го* род Илион. Греки стали называть их дарданцами, и имя это громко прогремело по всему Средиземноморью. Но свои города им отстоять не удалось — очень уж неравны были силы. Проиграв войну у стен Трои, они устремились на восток и основали свое государство у заснеженных вершин Гиндукуша. Оно процветало в полной изоляции многие века и лишь недавно предстало изумленному миру. Там «есть долины, — сообщает немецкий этнограф Карл Йеттмар, — куда лишь на два месяца в году можно отогнать скот (и так же мал срок, в течение которого его можно пригнать оттуда), и где узкие и опасные тропы исчезают под постоянными обвалами…» Народы там изолированы не только от остального мира, но подчас и друг от друга. Общаются они на кафирских языках, промежуточных между индийскими и иранскими (три тысячелетия назад в предгорьях Гиндукуша жили иранские племена), а их верования — сродни индийским и, что особенно важно, — индоевропейским. Это своеобразный заповедник Индоевропы, ее модель.
В 1-м тысячелетии северо-западную Индию наводнили воинственные племена кочевников равнин и основали там свои государства, сильно размыв первоначальную картину. Но с тех пор все осталось почти в неизменности. В этом «этнографическом Эльдорадо», как назвали его участники германской экспедиции 1935 года, «некоторые старики еще питали надежду на возврат старых времен и богов», — отмечает К. Иеттмар. Их, этих богов, сохранили для нас прежде всего калаши — возможные потомки калакиша или шакалеша, прибывшие в эти места вместе со своими союзниками дарденни…
Во второй половине 2-го тысячелетия до н. э., как раз тогда, когда греки штурмовали Илион, в долинах Гиндукуша возникла единая арийская общность, известная творцам индийских «Вед» и «Авесты». Но в ней ученые выявили следы двух волн иммиграции, резко различающихся своими культурными особенностями, причем, по словам йеттмара, «носители кафирских языков обладали особой, самобытной культурой, в которой уже имелись зачатки системы рангов и охоты за трофеями». И еще одно стало ясно: распространение индоарийских языков шло с запада и дошло до Китая. В 1122 году до н. э. царство Инь пало под натиском «западных варваров», чье вооружение поразительно напоминало египетское, а язык — индоарийский.
Чуть позже индийская народность — шин, двигавшаяся вверх по течению Инда, слившись со встречным потоком ариев, вытеснила местные племена дравидов и мунда и основала Индийское государство — к такому выводу пришел еще в 1880 году этнограф Дж. Биддулф в изданной в Калькутте книге «Племена Гиндукуша». И уже на рубеже 2-го и 1-го тысячелетий до н. э. новые жрецы распевали в долине Инда новые гимны — гимны «Ригведы». Распевали на новом языке — санскрите…
В XIII веке до н. э. обстановка в Европе, видимо, резко изменилась, причем не в лучшую сторону. На юге вторгаются на Балканский полуостров дорийцы и занимают его целиком. На севере Предлужицкая культура распадается на западную (пракельтскую) и восточную (праславянскую). Восточные племена сливаются с тшинецкими в единую кельтско-иллирийско— славянскую культуру — Лужицкую, у них появляются мечи, копья, стрелы, сильно укрепляются городища, окруженные валами и рвами. Возможно, именно в это время в лексиконе кельтов появляется слово «слуг» — народ, община. Может быть, ее покровителем они называли Луга… В Европу пришел бронзовый век. Изменилась и конфигурация территории: праславянскими стали теперь пространства от реки Шпре на западе почти до Днепра на востоке и от Балтики на севере до Дуная на юге. Нынешние Польша, Венгрия, Чехословакия, Румыния, часть ГДР и часть СССР — все это составляло единое «государство» вплоть до VI века до н. э.
