Мы отошли в дальний угол гостиной и принялись беседовать с каким-то почтенным седовласым мужчиной, давним другом отца Вероники. Оттуда я не мог видеть Селин, и это было к лучшему. Я чувствовал, что Вероника настороженно наблюдает за мной, и мог держать себя в руках. Не хочу расстраивать ее. Она славная девочка…
Однако мистер Форшем, наш случайный собеседник, затронул тему, которой мне больше всего на свете хотелось бы избежать.
– Вы уже в курсе, кого сегодня раздобыла наша очаровательная хозяйка? – спросил он, когда мы обменялись приветствиями.
Я-то знал, но ни за что бы в этом не признался. А Вероника с любопытством воскликнула:
– Вы имеете в виду черноволосую женщину рядом с Агатой?
– Да, – кивнул Форшем. – Это божественная Селин Дарнье, известная оперная певица.
Мне показалось, что Вероника на секунду нахмурилась. Что ей может быть известно о Селин? Никто в Англии, да и в целом свете не знает о моем отношении к ней. Неужели моя легкомысленная невеста, мысли которой заняты только нарядами и приемами, способна так тонко чувствовать?
Вероника медленно перевела глаза на меня. Мне почудился в них вопрос. Что это? Просто ревность или предчувствие влюбленного сердца? Ее гладкий лоб прорезала вертикальная складка. Впервые я видел, что Вероника размышляет над чем-то, мне неизвестным.
– Кажется, я слышала эту Дарнье в Париже, – произнесла она неторопливо. – Года два назад…
– Уверяю вас, сейчас она поет намного лучше! – с энтузиазмом воскликнул Форшем. – На сцене она творит настоящие чудеса!
Но Вероника даже не посмотрела в его сторону. Она буравила меня глазами, как будто хотела докопаться до чего-то, спрятанного глубоко в моей душе.
– А ты, Майк, слышал когда-нибудь эту диву? – звонко спросила меня Вероника.
Ее глаза вызывающе сверкали, а на скулах алели два ярких пятна. Вероника изо всех сил притворялась равнодушной, но я не мог не видеть, что она ужасно напугана. Маленькая храбрая девочка была готова броситься в драку, чтобы отстоять то, что она считает своим…
– Да, я был на нескольких концертах мадмуазель Дарнье, – небрежно кивнул я. – Мистер Форшем прав, она на самом деле выдающаяся певица.
Мой равнодушный тон сделал свое дело. Вероника расслабилась и даже попыталась улыбнуться.
– К сожалению, я не большая любительница оперы, – сказала она. – Имя Селин Дарнье мне ничего не говорит.
– Она пробудет в Лондоне еще две недели, – заметил Форшем. – Рекомендую сходить на ее концерт. Если, конечно, билеты достанете…
Я невольно вздрогнул. Целых две недели Селин будет в городе! Сколько радости доставило бы мне это известие еще пару месяцев назад, когда ничего не было – ни признания Вероники, ни злосчастной помолвки. Я был свободен как птица и волен в поступках и желаниях, но сейчас Долг требовательно глядел на меня своими агатовыми глазищами и напоминал о послушании…
– Может быть, мы и сходим на концерт, – безразлично проговорила Вероника. – Но опера меня все же не очень интересует.
Она дернула обнаженным плечиком, с которого вдруг соскользнул тонкий ремешок крохотной сумки. Сумочка упала на пол, я нагнулся, чтобы поднять ее. Вероника (вот непоседа!) буквально через секунду нагнулась вслед за мной, и мы с ней почти одновременно схватились за сумочку и столкнулись лбами.
– Ой! – воскликнула она, потерла ушибленное место и неожиданно задорно рассмеялась.
Ее веселье передалось и мне. Я улыбнулся, и мы встали вместе, по-прежнему сжимая в руках сумочку. Форшем не обращал на нас внимания, он был занят разговором с кем-то другим, кто не бросается поднимать упавшие сумочки. Мы с Вероникой были предоставлены сами себе. На миг я ощутил легкий укол сожаления. Почему бы мне на самом деле не влюбиться в эту прелестную жизнерадостную девушку с вздернутым носиком? Почему мне непременно понадобилось достать звезду с неба?
Я увидел, как милая улыбка в мгновение ока покинула лицо Вероники. Она неприветливо смотрела на кого-то за моей спиной, и я поспешно обернулся. К нам приближалась Селин Дарнье.
