семьях в Катманду, Гхорахи или Непалгандже, в гостинице в Покхаре или же в деревенских поместьях. Их родители получали за них от двадцати до семидесяти евро. Некоторые помещики-ленлорды оплачивали им только дорогу, а другие вообще ничего не платили.
Лишь очень немногим девочкам разрешалось иногда время от времени посещать школу.
Однако с большинством обращались очень плохо, ими командовали все, кто хотел, и их часто били. В качестве наказания их на целую ночь запирали в уличной уборной, закрывали в сарае вместе с козами или заставляли зимой спать без одеяла. Но хуже всего, — а об этом говорили они все, — было то, что с ними обращались не как с людьми.
Одна из бывших камалари сказала мне однажды во время нашей встречи:
— Со мной обращались так, словно я человек низшего сорта по сравнению с детьми этой семьи. Им разрешалось ходить в школу, а мне — нет. Им можно было играть, мне — нет. Они получали достаточно еды, а я — нет. И кроме того, были постоянные унижения и одиночество. Я очень от этого страдала.
Ей пришлось пройти через то же, что и мне, и она говорила так, словно эти слова шли из моего сердца.
Карму, моя школьная подруга, тоже прошла через все это. Ее семья отдала ее в служанки, когда вышла замуж ее самая старшая сестра. До тех пор сестра работала в качестве камалари, а теперь ее заработок отпал, а семье нужны были деньги. 2500 рупий[30] в год платил за нее лендлорд ее семье.
И у нее, так же как и у меня, не было выбора, ей пришлось покориться судьбе. Ей приходилось работать по шестнадцать часов в день, убирать, готовить и стирать. Она очень тосковала по дому и с нетерпением ожидала следующего праздника Магхи, потому что надеялась, что тогда ей разрешат побывать дома.
Пришел праздник Магхи, и ее действительно отпустили в гости к своей семье. Однако дома ее ожидал шок: ее родители были мертвы. Они вдвоем умерли за один месяц от какой-то болезни, потому что у них не было денег на врача и лекарства.
Тогда Карму было одиннадцать лет, второй старшей сестре — пятнадцать лет, самой младшей сестре — восемь, а ее маленькому брату — пять. Дети остались одни, их родственники продали все имущество родителей. Они оставили детям одну лишь хижину. За поля, которые обрабатывали родители, покупатели из деревни заплатили слишком мало.
Однако дети этого, конечно, не знали. Они были слишком маленькими и неопытными и не имели ни малейшего понятия, сколько стоит такое поле. Через полгода деньги, которые они получили за землю, закончились. И вот у них не было больше ничего — ни еды, ни одежды.
И тогда появился помещик — лендлорд из деревни и сказал, что Карму может работать у его дочери. Та вышла замуж и переселилась в другую деревню. У Карму не было другого выхода, в конце концов, ей надо было заботиться о своих сестрах и братьях, и она снова ушла в чужую семью. Помещики и в этот раз платили только две тысячи пятьсот рупий в год, но, по крайней мере, ее сестры и брат могли покупать себе на эти деньги еду на пару месяцев.
Карму вынуждена была работать с пяти часов утра до позднего вечера. За четыре года, которые она там провела, у нее не было ни единого выходного дня. Так же, как и мне, ей приходилось носить воду, стирать белье, мыть посуду, нянчиться с детьми этой семьи и обрабатывать сад.
Когда вышла замуж ее вторая старшая сестра, младшая сестра была вынуждена уйти в камалари в Непалгандж, столицу соседней провинции. Когда Карму узнала от соседей, что ее младший брат остался дома совершенно один, она попросила дочь лендлорда-помещика отпустить ее домой, чтобы заботиться о брате. И они действительно ее отпустили.
К счастью, местная благотворительная организация обратила внимание на судьбу Карму, ее сестер и брата, и одна из сотрудниц социальной службы пришла к ней домой. Она спросила Карму, хочет ли она ходить в школу. Карму ответила, что она не может, потому что вынуждена зарабатывать деньги на жизнь себе и своему младшему брату. Поэтому социальная работница предложила ей окончить курсы кройки и шитья. Там Карму научилась бы шить школьные формы и могла бы зарабатывать приблизительно 1500 рупий[31] в месяц.
