Рука Игоря с пустой вилкой застыла над тарелкой.
– С чего ты решил, что я собираюсь оставлять ее? У нас сейчас действительно сложные отношения.
Но быть ли нам вместе, зависит только от Елены.
– Кстати, ты не пригласишь меня домой? Хотелось бы еще раз повидаться с Еленой, точнее, по, прощаться. Черкни адресок. – Олег протянул Игорю свою записную книжку.
Игорь отстранил от себя руку Олега:
– Вначале созвонимся. Я спрошу у Лены, сможет ли она принять тебя.
Игорь по привычке поискал в кармане сигареты, но вспомнил о своем отказе от них. Тогда он налил себе рюмку коньяку и одним махом опрокинул в рот. Почему-то ему было неприятно желание Нечаева снова повидать Елену. Но разговор о ее лечении в Лондоне Игорь был вынужден признать конструктивным.
Увидев Елену в прихожей, Игорь задумался, передать ли ей просьбу Олега зайти к ним в гости. Но Елена опередила его:
– Игорек, сегодня я случайно встретилась у Манежа с Олегом Нечаевым. Ты, наверно, в курсе, что он в Петербург приехал.
– Да, я знаю.
– Так у меня будет просьба. Если он позвонит и захочет зайти, постарайся найти предлог для отказа. Я не хочу видеть его у нас дома. Олег утомляет меня своим энтузиазмом.
На самом деле Олег пугал ее напором своих чувств. Не только слова, но взгляд его, случайное касание ногой под столом – все вызывало множество вопросов. В них было что-то волнующее. Елене казалось, что она может вызывать в людях лишь одно-единственное чувство – жалость! Разве можно любить калеку? Это противоестественно. Елена не могла принять жалости Олега. А если предположить невероятное? Если он... Нет! Это было бы еще ужаснее.
Утром Елена поймала себя на том, что дольше обычного задержалась у зеркала. Она пытливо разглядывала следы болезни на своем лице и... не находила их! Высокий, плотный ворот бирюзового свитера поддерживал ее подбородок, как шейный корсет. Волосы, скрепленные серебристым обручем, открывали чистый, большой лоб. А в глазах вновь затеплился давно потухший огонек. Почему она раньше времени похоронила себя? Она может работать, рисовать, двигаться и даже нравиться мужчинам!
Сейчас в квартире никого, кроме Елены, не было. Игорь с Вероникой ушли на работу. Зоя Платоновна отправилась по магазинам. Елена была одна и чувствовала себя легко и приятно! И в этот безмятежный миг в квартире на Почтамтской раздался звонок в дверь. Елена бросила на себя последний взгляд в зеркало и пошла открывать.
У порога стояла невысокая, крепенькая женщина.
Дрожь сотрясала ее тело. Женщина, зажав рот руками, не то всхлипывала, не то смеялась. Елена помнила, что где-то видела ее, но не сразу узнала. Ах да. Это же Муся, жена Алексея, бывшего помощника Игоря.
– Я, я... – Женщина от волнения не могла говорить.
Елена пригласила Мусю войти, подтвердив, что узнала ее. Предложила гостье присесть на стул в прихожей. Но та отказалась.
– Где у вас видик? – бесцветным голосом спросила Муся.
Елена провела ее в гостиную и подвела к телевизору. Муся вставила кассету в щель видеоустройства.
На экране замелькали черно-белые блики. Нечеткие, снятые любительской камерой кадры были страшнее любого триллера.
Плачущие девчушки стояли голышом в каком-то полуподвале или складском помещении. Неряшливый, волосатый мужик (была видна лишь нижняя его половина) тыкал в искривленный от страха ротик Анджелы напряженную, остроконечную плоть.
Муся упала на колени и поползла к ногам Елены:
– Елена Павловна, спасите девочек, вы тоже мать.
Дайте взаймы сколько можете.
Елена резко повернулась, метнулась в свою комнату и достала доллары из черной вазы. Потом неслышно вошла в гостиную и протянула деньги несчастной матери:
– Это все, что у меня есть, возьмите. Потом сочтемся.
