Лишний билетик
Эраст Карпович подошел к театральному подъезду. До спектакля оставалось минут двадцать. На ступеньках толпились люди. Многие шумели.
— О чем крик? — строго спросил Эраст Карпович, не обращаясь ни к кому в отдельности.
— А лишние билетики продаем, папаша, — отозвался шустрый парень с шарфом, повязанным поверх поднятого воротника. — Не желаете билетик?
— Почему все разом-то продаете? — осведомился Эраст Карпович, поднимая бровь.
— А замена произошла. Не будет Шмыги, в последний момент узнали. Заболела.
— И кем же заменили?
— А нашей заменили! — радостно объяснил парень. — Дубняк, может слыхали? Она, в принципе, ничего, Дубняк-то. Молодая, голосистая… Купите билетик.
— На свою, значит, не желают, — усмехнулся Эраст Карпович. — На гастролершу заезжую всей душой, а местной, родной, брезговать изволят… И откуда в нас эта… эстетизьм этот? У них, молодой человек, в столицах конечно, сливки искусства. Но у нас тут тоже не обрат! Да-с, не обрат! Поддерживать надо своих-то, подбадривать, а не душить. Стыдно! Обидно за земляков. Ты сам-то, наверное, не местный, а? Верно? Какой там у тебя ряд?
— Восемнадцатый.
Эраст Карпович опять усмехнулся.
— Восемнадцатый… Запомни, парень, Репнов за свою жизнь дальше пятого не сиживал. А жизнь у Репнова была не чета твоему утлому существованию!
— Это кто — Репнов? — спросил парень.
— А седьмой не хотите? — вынырнул сбоку другой молодой человек, тоже с шарфом поверх воротника, но не завязанным, я обмотанным в четыре слоя.
Эраст Карпович даже не посмотрел в его сторону, а ткнул пальцем в третьего молодого человека, вовсе без шарфа.
— Э-э-э, вот вы. Какой ряд предлагаешь?
— Два места в одиннадцатом.
Эраст Карпович сморщился и покрутил головой. Вокруг стали собираться люди.
— Четвертый ряд, папаша! Как раз для вас.
— А место?
— И место четвертое. Берем?
— Не берем, — отрезал Эраст Карпович. — Я, братец, с краю прилабуниваться не приучен. Да и тебе не советую, с краю-то… Усек?
— Папаша, ложа вас не устроит? У меня ложа!
— Никаких лож! — рассвирепел Эраст Карпович. — Ложи… Наловчились обособляться. С рядовым, рядовым зрителем сидеть надо. Плечом к плечу! А не по ложам восседать. Магараджа нашелся… Давайте, давайте дальше! Что еще у кого?
— Восьмой ряд, папаша, в середине!..
— Десятый за полцены, десятый за полцены!..
— Панаша, бери два за трешник!..
— Эй, папаша, слушай сюда!..
Эрасч Карпович отрицательно мотал головой и хмыкал. К размахивающей билетами толпе подошла девушка, по виду студентка. Наметанный глаз Эраста Карповича мгновенно отметил ее появление.
— Ну-ка тихо! — скомандовал Эраст Карпович. — Тихо, кому говорят! Эй, девушка! В гетрах, к вам обращаюсь! Да не к вам, господи… Вон к той, справа, скажите ей' Вы, вы, точно! Идите сюда!
Девушка подошла ближе.
— Пропустите человека! Сюда идите! Какой ряд у вас?
— У меня? У меня никакого нет…
— Наконец-то, — желчно сказал Эраст Карпович. — Слава богу, нашлась. Хоть одна билетами не спекулирует. Или спекулируете? А?
— Что вы! — испугалась девушка. — Вовсе нет.
— Ну то-то… Давайте-ка отойдем от этих торгашей. Эраст Карпович взял девушку за локоть и с трудом вырвался из толпы.
— Значит, на спектакль пришли? — мягко заговорил он, отведя девушку в сторону. — Правильно. Чем по дискотекам разным тереться…
— Да я, собственно, так подошла, посмотреть, — сказала девушка.
— Жаль. Вот это жаль, — огорчился Эраст Карпович. — А я-то, старый дурень, подумал: тянется, подумал, человек к искусству, живет в ожидании чуда. Глаз отдыхал на вашем милом лице. Кругом, понимаешь, трутся всякие в шарфах, трешки с рабочих людей тянут, противно! А вы, оказывается, «так» подошли… Опыт, что ли, перенимать?
— Нет, просто я уже видела эту постановку…
— Со Шмыгой?
— Со Шмыгой.
— А на Дубняк, значит, не желаете сходить?
— На кого? — удивилась девушка.
— На Дубняк, на кого… И откуда это в нас? — с горечью заговорил Эраст Карпович, глядя на урну. — Откуда этот эстетизьм проклятый, снобизьм чертов? Они… — Эраст Карпович махнул варежкой в сторону парней в шарфах, — они думают, только в столицах сливки искусства. Но у нас тут тоже не обрат. Да-с, мадам, не обрат!
— Почему вы так решили? — запротестовала девушка. — Я всегда на наших артистов хожу. С большим удовольствием. Что вы, папаша!..
— И на Дубняк с удовольствием? — подозрительно спросил Эраст Карпович.
— И на Дубняк, — твердо ответила девушка. Эраст Карпович немножко поколол девушку взглядом, но затем смилостивился.
— Ладно, я вам верю. А сначала решил: ох, решил, из тех она, с шарфами!..
— Нет-нет, я ни в коем случае…
— Верю! — Эраст Карпович протянул девушке билет. — Держите! Дубняк, как вы и хотели. Двадцатый ряд. Самый акустический узел! Всю жизнь я на этом месте просидел. Благодать! Чтоб у этих проклятых спекулянтов не брали. Три рубля.
— А написано: рубль… — прошептала девушка.
— Вы опять начинаете? — окрысился Эраст Карпович. — Опять? Торговаться, фуй! В искусстве! Эх, я, старый дурень, ошибся как… Кругом, кругом мещанство и низкий расчет!..
— Не волнуйтесь так, я заплачу, заплачу, пожалуйста…
— Ну то-то…
Эраст Карпович сунул трешку в карман и, насвистывая, двинулся домой. Отойдя немного, он оглянулся.
— Шарфов, понимаешь, понакупили… — проворчал Эраст Карпович. — М-молокососы! И сплюнул в сугроб.
Проверочка
Якушев прочел заметку в газете:
«Один знаменитый человек прошлого в шутку однажды разослал своим друзьям записку: «Все раскрыто, бегите!» К его удивлению, на следующий же день все друзья перебрались через Ла-Манш и переехали в другие страны».