Однако Карму, когда еще была ребенком, пережила несчастный случай. Горшок с горячим маслом опрокинулся и обжег ей правую руку. Поэтому она до сих пор не может работать этой рукой так, как остальные люди. И поэтому она не смогла окончить курсы кройки и шитья.
Однажды она рассказала сотруднице социальной службы, что ее младшая сестра все еще работает в Непалгандже в качестве камалари. После этого ее сестру вернули домой и определили в школу. Ее младший брат тоже получил возможность посещать школу. И тогда Карму собрала все свое мужество и спросила, нельзя ли ей тоже вместо курсов сначала пойти в подготовительные классы начальной школы.
День, в который Карму узнала, что она, ее сестры и брат могут переселиться в хостел «Нарти», стал самым чудесным днем в ее жизни, как сказала она мне, когда рассказывала свою историю. Сейчас она ходит в седьмой класс и может, как и я, учиться и играть. Это то, что, собственно, должно быть само собой разумеющимся.
Однако Карму даже повезло. Однажды она рассказала мне о своей двоюродной сестре Аните, с которой судьба обошлась намного хуже.
Аниту в возрасте восьми лет ее родители послали в соседнюю деревню на заработки, а за это ее семья получила небольшой земельный участок.
Ленлордом там был директор школы — уважаемый человек. Он сказал ее родителям, что хочет помочь им.
Когда Аните было тринадцать лет, он в первый раз прикоснулся к ней. По ночам он приходил к ней, ложился на нее и принуждал к половому акту.
Три раза Анита беременела, и трижды они приводили ее к деревенской целительнице и заставляли делать аборт. Четвертого ребенка Анита все же родила. Тогда ей было шестнадцать лет. Это мальчик. Его зовут Сагам. Помещик отослал Аниту вместе с ребенком домой. Но для своей семьи она была теперь позором, и ее родители не захотели принять ее в дом. Анита не знала, куда ей деться.
На этот случай обратила внимание благотворительная организация. Там Анита нашла помощь. Она даже решилась подать на своего помещика в суд. В конце концов начался судебный процесс — первый случай такого рода в Данге.
Только через год Анита добилась справедливости. Помещик-лендлорд вынужден был признать свое отцовство и дать ее семье небольшой участок земли и деньги. С помощью этих денег Аните удалось открыть маленький магазин и помогать своей семье. Сейчас магазином занимается брат Аниты. Денег все равно не хватало. Аните снова пришлось идти в дом своего помещика. Он женился на ней, и она стала его второй женой. Его первая жена признала ее. Хотя у Сагама и у нее теперь, по крайней мере, есть место, где они могут жить, но я надеюсь, что мы вскоре сможем помочь ей по-настоящему.
К началу восьмого класса я тоже переселилась в общежитие для девочек в Нарти, где жила Карму и другие освобожденные камалари. Благодаря этому для меня многое стало намного проще: в качестве президента «Форума» я часто должна была принимать участие в различных встречах и акциях. Это вряд ли было бы возможным, если бы я жила, как и раньше, так далеко на равнине, на расстоянии полутора часов езды велосипедом от Ламахи. Иногда мне приходилось проезжать этот участок каждый день туда и назад. Это было не только физически тяжело, но на это уходило много времени, которого мне зачастую не хватало на учебу. К концу седьмого класса мои оценки стали хуже. Хотя я и перешла в восьмой класс с хорошими оценками, я ни в коем случае не хотела больше допускать, чтобы мое образование страдало из-за выполнения мной своих обязанностей.
Кроме того, мне стала угрожать группа каких-то молодых мужчин. Уже несколько раз они подкарауливали меня, когда я проезжала мимо на велосипеде.
— Оставь в покое камалари и прекрати, наконец, вмешиваться в дела, которые тебя не касаются! — орали они вслед мне. — Смотри, надо, чтобы ты побыстрее убралась отсюда, девка-камалари, иначе с тобой кое-что может случиться!
Возможно, это были родственники или слуги одного из помещиков, которому не понравилось, что мы освобождаем из рабства одну девочку за другой и выходим на улицы бороться за дело камалари.
