— Да, в самом деле! Как же это я? А может, сойдет? Не идти же мне сейчас одеваться! Борщ остынет и вино выдохнется.
— Ладно уж, что с тобой сделаешь, — ласково улыбнулась Мария Александровна мужу. — У тебя на все причины.
За столом между родителями возник спор.
— А что, скажешь, мы учим ребят хуже, чем учили раньше? — спросила Мария Александровна.
— Конечно! Вот он сидит, твой ученик. Спроси его, что он знает? — Георгий Николаевич ободряюще подморгнул сыну: дескать, не принимай всерьез, я шучу.
— Да больше, чем ты в его годы! — вспыхнула Мария Александровна. Как завуча школы, ее, видимо, задели слова мужа.
Этот спор прекратил маленький Шавлухашвили.
— Я здесь, а вы про меня говорите, — заметил он родителям. — Это непедагогично.
— Коля! — рассмеялась Мария Александровна. — Не вмешивайся, когда говорят взрослые.
— Мама, но ты же сама об этом папе говорила. Скажешь, нет? Я играл в саду и все слышал. — И вдруг ни с того, ни с сего в мою сторону: — Дядя, а вы воевали на войне? И мой папа тоже. Знаете, сколько у него орденов? Восемь! И четыре медали.
Тут уж отец осуждающе поднял глаза на сына. Но Коля — молодец! Я немедленно воспользовался случаем и спросил Георгия Николаевича, на каких фронтах он воевал. Выяснилось, что в 1943 году мы вместе были под станицей Крымской. Часть, в которой служил Георгий Николаевич, была нашим соседом слева. Как водится, начались воспоминания, и лед тронулся. Мы проговорили три дня и три ночи. Вернее, Георгий Николаевич рассказывал, а я слушал.
На фронт он ушел добровольцем, хотя мог бы и не ходить: в горвоенкомате на него была бронь. Он рассудил так: «С бандами давно покончено, а с карманниками и ворами потом разберемся. Сейчас же мое место на фронте!»
Снял с себя милицейскую форму, оделся в штатское и — в райвоенкомат. Уже с вокзала позвонил начальству, сказал, что уезжает на фронт. Начальник в первую минуту вскипел, а потом вздохнул и сказал в трубку: «Гоги, береги себя. И... возвращайся с победой!»
Сначала Георгия направили на офицерские курсы, а затем в Иран. Побыл там месяц, второй, а потом начал строчить рапорты:
«Тут и старики могут с ружьем торчать, а меня прошу направить на фронт, в действующую армию...»
Гитлеровцы уже захватили Украину, рвались на Дон, бомбили Кубань и Северный Кавказ. И вот лейтенант Шавлухашвили снова в родном Тбилиси, в одном из штабов.
— Вы назначаетесь командиром роты в 900-й горнострелковый полк, — сказали ему.
...Перевалы. Горные перевалы Главного Кавказского хребта. Заоблачные выси, морозные дни и ночи. Свист ветра и пуль... За спиной внизу родная Грузия, а впереди, тоже внизу, клубится туман, и из этого тумана лезут и лезут враги. В рогатых касках, с посиневшими лицами, с автоматами в руках. Их бьют, бьют, бьют! А они лезут и лезут.
Шавлухашвили в горах свой человек. Походил он по ним за свою жизнь немало. И все с винтовкой и маузером. В 1921 году он вступил в Красную Армию, в 1-й Грузинский кавалерийский полк. В Закавказье в ту пору орудовали многочисленные банды эсеров, меньшевиков, дашнаков, мусаватистов, создаваемые и поддерживаемые иностранными разведками. Эти банды убивали коммунистов, советских служащих, терроризировали население, разжигали национальную рознь.
Для борьбы с бандитизмом из состава 1-го кавалерийского полка был сформирован специальный эскадрон и передан в подчинение органов ВЧК. В составе этого эскадрона где только не пришлось побывать Георгию Шавлухашвили! Он изъездил верхом всю Грузию, Армению и Азербайджан. Был даже в Средней Азии, на границе с Афганистаном, где принимал участие в ликвидации басмачества.