Но Муся, прижав пачку к груди, продолжала стоять на коленях перед Еленой, будто в церкви перед иконой. Елена попыталась приподнять Мусю с колен, но сил у нее было слишком мало.
Муся, наконец, поднялась сама. И, продолжая бормотать слова благодарности, покинула квартиру.
Елена прошла в свою комнату и обессиленно упала на кровать. Елена не жалела о своих деньгах. Рано или поздно Ерофеевы отдадут долг. И что горевать о собственных проблемах, когда в мире существуют такие подонки – нелюди, не пощадившие детей!
Елене не жалко было расстаться с деньгами, предназначенными на курортное лечение. Да и чем поможет еще один санаторный курс? Она понимала, что у нее почти не остается шансов излечиться.
Болезнь принимает хроническую форму. Время не друг ей, но враг.
12
Наступили теплые майские дни. Солнце растопило серую пелену над городом, обнажив чистое голубое небо. Горожане постепенно избавлялись от теплых пальто, курток, шапок. Как ранней весной прилетают птицы, так теперь, в ее зените, на улицах появились весенние люди. Беспредметная, счастливая улыбка, развернутые плечи, легкая походка – вот приметы такого человека.
Елена наблюдала очередное возрождение жизни и природы отстраненным взглядом художника. Она целыми днями сидела на скамейке в садике, положив на колени папку, и рисовала. Теперь она работала цветными мелками. Для уличных эскизов они были удобнее, чем гуашь. Листы заполняли незатейливые жанровые зарисовки: мамаша с коляской, дети в песочнице, старушка, выгуливающая собачку. Конкретные сюжеты полностью вытеснили из ее творчества сложные, но непонятные цветовые композиции.
«Абстрактное творчество порождается мятежной душой художника. Цвет без рисунка – это только эмоция, – объяснила как-то Игорю перемену своего стиля Елена. – Лишь рисунок дает образ. А образ – это найденная точка опоры. Я нашла эту опору в самой себе. Поэтому и творчество мое стало простым и ясным». Елена отражала мир скупыми, как у ребенка, выразительными средствами. Критики назвали бы этот стиль примитивизмом, но у Елены не было критиков, кроме ее домочадцев.
Уравновешенность, спокойствие Елены объяснялось просто. Решение о переезде принято. Неопределенная ситуация разрешилась. Сложный узел отношений развязан. Игоря избрали президентом акционерного общества, и теперь у него появилась маленькая передышка в делах. Он сможет помочь ей с устройством новой жизни. Она будет жить одна и займется иллюстрацией книг. Игорь обещал поговорить о ней со знакомым издателем.
Игорь не мог понять, как могла Елена отдать Мусе деньги, предназначенные на свое лечение. Считать этот поступок нормальным он тоже не мог. Видимо, думал он, Елена нуждается не только в исцелении тела, но и психики. Если нарушен инстинкт самовыживания, логика бесполезна. Напрасно он доверил ей деньги. Где теперь достать нужную сумму? Он ведь не сможет, как Муся, упасть перед кем-то на колени.
А филантропа, подобного Елене, не сыщешь. Однако Игорь знал одно: лечить Елену необходимо, а значит, он должен изыскать средства.
В один из последних дней мая Елена вновь вышла прогуляться к Неве, проститься с Медным всадником, с волшебным простором Дворцовой площади. На окраине Петербурга, куда она переедет на днях, этой красоты не будет. А часто ездить в центр города она вряд ли сможет. Елена отвела взгляд от сдержанно-величавой колонны в центре Дворцовой площади, которая словно бы упиралась в небо своей вершиной. Разве передашь в картине это совершенство, это величие? Елена вышла на набережную Невы и расположилась со своей папкой на широком поребрике гранитного парапета реки. По Неве еще плыли голубовато-серые льдины. Вот их надо попытаться изобразить на картоне.
Вдруг она ощутила толчок в спину. Крепкие объятия кого-то, налетевшего сзади, сжали ее. От