Это был поразительный век, поворотный, предопределивший будущность не только всей Европы, но всего мира. Все три «пояса мудрости» оказались втянутыми в орбиту его событий. Собственно, развитие человечества всегда шло скачкообразно, и в нем можно выделить своеобразные пики. Например, 3-е тысячелетие до н. э., в начале которого с удивительной синхронностью возникают по крайней мере четыре вида письменности — иероглифическая египетская, клинописная месопотамская, хараппская и критская («письмо А»), а в конце — финикийская письменность Библа. Или VIII столетие до н. э., когда рождаются демотическое письмо Египта, прототиррснское и греческое, когда закладывается «вечный» Рим, а греки начинают колонизационную эпопею. И вот — еще один «пик», совпавший с окончанием Великой эллинской колонизации, обживанием новых мест и проникновением к грекам тайной науки орфиков, а к их северным соседям — учения друидов.-Рушились государства, казавшиеся до того незыблемыми, и возникали новые, чтобы в скором будущем разделить судьбу предшествовавших. В 594 году начал свою проповедническую деятельность индийский принц Сиддхартха Гаутама, приняв имя Будды (Просветленный), а Солон дал новые законы грекам и отбыл расширять свой кругозор в Египет. В Аттике отныне насчитывалось ровно 360 родов по 30 членов каждый — всего 10 800 полноправных граждан. Четыре года спустя перестало существовать государство Урарту, а еще через три года такая же участь постигла Израиль и Иудею. В 582 году наступает конец тирании в Коринфе, в 566-м учреждаются всеаттические празднества Панафинеи, а шестью годами позже у всех на устах сразу три важных события: на Пелопоннесском полуострове возникает новое государство — Спарта, в Афинах устанавливает свою тиранию Писистрат, а высадившиеся на Корсике фокейские греки основывают город Алалию — нынешнюю Алерию. В 550 году — в середине этого удивительного столетия — снова три события: исчезает с карты Мидийское государство, приходит конец тирании в Сикионе, а персы, многие из которых уже исповедуют религию Заратустры, начинают военные походы.
В том же VI веке до н. э. в Северное Причерноморье из Передней Азии пришли скифы, изгнавшие киммерийцев и сокрушившие местную Чернолесскую культуру. Греческие колонисты, селившиеся на западном и северном берегах Черного моря, завязали с ними теснейшие торговые отношения и… целиком восприняли их систему вооружения и организации армии, по существу реформировав все свое войско. Пришельцы оказались крепким орешком: еще в VII веке до н. э. им платил дань фараон Псамметих, а теперь, в 514–512 годах до н. э. здесь «обломал зубы» Дарайвауш — великий царь персов, царь царей. Они явились сюда хозяевами. И принесли с собой из Ирана культ друидов, родившийся, скорее всего, в Индии, на чьих северо-западных границах скифы появились чуть раньше — в конце VII века до н. э. — и захватили там немалые пространства.
Тайные знания друидов едва ли уступали знаниям высшего жречества из «пояса Тота» и «пояса Гермеса». Догадаться об этом можно даже по тем незначительным осколкам верований, какими мы располагаем. Хокинс называет «полезным наблюдением» выявление в Стоунхендже строительного модуля — «друидического локтя» длиной 20,8 дюйма, или 52,8 сантиметра. Правда, Стоунхендж был закончен не в VI, а по крайней мере в XVII веке до н. э., но поразительная близость этой меры к строительному вавилонскому и египетскому локтю заставляет призадуматься. Любопытно и то, что древние германцы и скандинавы вели счет дюжинами. Откуда, как и когда попала к ним двенадцатеричная система? Как нигде развитым и устойчивым сделался в Европе и культ луны, здесь не только изображали богов с рогами— полумесяцами, но и воины многих племен обзавелись рогатыми шлемами, известными раньше только «народам моря» — современникам строителей Стоунхенджа. «Сага о Волсунгах» упоминает «черепа их, превращенные в чаши, и сам ты пил их кровь, с вином смешанную; а затем взяла я сердца их и поджарила на вертеле, и ты их съел». Так поступали с поверженными врагами (особенно вождями) кочевые народы Азии: хазары, печенеги, скифы. Форменную «охоту за черепами» устраивали и кельты (не потому ли, судя по изображениям, они были неплохими знатоками анатомии?).
В африканском государстве йоруба, сообщает английский ученый Б. Дэвидсон, когда умирал его правитель, «специальные люди отрезали ему голову, чистили череп и вынимали из тела сердце», после чего его преемнику, чаще всего сыну, «подавали блюдо с сердцем предшественника, которое он обязан был съесть», чтобы «отличал правду от лжи» и чтобы «придать его словам силу закона». Что же касается священного обряда кровопития, известного также венграм и вендам, словенам и руссам, литовцам и немцам, кельтам и бретонцам, то он почти наверняка был занесен в эти края скифами. У них это был обряд установления кровной дружбы — побратимства. У североевропейцев питье собственной крови предохраняло от злых чар, а чужой — было актом заключения вечного союза и дружбы, как у скифов. Кельты, например, производили от одного корня понятия «друг» и «родство». Лишь в особых случаях кровопитие служило религиозно-мистическим целям. Именно такой случай, явственно перекликающийся с греческими мифами об Атрее и Фиесте и о Прокне, в отместку за насилие над ее сестрой, накормившей своего мужа Терея мясом их сына Иктиса, и вошел в «Сагу о Волсунгах»: Гудрун отплатила Атли за обиду, подав ему в черепах его сыновей их кровь и попотчевав шашлыком из их сердец. Этот всемирный мотив встречается в легендах многих народов. Еще Геродот ужасался тому, что Астиаг накормил своего родича Гарпага мясом его сына за то, что Гарпаг спас жизнь Киру.