Так вплоть до 1930 года. В тридцатом году Шавлухашвили предложили работу в органах милиции. Сначала он был рядовым милиционером, а затем его направили в школу. По окончании школы он работал оперуполномоченным уголовного розыска в Тбилиси. Но и здесь ему мало приходилось заниматься непосредственно своим делом. Стоило где-нибудь на границе с Турцией появиться новой банде, как Георгий Шавлухашвили немедленно включался в оперативную группу и снова садился на коня. Он принимал участие в ликвидации закордонных банд Исо-хана, Аджихалила, братьев Топчиевых.
В 1936 году в Хашурском районе Грузии появилась банда Бестаева. Двадцать семь отчаянных головорезов, вооруженных и подстрекаемых иностранной разведкой, грабили колхозы, жгли села, убивали коммунистов и комсомольцев.
Шавлухашвили в то время снова находился на учебе. Однажды его вызвали прямо с занятий и сказали, что он включен в оперативную группу, которой поручена ликвидация банды Бестаева.
Готовились они к этой операции долго и тщательно. Всю банду захватили без единого выстрела. Но главарю удалось скрыться, и вскоре он снова дал о себе знать. И вот как-то в школу, куда опять вернулся Шавлухашвили, позвонил Михаил Александрович Григолия, начальник уголовного розыска республиканской милиции.
— Слушай, Гоги, тебя хочет видеть Клавдиоз Султаношвили.
— Когда?
— Немедленно! Давай приходи, я уже здесь.
Клавдиоз Султаношвили возглавлял тогда грузинских чекистов.
— Георгий, знаешь, зачем я тебя вызвал? — спросил Султаношвили. — Хочу поручить тебе разыскать этого мерзавца Бестаева и доставить его ко мне живым. Понимаешь, живым! Он многое знает и обязан нам все рассказать. В помощники бери себе любого, кого ты найдешь нужным. Ну как, согласен?
— Задача ясна, — ответил Шавлухашвили и, подумав, добавил: — Только одно условие: никаких помощников мне не надо, сам справлюсь.
— Ну что же, — тоже подумав, сказал Султаношвили. — Но смотри, Гоги, будь осторожен, Бестаев стреляет без промаха. Держи меня в курсе всех своих планов...
В тот вечер Георгий еще не знал, каким образом он будет брать Бестаева, каких-либо определенных планов у него тогда еще не было. Случайно, когда Султаношвили заговорил о помощниках, в голове мелькнуло: «А что, если для этого дела привлечь тех двух шалопаев — Антона и Дмитрия?..»
Антон и Дмитрий — молодые деревенские парни, работать в колхозе не захотели, решили уйти в горы и жить вольной жизнью. Но «вольная» жизнь без жратвы — не жизнь. Украли в колхозной отаре сначала одного барана, потом другого. Их поймали, хотели провести с ними «разъяснительную работу», но они не дождались этой «работы» и опять убежали в горы. Их снова поймали, и снова они убежали. Наконец, их изловили в третий раз. Теперь милиционер и два вооруженных комсомольца-активиста решили препроводить любителей вольной жизни в районное отделение милиции. Дорогой, улучив момент, Антон и Дмитрий напали на своих конвоиров и обезоружили их. Подвели к реке, посадили на паром и велели паромщику отчаливать. А сами скрылись, прихватив с собой оружие.
В милиции, конечно, переполошились, дали задание изловить преступников. Теперь Антон и Дмитрий стали именоваться бандой. Один из них, Дмитрий, оказался каким-то дальним родственником Шавлухашвили. Георгий узнал об этом случайно, от одного знакомого из того же Хашурского района. Вот он и решил теперь воспользоваться этим родством: с помощью Дмитрия выманить из гор Бестаева и задержать его.
Поехал в село, разыскал там мать Дмитрия.
— Как же так получилось, что твой сын стал бандитом?
— Молчи, Гоги, — сказала старая женщина, — я сгораю от позора. Скажи лучше, что мне теперь делать — утопиться?
— Зачем? Надо спасать сына.
— Как? Если бы я могла? Он же меня не слушается...
