И очень скоро он действительно кое-что придумал К неудовольствию Моджера, именно ему герцог Роберт поручил отправиться в Бордо за испанским жеребцом. Впрочем, со стороны его решение выглядело вполне логично, так как Рольф, вынужденный заниматься погребением Арлетт, не мог покинуть Бриз.
— Какого черта ты кокетничала и заигрывала с ним? — набросился Моджер на Джулитту, когда в полдень следующего дня герцогский отряд выехал за ворота замка. — А может, ты делала это нарочно, чтобы получить возможность повилять задницей при дворе? Ты вела себя, как последняя шлюха!
Лицо Джулитты побелело от негодования.
— Как ты смеешь говорить со мной таким тоном, — с трудом сдерживая ярость, хладнокровно спросила она и, развернувшись, зашагала к башне. Но Моджер схватил ее за руку и грубо повернул к себе лицом.
— Ты думаешь, я не понял, почему он решил послать на поиски этой клячи именно меня? Только для того, чтобы развязать себе руки и вдоволь поразвлечься с тобой!
— Неужели ты действительно думаешь, что я подпущу к себе этого самоуверенного волокиту? — раздраженно фыркнула она.
— А что же я должен думать после того, как полюбовался на твое вчерашнее поведение? Бог свидетель, еще немного, и ты уселась бы к нему на колени.
— Неужели ты ничего не понял? Я просто старалась отвлечь его внимание от отца, который был так подавлен, что, похоже, не смог бы постоять за себя сам. Если бы не я, герцог не отстал бы от него, пока не добился разрыва торговых отношений с двором Руфуса. Дело могло принять опасный оборот и закончилось бы тем, что они с отцом наговорили бы друг другу глупостей.
— Тебя это не касалось, женщина! — процедил Моджер, мрачнея. — Ты вела себя непристойно.
— Нет, касалось! — вспыхнула Джулитта. — И я ничем не запятнала свое имя!
Моджер оглянулся вокруг: обитатели замка, бросив свои дела, с интересом наблюдали за семейной ссорой. Перехватив суровый взгляд Моджера, они мигом отвернулись, но, вне всяких сомнений, продолжали внимательно прислушиваться к каждому слову, сказанному супругами, чтобы впоследствии посплетничать с соседями.
— Мне следовало бы высечь тебя, — тихо пробормотал он.
— Неужели ты умеешь решать проблемы только одним способом? — с вызовом заявила Джулитта. — Порка все поставит на свои места или утешит твое оскорбленное мужское самолюбие, отвечай! — Она попыталась высвободиться, но не смогла.
— Святой долг каждой женщины повиноваться мужу! — прошипел он. — И я любой ценой добьюсь от тебя беспрекословного подчинения!
Некоторое время оба, тяжело дыша, молча смотрели друг на друга Затем Моджер негромко чертыхнулся и впился губами в губы Джулитты.
Она попыталась вырваться, но его сильные руки крепко держали ее тело, в то время как жадный язык с силой раздвигал ее губы.
— Святой долг, — повторил он, с неохотой отстраняясь. — По доброй воле или нет, но теперь ты принадлежишь мне. Ты моя.
По доброй воле или нет…
Прикусив губу, Джулитта лежала навзничь и невидящим взглядом смотрела на деревянные перекладины крыши. Все ее тело мучительно ныло под тяжестью Моджера, который ритмичными толчками вонзался в плоть жены. В ушах стояло его шумное, учащенное дыхание. Сегодня он даже не пытался доставить ей хоть немного удовольствия, подобно изголодавшемуся самцу бесстрастно удовлетворяя свою похоть.
Поерзав, Джулитта попыталась расслабить онемевшие мышцы и перевести дыхание.
В ответ на эти робкие движения Моджер поднял голову и пристально вгляделся в лицо жены. В его глазах неожиданно промелькнуло выражение смущения и растерянности. Протянув дрожащую руку, он почти нежно пробежал пальцами по тугой темно-рыжей косе Джулитты.
— Ты сама страдаешь от своего своенравия и упрямства, выбивая меня из колеи, вынуждая терять самообладание.
Джулитта не удивилась подобным обвинениям в свой адрес. Она уже давно привыкла к тому, что оказывалась виноватой всегда и во всем. Скорее всего, Моджер за всю жизнь не признал ни одной своей ошибки. Подумав об этом, она промолчала.
Слегка нахмурившись и покраснев, Моджер осторожно отстранился от нее. Опустив юбки Джулитты, небрежно задранные им в порыве страсти, он отвернулся и начал приводить в порядок одежду. Удовлетворив похоть, Моджер снова стал образцом скромности и целомудрия.
— Ты не поедешь ко двору герцога Роберта, — сухо заметил он, натягивая штаны. — Я не допущу этого.
— Ты собираешься пойти против воли правителя?
— Он всего лишь пригласил тебя, а не приказал явиться во что бы то ни стало.
Джулитта обвела взглядом широкую спину и могучую, крепкую шею мужа.
— Тогда как же ты поступишь? — поинтересовалась она, садясь на кровати. — От моего имени отвергнешь его приглашение?
— Ты ведь хорошая и послушная жена, не так ли? — с легкой иронией спросил он, резко поворачиваясь к Джулитте. — Твой долг — подарить мне наследника, в чьих жилах текла бы кровь моих предков А если мы разлучимся, то ты не сможешь забеременеть. Поэтому я решил взять тебя в Бордо.
Джулитта неторопливо накинула на голову платок. Большинство женщин, и она не являлась исключением, мечтало о возможности появиться при дворе герцога Нормандского. Но при упоминании о лошадиной ярмарке сердце Джулитты затрепетало, дыхание участилось: она с детства обожала эти шумные сборища, где пахло лошадьми, где человека охватывал азарт, надежда на шанс обнаружить слиток золота в куче отбросов.
— Ты действительно собираешься взять меня с собой? — затаив дыхание, уточнила она, не сводя с мужа пристального, требовательного взгляда.
— Да, я уже принял решение, — прищурившись, ответил Моджер. — Я не позволю Роберту Нормандскому ухлестывать за тобой в мое отсутствие.
Аккуратно завязав на голове платок, Джулитта поднялась с кровати Тело все еще ныло после грубых супружеских ласк, но она не замечала этого Ее душа ликовала В порыве ревности Моджер дал ей то, к чему она стремилась.
— Когда ты собираешься отправиться в дорогу? Надеюсь, я успею собрать вещи? Не стану откладывать это дело в долгий ящик и возьмусь за него немедленно.
Моджер поправил ремень и рубашку.
— Начинай, если хочешь.
Его голос заметно смягчился Польщенный готовностью Джулитты ехать с ним, Моджер самодовольно усмехнулся теперь ее глаза будут сверкать только для него, а губы улыбаться только ему Пусть Роберт Нормандский кусает локти и воет от зависти!
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Два месяца старый Санчо обучал Бенедикта искусству подхода к норовистым иберийским жеребцам Раны на теле молодого человека затянулись и перестали ныть, уродливые шрамы превратились в тонкие бледно-розовые рубцы.
Душевные раны тоже все реже напоминали о себе Они открывались только особенно душными иберийскими ночами, и тогда юноша снова видел в кошмарном сне кровавое побоище на лужайке у горного ручья и стервятников, кружащих над убитыми.
Все эти два месяца он прожил бок о бок со стариком, почти не видясь с Эль Сидом Тот проявлял
