головой.
Все, к кому они обращались, не могли помочь.
Обескураженная Лорел снова забралась в карету и откинулась на плюшевые подушки.
— Откуда же я взялась? — вслух размышляла она.
— Этому есть, вероятно, простое объяснение, — заверил ее Эйдан. — Но уже поздно и скоро стемнеет. Нам пора возвращаться в Бат. Если вы вспомните что-то важное, мы приедем сюда еще раз.
Ей не хотелось сдаваться, но она понимала, что он прав, и кивнула. Скитание по полям, особенно в темноте, не поможет чудесным образом вспомнить подробности ее прошлого.
Когда вдали снова показались развалины, предчувствие заставило Лорел схватить Эйдана за руку:
— Остановитесь, пожалуйста… я… хочу вблизи посмотреть на Грейз-Эбби.
— Оно кажется вам знакомым?
Она пристально смотрела вдаль.
— Не то чтобы знакомым, но, видите ли, я всегда любила историю и могу предполагать, что я унаследовала этот интерес от одного из моих родителей. Если мы жили неподалеку, то изучали бы это Батское аббатство, может быть, приезжали сюда по воскресеньям на пикники. — Лорел еще сильнее сжала его руку. Она не могла сдержаться и чувствовала себя так, как будто от этого зависела вся ее жизнь.
— Тогда пойдемте. Если надо, остановимся на ночь в «Рыжей лисе».
— Спасибо. — Она постаралась улыбнуться. Большинство мужчин не выносят женских слез. — Ваша смелость заслуживает награды, сэр.
— Возможно, но предупреждаю, — он привлек ее к себе и поцеловал, — мои услуги всегда оплачиваются.
Поцелуй в шею обжег ее, и дрожь предвкушения пробежала по ее телу. Она надеялась, что он не будет медлить с получением своего вознаграждения.
— Ничего мне не вспоминается в этом заброшенном месте. Ничего.
Ее лицо застыло от разочарования. Лорел посмотрела вокруг и шагнула в сгущавшиеся сумерки. Эйдан последовал за ней, сожалея, что чувствует себя таким беспомощным и не может ничем помочь.
Они уже прошли все Батское аббатство, переходя из одного темного и холодного помещения в другое, проходя через коридоры и галереи, даже осмотрели заброшенное кладбище. Пытались прочитать эпитафии, высеченные на мемориальных досках. Ни на одной из них не было имени Садерленд. Понемногу лицо Лорел приобретало выражение полной безнадежности, и слезы угрожали хлынуть из ее глаз.
Если ее опекун исказил сведения о происхождении Лорел, то, как подозревал Эйдан, он сделал это намеренно, чтобы помешать ей когда-нибудь найти Пейтон-Мэнор — если такое место существовало. И он мог бы поспорить, что причины, по которым так поступил этот человек, имели отношение к таинственному убийце-французу.
Лорел стояла у стены, окружавшей Батское аббатство, положив руку на железные ворота. Эйдан подошел к ней сзади и обнял за талию. Она, как ему показалось, хотела отстраниться. Затем шумно выдохнула и с облегчением прижалась к нему.
— Я была так уверена, что Батское аббатство пробудит воспоминания. Если мы жили где-то неподалеку, то с сестрами играли где-то здесь. Моя мать приводила нас сюда собирать полевые цветы. Или я могла проезжать мимо с моим отцом. Он обычно брал меня с собой покататься. Так рассказывал мне дядя Эдвард…
Она подавила рыдания и сдержала слезы. Затем выпрямилась во весь рост и высоко подняла голову, словно принюхиваясь.
— Я не чувствую никакой связи с этим местом. Сожалею, что вообще приехала в Котсуолдс.
— Лорел! — Он взял ее за плечо.
Она резко повернулась и посмотрела ему в лицо:
— Не говорите мне, что я на все найду ответы. К чему ложные обещания?
Он подождал, пока звук обиды в ее голосе не утихнет.
— Я всего лишь собрался напомнить, что нам пора ехать.
