— Нормальное занятие. Не хуже любого другого, производства виски, например, — холодно заметила она.
— Вижу, вы хорошо осведомлены о моих делах, — усмехнулся Уолтер, вставая.
Первым порывом Гвендолин было схватить его за руку и потянуть обратно. Как он посмел покинуть ее? Но она вовремя опомнилась.
— Итак, Джеймс МакНорман считает, что сможет поправить свои дела с помощью женитьбы? И у него есть кто-либо на примете? — спросил Уолтер.
Гвендолин была удивлена. Неужели Уолтер действительно не в курсе, что его любимая Марион собирается замуж за Джеймса? Леди Джулия упоминала о том, что ему никто не говорил об их планах, но Гвендолин не могла поверить в то, что он на самом деле ни о чем не подозревает. Или это просто искусная комедия, разыгрываемая непонятно зачем?
— Мы думали… как-то так получилось… — пролепетала Гвендолин, не зная, как затронуть столь щекотливый вопрос. — Одним словом, его хотят познакомить с Марион.
— Марион? Никогда не слышал ничего более смешного! — Уолтер запрокинул голову и захохотал.
Гвендолин нахмурилась. Что такого веселого в ее словах? Или Уолтер настолько уверен в чувствах Марион, что не воспринимает их затею всерьез? Как он может так вести себя, ведь он женат на ее сестре!
— Между прочим, мисс Гастингс обо всем осведомлена и ничего не имеет против этого знакомства, — брюзгливо сказала Гвендолин.
— О, Марион — большая любительница всяческих авантюр! — иронично воскликнул Уолтер, но сжигаемая ревностью Гвендолин усмотрела в его насмешке только оскорбленную любовь.
— Значит, мама ловко все устроила, — заговорил Уолтер через некоторое время, как будто обращаясь к себе. — Одним ударом двух зайцев… Весело! Никогда не думал, что у моей матери такая склонность к профессии свахи!
Гвендолин никак не могла понять, к чему он клонит. Но разъяснение не заставило себя долго ждать.
— Ну с братцем у нее вряд ли что-то выгорит, — продолжал Уолтер, — а вот сестричка — это настоящий успех…
Этого Гвендолин уже вынести не могла.
— О чем вы говорите?
— Не притворяйтесь такой невинной, Гвендолин, — резко бросил Уолтер. Его глаза потемнели, он обвиняюще разглядывал девушку.
— Вы приехали в Питхарли вовсе не затем, чтобы поправить здоровье и наладить родственные связи, не так ли? У вас были вполне определенные намерения.
Гвендолин невольно покраснела и опустила голову.
— Вы решили прокатиться по стране и заодно присмотреть себе женишка!
Девушка вздрогнула, словно ее ударили.
— Моя мать, несомненно, приложила к этому руку. У нее огромный талант и опыт в этом деле. Она прирожденная сваха. Что ж, я могу принести ей свои поздравления. Бедняга Кармайкл настолько пленился вами, что вот-вот сделает вам предложение! Ради миллионов его отца стоило проделать столь долгий путь в наш холодный край. После того, как Николас сделает вам предложение, ваше здоровье, несомненно, значительно поправится!
Кровь бросилась Гвендолин в голову. Какое право он имеет так оскорблять ее?! Даже если допустить, что все, сказанное им, правда, то где же повод для презрения и насмешки? Разве девушка не может желать выйти замуж и искать себе достойного мужа? Разве ее брат не вправе мечтать о богатой невесте? Так делалось во все времена, и Уолтер не должен смотреть на нее так, как будто она совершила ужасное преступление!
— Даже странно, что все произошло так быстро, — продолжал Уолтер со все большим озлоблением, — по-моему, вы не принадлежите к категории женщин, способных пленять с первого взгляда…
Это стало последней каплей. Гвендолин разозлилась до такой степени, что не находила больше слов. Зачем объяснять этому человеку то, что он физически не в состоянии понять? Она медленно встала и с достоинством произнесла:
— Если сэр МакНорман считает возможным оскорблять гостью в собственном доме, то это не означает, что я готова выслушивать его оскорбления.
Тон Гвендолин привел Уолтера в чувство. Он схватился за голову и сокрушенно произнес:
— Я ненормальный! Как я мог наговорить такое! Простите меня, Гвендолин, прошу вас. Это мой итальянский темперамент, унаследованный от матушки. Порой я совершенно не могу себя контролировать. Я не хотел вас оскорбить, я не понимал, что говорю…
С этими словами он подходил все ближе и ближе к девушке. Гвендолин стояла как зачарованная. Она отказывалась понимать этого человека. В чем причина этих неожиданных приступов ярости? Посторонний человек не станет рассуждать с таким пылом о вещах, которые его совершенно не касаются. Она еще могла посочувствовать Уолтеру, когда разговор коснулся Марион и Джеймса, но чем вызвана его злость относительно ее скромной персоны?
— Я вас не понимаю, Уолтер, — честно призналась Гвендолин, испытывая горькое удовлетворение при мысли, что, пусть неизвестно почему, но мысль о ее возможном замужестве раздражает его.
Лицо Уолтера побледнело. Было видно, что его терзают какие-то эмоции, но он не решается дать им выход. Он стоял так близко от Гвендолин, что она могла бы протянуть руку и дотронуться до него. Девушка удивлялась сама себе. Одна ее часть искренне возмущена поведением Уолтера и чувствует себя оскорбленной, но другая… Другая наслаждалась этим разговором, наслаждалась обществом Уолтера, его близостью и откровенностью.
— Скажите, Гвендолин, зачем вам нужен этот Кармайкл? — наконец проговорил Уолтер через силу. — Вы… любите его?
Вопрос был настолько неожиданный, что Гвендолин на секунду лишилась дара речи. Любит ли она Николаса Кармайкла? Кто может интересоваться этим? Только сам Николас. Или человек, который неравнодушен к ней…
У Гвендолин перехватило дыхание. Впервые нескромное предположение, что Уолтер испытывает к ней симпатию, закралось к ней в голову.
Нет, этого не может быть. Он женат на Констанции, он влюблен в Марион. Они знакомы всего неделю. Он сам признал, что она некрасива. Воспоминание об этом придало Гвендолин сил. Она отступила на шаг и ледяным тоном сказала:
— Я не понимаю, какое отношение мои чувства имеют к нашему разговору.
— Но ведь вы собираетесь за него замуж? — настаивал Уолтер.
Гвендолин тут же указала ему на преждевременность его вопроса.
— Мне трудно сказать, собираюсь ли я за него замуж или нет, до того, как он сделает мне предложение.
Страдание исказило лицо Уолтера.
— Но когда он сделает, вы согласитесь?
—
— Перестаньте играть со мной, Гвен! — Уолтер рванулся к девушке, схватил ее за плечи и как следует встряхнул.
Его руки были сильными и горячими, сквозь тонкую ткань блузки Гвендолин ощутила тепло его ладоней. И почему меня угораздило влюбиться именно в этого мужчину? — отстраненно подумала она. Как было бы хорошо, если бы мое глупое сердце выбрало Кармайкла…
— Вот уж не думала, что ваша итальянская кровь заводит вас так далеко, — прошептала Гвендолин, с сожалением отодвигаясь от Уолтера. Дух противоречия заставил ее продолжить: — Раз уж вам так важно знать, то да, я выйду замуж за Николаса Кармайкла, если он попросит меня стать его женой!
На Уолтера было страшно смотреть. Он сжал зубы так, что на скулах проступили желваки.
— Но вы не любите его, не так ли? — пробормотал он. — Не может быть, чтобы вы питали какие-то
