайского, английского, русского… Слезы навернулись на глаза от жалости к себе. С новой силой потянуло в Россию. Да еще вчерашняя газета – две строчки мелким шрифтом среди потока сообщений: «Русское торговое судно „Фетида“ зашло в Бангкок за рисом, перцем, тиком и шеллаком».
Россия, Русь, росинка, россиянка…
Катя опомнилась, лишь выйдя за резные ворота Парускавана. Куда же она собралась? В порт? Чтоб увидеть родные лица, услышать степенную речь балтийцев или черноморский говорок? Пешком? Не дойти. Велеть позвать шофера? Всем станет известно о поездке. Потом – объясняться с королевой-матерью. Нанять экипаж? Одно другого не лучше. Она вернулась.
– Намарона, Вильсон давно приглашал в гости. Ему подарили тупорылого крокодильчика. Звал посмотреть. А Чакрабону все некогда. Если хочешь, скажи, чтоб машину подали, съездим к доктору.
– Хорошо, хозяйка. До обеда часа два есть. Управимся?
– Вполне.
– Крокодил этот мне и даром не нужен, а вот на базар по пути заехать не мешает. Малышу для супчика – «ласточкино гнездо», а Чом просила дурианов привезти. Так лучше меня никто не выберет…
Дуриан! Цейлонский сад… Катя будто снова услышала вскрик Лека: «Осторожно! Назад!» Осторожно! Один лишь необдуманный шаг даст повод недоброжелателям для обвинений в связи с иностранцами. На официальных приемах она чаще стала натыкаться на неприязненные взгляды. Чужестранка – титулованная сиамская принцесса! Видано ли?..
Она сказала шоферу, какой дорогой ехать, выбрав улицу, на которой находилась русская миссия.
И словно услышана была ее мольба: рядом с недосягаемым зданием под трехцветным флагом чья-то скособоченная коляска развернулась посреди дороги – колесо соскочило. И Катя, пока шофер, ругаясь, помогал оттащить ее с проезжей части, смотрела на двух мужчин, стоящих на крылечке миссии. Один был в морской форме, то и дело промокал лоб и шею огромным платком. Другой, одетый по-тайски, сосредоточенно кивал головой, плечи его были обгоревшими до красноты, а волосы белесыми. Но звуки речи не долетали, сбиваемые возгласами шофера и возчика.
А Вильсона дома не оказалось. Да и явились без предупреждения. Слуга учтиво провел их к бассейну, где сыто нежился, высунув из воды шершавую голову, метровый крокодильчик.
Вот и все. Можно ехать домой. Ах да, еще базар!..
– Ну конечно, конечно, Намарона.
Кажется, все, что нужно, купили. И даже больше: Катя заглянула в ювелирную лавку и, расплатившись со стариком, благодарно поклонившимся: «Коп чай ма!»– надела на запястье тонкий серебряный браслет с хризолитовой бусинкой.
Они уже подходили к машине, когда донесся безнадежный голос:
– Купите ло-о-ожки, хорошие ло-о-ожки, кому ложки, нарядные, расписные!..
Катя как завороженная пошла сквозь толпу на призыв.
Русский матросик постукивал деревянными ложками, но тайцы, не обращая внимания, проходили мимо. Да и какой глупец продает такие вещи во фруктовых рядах? Китайчонок потянулся за ложкой, помахивая связкой бананов. Но морячок уныло качнул головой и затянул свое.