— Простите меня. Я не должна взваливать на вас свои заботы.
— После прошлой ночи они стали моими. — Его сердце стучало, готовое вырваться из груди. О чем он говорит? Одно дело — оказать помощь в трудной ситуации. И совсем другое — связать себя своего рода обязательствами, что подразумевалось под его словами.
Уже поздно брать их обратно. Лорел бросилась в его объятия и горячо поцеловала. Его реакция была мгновенной, безусловной, подавившей всякую логику и лучшие намерения. С той же жаждой, с которой распускавшиеся листья встречали животворный дождь, его губы раскрылись.
Их поцелуи становились все более страстными. Они, не отрываясь друг от друга, вошли в ворота и опустились на мягкий ковер мха под большими оголенными ветвями старого тисового дерева.
Кровь закипела в жилах Эйдана, вторя шуму бегущего рядом ручья. Он чувствовал, как погружается в водоворот чувственности. Как это стало возможным? После прошлой ночи как он мог так быстро и сильно привязаться к Лорел?
Она давала ему то, чего не могла дать ни одна другая любовница.
А ведь это опасно! Она стала его ахиллесовой пятой, единственной слабостью в его жизни. К тому же Лорел узнала о нем и его делах слишком много. К чему это приведет, если его двойная жизнь будет раскрыта?
Любовь была для него непозволительной роскошью, от которой он согласился отказаться, когда поступил на службу в министерство. В то время ему нетрудно было сделать такой выбор.
— Черт бы меня побрал, Лорел. Почему я не могу противиться вам?
— Потому что я не хочу этого.
— Вот как? Вы просто не знаете, что вам нужно. — Он прижал ее к земле и жадно приник к ней. Потом приподнялся и, ухватившись за полы ее дорожного жакета, одним движением распахнул его.
У нее хватило дерзости улыбнуться ему и медленно, очень медленно, провести языком по нижней губе.
— А вы хотите вот так? — Он сдернул кофточку и лиф платья вниз. Вечерний прохладный воздух коснулся ее обнаженной груди. Затем задрал юбки и стал ласкать ее.
Тихие стоны наслаждения Лорел приглушили у него всякие угрызения совести. Эйдан наклонился, развязал ленты шляпки, отбросил в сторону, и ее золотистые волосы, освободившись от шпилек, упали на землю.
Он улыбнулся и взял ее за тонкую лодыжку. Потихоньку пробирался пальцами все выше по ее ноге, целуя ее. Добравшись до верха, он раздвинул ее бедра, спустил панталоны, и его язык и губы прижались к интимному входу в ее тело.
Она выгнулась навстречу ему и откликалась на каждую его ласку. Последние лучи солнца превратили ее волосы в жидкое золото, и они блестели между ее бедер, как янтарь.
У него перехватило дыхание. Он никогда не видел ее такой — раскинувшейся перед ним под открытым небом, ничего не пряча, ничего не скрывая. Она принадлежала ему вся, и в этот момент между ними не было ни тайн, ни притворства.
Сознание своей власти делало его страсть всепоглощающей. Ее жажда наслаждения лишала его самообладания. Одним движением он вошел в нее, и она приняла его, обхватив так плотно, как будто он был создан, чтобы владеть ею, а она — чтобы принадлежать ему.
С каждой минутой это убеждение росло. Кем бы она ни была, каким бы ни было ее прошлое, она принадлежала ему.
Но сможет ли он найти способ сделать так, чтобы их будущее принадлежало им обоим?
Удивительно, как неожиданно скрылось за холмами солнце и погрузило окрестности в сине-черную темноту. Грейз-Эбби, словно призрак, виднелось на фоне неба. Известковые стены тянулись вверх, как будто хотели обнять восходящую луну.
Воздух застыл. Лорел молчала, боясь разрушить хрупкое очарование, ограждавшее ее счастье от посягательств окружающего мира. В объятиях Эйдана она чувствовала себя свободной от гнета угроз и тайн