Не могло быть никаких сомнений в том, что она идет именно к нам. Она не отрывала от меня глаз и полностью игнорировала робкие попытки других гостей заговорить с ней. Я почувствовал, как Вероника взяла меня за руку.
– Мишель, – сказала Селин по-французски, как только подошла ближе. – Вы так изменились, что я поначалу не узнала вас.
При первых звуках такого знакомого и дорогого голоса у меня мучительно заныло сердце. Я едва сумел обрести жалкое подобие покоя, как она вновь появилась в моей жизни, чтобы нарушить его…
– Добрый вечер, Селин, – поздоровался я по-английски. Я знал, что Вероника ни слова не понимает по-французски. – Моя невеста, мисс Маунтрой, не говорит по-французски, так что…
Я не договорил. У меня просто не было времени. Услышав слово «невеста», Селин вздрогнула и с откровенным недоверием посмотрела на Веронику. Она молча оглядела ее с головы до ног, а потом вновь повернулась ко мне. Ее огромные выразительные глаза словно говорили: «Этого не может быть!»
– К-как вам н-нравится Лондон? – произнес я, немного заикаясь.
Селин печально покачала головой.
– Теперь он не нравится мне совсем…
В ее глазах застыла грусть, а я внезапно почувствовал себя подлецом. Чем-то я очень расстроил самую восхитительную женщину в мире… Женщину, ради которой я когда-то был готов на все. Когда-то?
– А по-моему, Лондон – самый изумительный город на свете, – вмешалась Вероника. Она говорила громко, вызывающе и с неизвестно откуда взявшимся американским акцентом. – Конечно, если не считать Нью-Йорк. Он тоже классный. Моя мать оттуда родом.
Селин выразительно подняла одну бровь. Ах, американка, говорил ее взгляд. Все ясно. Мне стало мучительно стыдно за Веронику.
– О вкусах не спорят, – заметил я, слишком хорошо сознавая, что говорю и делаю что-то не то. – Должно быть, наш климат холодноват для мадмуазель Дарнье. Насколько я знаю, вам больше по душе теплые края. Испания, Италия…
Каюсь – не удержался от маленькой мести. Постороннему наблюдателю мои слова ничего бы не сказали. Зато Селин отлично поняла, на что, или вернее на кого, я намекаю.
– Дело не в климате, – вздохнула она. – А в том приеме, который мне оказывают. Почему-то Лондон встречает меня негостеприимно.
Я как будто услышал в ее голосе призыв… Нет, разве мыслимо, чтобы звезда по своей воле сошла с небосклона к простому смертному? Нет, это всего лишь игра моего богатого воображения!
– Как же Лондон может быть негостеприимен, если столько людей пришли сегодня только затем, чтобы посмотреть на вас. – Я показал рукой на собравшуюся в гостиной толпу.
– Люди… – Селин усмехнулась. – Какое мне дело до людей, когда нужен один-единственный…
При всей моей скромности не понять ее было невозможно. Неужели мои горячие мольбы были наконец услышаны? Селин Дарнье не только не забыла меня, но искала встречи со мной. И пусть это даже всего лишь развлечение для скучающей дивы… Я так надеялся, что когда-нибудь ее благосклонный взгляд упадет и на меня…
Селин нежно улыбнулась мне. Несколько блаженных секунд я купался в ее ласковых глазах, пока внезапная мысль не вернула меня на землю. Слишком поздно! Совсем недавно я был свободным человеком и мог последовать за Селин на край света, если бы она захотела. Но любовь Вероники Маунтрой связала меня по рукам и ногам. Я дал слово, что женюсь на ней, и я женюсь на ней, даже если Селин будет умолять меня не делать этого!
– И все же я уверен, что вы полюбите наш город, – сдержанно заметил я и повернулся к Веронике.
Бедняжка! Ей явно не хватало самообладания, которым мы с Селин наделены сверх меры. Ревность, негодование, страх, отчаяние были так ясно написаны на ее потемневшем личике, что жалость стиснула мне горло. Почему жизнь так несправедлива? Из всех мужчин эта девочка выбрала того, кто меньше всех способен ответить ей взаимностью!
Уловив мой взгляд, Вероника стиснула мою руку и прошептала:
