вместе все свободное время. Они стали почти подругами.
Вероника понимала, что от ее отношений с Еленой зависят и отношения с Игорем. Она искренне старалась полюбить Елену, ведь ту любил Игорь, который стал дорог и Веронике.
Вечера становились прохладнее. В октябре заканчивается лето и на юге. Теперь Елена, укутавшись одеялом, сидела на балконе с Вероникой, как когда-то с Игорем. Вероника нежно поглаживала руки Елены. И в этих движениях не было ни брезгливости, ни волнения, только бесконечное сострадание. И может быть, чувство вины, испытываемое Вероникой. Об Игоре они старались не говорить. Зато обсуждали иные стороны жизни каждой. Как-то Елена рассказала о старческом слабоумии своей матери на исходе жизни. И поинтересовалась у Вероники, не передается ли болезнь Альцгеймера по наследству. Вероника успокоила ее. Слово за слово, разговор подвел их к неожиданному открытию: мать Елены и мать Вероники были соседками. Вероника оказалась дочерью Зои Платоновны, помогавшей Елениной матери в последние дни. Она была поверхностно знакома с Галиной Ивановной и даже один раз, по просьбе своей мамы, осматривала соседку.
– Мир тесен, – заключила Вероника. – И как это мы с тобой ни разу не встречались на Купчинской улице?
– Самое смешное, что встречались. Однажды мама мне показала тебя. Давно, еще до твоего отъезда из той квартиры. Сказала, что это дочка соседки, студентка. Но ты так изменилась. У меня и мысли не возникло, что та студентка и ты – одно и то же лицо.
– Да, – усмехнулась Вероника, – я люблю экспериментировать со своей внешностью. Тогда я ходила с длинными, рыжими волосами. Потом перешла на мелирование. Стала пестрой. А вообще-то я брюнетка. Знаешь, я вот что сейчас подумала.
Обратись к моей маме. Может, она согласится помогать тебе в быту.
Елена с трудом перекинула голову на другое плечо и замолчала. Да, теперь не обойтись без посторонней помощи. Что ж, пусть будет Зоя Платоновна. По крайней мере, они давно знакомы.
7
Ноябрьский Петербург был похож на темный скелет. Деревья в скверах и парках чернели голыми ветвями. Казалось, ивы над прудами ушли головой в землю, выставив на всеобщее обозрение причудливо изогнутые корни. Не просыхающий от постоянных дождей асфальт причмокивал под торопливыми шагами пешеходов. Но Елене торопиться было некуда. Она просто шла. Шла и радовалась тому, что ноги стали послушны ей, хотя голова по-прежнему не держалась, а руки горестно свисали к земле.
Прошла неделя, как Елена и Вероника вернулись с курорта. Игорь встречал их на новенькой, недавно купленной машине. Зеленовато-серебристый корпус «ауди» был наряден и вместителен. Вероника скромно села на заднее сиденье, Елена рядом с Игорем. Теперь для нее наступил нескончаемый отдых.
С хозяйством управлялась Зоя Платоновна, мать Вероники. Как причудливо повернулась жизнь этой женщины: вначале помогала престарелой соседке, теперь ее дочери.
Елена остро ощущала свою ненужность. Все вокруг были увлечены какими-то делами: детьми, работой, домом. Игорь уговорил Веронику поступить работать в его фирму. Рефлексотерапевт придавал вес лаборатории, выпускающей медицинские приборы. Спектр медицинских услуг фирмы расширился. Помимо массажа, клиентам предлагался курс иглоукалывания. Работал аптечный киоск. Прижилась в фирме и пенсионерка Нина Георгиевна, в чьи обязанности входила реклама. Елена видела, что мир прекрасно обходится без нее. Она для всех только обуза.
Начал накрапывать дождь, поднялся ветер, и Елена, покинув сквер, заторопилась домой. На кухне Зоя Платоновна заканчивала готовить обед. Она теперь приезжала на площадь Мужества через день.
Зоя Платоновна накрыла на стол и посадила Елену обедать. В санатории Елену кормил с ложечки Игорь или санитарка. Теперь она сама овладевала непростыми для нее навыками. Скособочившись и подняв плечо, Елена взяла ложку и зачерпнула ею суп.
Низко склонив голову к тарелке, справилась с первым. Потом также мучительно и терпеливо съела второе блюдо. После обеда она стала помогать Зое Платоновне готовить ужин. Резка овощей для салата была для Елены не столько работой, сколько лечебной физкультурой. Кисти рук и пальцы, к счастью, сохранили свои функции. Но поднимать руки Елена не могла.
После ужина Зоя Платоновна уехала домой. Игорь еще не возвращался. Елена послонялась по квартире, потом взяла телефон. Наушники и микрофон, укрепленные на обруче, держались на голове самостоятельно, как у телефонистки. Этот телефон был собственной разработкой Шурика. Он, чем мог, старался помочь сестре. Елена, перебирая пальцами кнопки, набрала номер Татьяны.
Татьяна обрадовалась ее звонку. Та впервые после возвращения из Сочи позвонила ей. Однажды Татьяна сама позвонила Елене, но тогда Едена завершила разговор очень быстро. А теперь, кажется, настроена на обстоятельную беседу.
– Танюша, ты можешь сейчас говорить?
– Да, Леночка. Только-только уложила Пашку.
Такой стервец, целый день проспал, а как ночь, так капризы начинаются. Ну, кажется, затих. Ты-то как себя чувствуешь?
– А я, Таня, не чувствую, – размеренно и без интонаций проговорила Елена. – Даже рассказывать тошно.
– А Игорь как? – поинтересовалась Татьяна. Она догадывалась, что появление нового врача в фирме не случайно.
– Тебе, пожалуй, это лучше известно. – Елена помолчала. Потом в порыве отчаянной откровенности призналась:
– Знаешь, эти долгие вечера, когда я знаю, что он с Вероникой, для меня самое тяжелое время.
– А почему ты думаешь, что он с ней?
Догадка Елены была вполне правдоподобна, но может, у нее есть конкретные сведения?
Елена рассказала о своих неоднократных видениях между сном и явью. Многие из них потом подтверждались в реальной жизни.
– Леночка, да ты теперь у нас ясновидящая! – воскликнула Татьяна. – Такие случаи известны.
После травмы мозга, а у тебя ведь мозг пострадал при энцефалите, некоторые становятся экстрасенсами. Я вот тоже прежде... А теперь, после рождения Павлика, все куда-то ушло. Пропало внутреннее зрение. Только приметы умею объяснять. Ну да ладно, массаж тоже дело прибыльное. Знаешь, сейчас Шурик новый прибор испытывает, на степень экстрасенсорных способностей человека. Тебе надо обязательно протестироваться.
– Да ладно, Тань. Даже если я и стала, как ты говоришь, ясновидящей, обойдемся без тестирования. Мне жить нечем. Какой-то стержень во мне сломался. К чему лечиться, если жизнь без Игоря для меня не имеет смысла?
– Ты думаешь, он уйдет? – встревожилась Татьяна.
– Не в этом дело. Уйдет или останется... Я сама не хочу его удерживать. Я же не Ольга. Да и положение мое, сама понимаешь...
– Да, все в руках Господа, – согласилась Татьяна. – Кстати, Лена, я давно в церкви не была.
Подъезжай завтра, вместе в Никольский собор зайдем. А после ко мне – оттуда пять минут ходу.
– Ну что ты, Танечка. Ты же знаешь, я – неверующая.
– А твой Львиный мостик? Навестить верных стражей не хочешь? – зашла Татьяна с другой стороны.
Напоминание о Львином мостике взволновало Елену. Оказаться в районе своего детства! Кажется, это то, что ей сейчас надо. Оглянуться назад.
Проанализировать свою жизнь. Что она успела сделать хорошего? А где поступала не так? На душе было неспокойно. Как же далека она от церкви, от Бога. Может, в нем она найдет теперь утешение?
Они договорились с Татьяной, что завтра уточнят место и время встречи.
Завтрак, с вечера приготовленный Зоей Платоновной, Елена разогрела в микроволновке. Потом Игорь сам сварил две порции кофе и поставил на стол. Прихлебывая бодрящий, горячий напиток, Елена поинтересовалась, какие планы у Игоря на сегодня и не сможет ли он подвезти ее на машине до
