вашему первому требованию, – усмехнулся Хьюстон.
У него остались очень приятные впечатления от встречи с Сэмюэлом Барнеби. Уважаемый господин, почтенный и внимательный!
Неудивительно, что у него такая замечательная дочь. Барнеби рассказал ему, что семь лет назад подруга его дочери разбилась на ее машине, и ее похоронили под именем Лилиан Монтегью. Правда вскоре выяснилась, но Хьюстон мог легко представить, что пришлось вынести тогда несчастному отцу.
Об этом инспектор и поведал гостю из управления. Лили выслушала это откровение едва ли с меньшим интересом. Итак, Сэм выдает себя за ее отца. Наверняка у него припасено достаточно доказательств. И волноваться ей действительно незачем.
– Этого не' может быть, – пробормотал ошеломленный Фонтин.
– Кстати, вы, кажется, обещали нам свидетеля? – поинтересовался Хьюстон. – Где он?
Морщинистое лицо Фонтина искривилось как от зубной боли. Лили словно облили холодной водой. Как она могла забыть о том, что дело не только в злополучном кольце! Наверняка этот злобный маленький полицейский привез с собой Алана, который ждет не дождется, чтобы разоблачить ее! Лили на секунду представила себе негодование инспектора Хьюстона, который поверил Сэму! Ей стало страшно. Не будет ли лучше признаться во всем самой? По крайней мере, она хоть в этом не обманет его. Но тут Лили вспомнила содержание записки Сэма. Держись молодцом! Он ни за что не стал бы советовать ей такое, если бы не был уверен в успехе. Она должна молчать и следовать его указаниями, что бы ни произошло.
Фонтин замялся. Он бросил взгляд в сторону полуоткрытой двери, у которой толпилось немало любопытных. Хьюстон кивнул и решительно захлопнул дверь.
– Ей тут тоже делать нечего, – заявил Фонтин, кивая на Лили.
– Я бы попросил вас отзываться о мисс Монтегью в более уважительном тоне, – холодно сказал Хьюстон. – Она уважаемая жительница нашего города, а из-за ваших беспочвенных обвинений…
– Хорошо, – перебил его Фонтин. – Но я бы желал поговорить без свидетелей.
– Не переживайте, инспектор, я с удовольствием подожду снаружи, – вмешалась Лили.
– Лилиан, буду вам обязан, – проговорил Хьюстон.
Фонтин отчетливо хмыкнул. Девушка вышла в коридор, искренне жалея о том, что не может подслушать этот весьма важный для нее разговор. Но поводов для особого волнения не было – если бы Фонтин на самом деле привез улики или свидетеля, он бы обязательно объявил об этом на весь участок, и сейчас она бы уже находилась за решеткой. Его сдержанность означала, что ей опасаться нечего – его попытки доказать ее вину провалились.
Лили присела рядом с Дженкинсом, который принялся угощать ее кофе. Он так стремился угодить ей, что девушке стало смешно. Было очевидно, что в этом полицейском участке никто не верит в ее вину.
Через полчаса дверь кабинета инспектора с шумом распахнулась. На пороге стоял хмурый Фонтин. Он подошел к девушке и, глядя куда-то в сторону, пробормотал.
– Прошу вас извинить меня, мисс Монтегью. Все обстоятельства окончательно прояснились. Произошла ужасная ошибка…
Он запнулся. Лили не верила собственным ушам. Кажется, он перед ней извиняется!
– Я ошибся, – поправился Фонтин. – Надеюсь, вы не будете держать на меня зла.
Лили кротко потупилась.
– Боюсь, я не всегда вел себя… эээ… корректно, – вздохнул Фонтин.
– Ничего страшного, – тихо сказала Лили. Не забывайте, я ведь школьный учитель, а значит, привычна ко всякому.
Ей стоило огромных усилий не выказывать явно свою радость. Конечно, Лилиан Монтегью должна быть счастлива, что с нее сняли все обвинения. Но одно дело – эмоции несправедливо обвиненного человека, и совсем другое – ликование преступника, которому чудом удалось избежать наказания.
Поэтому Лили позволила себе лишь обрадованную улыбку.
– Значит, я свободна, сэр? – спросила она. – И моей репутации больше ничего не угрожает?
Вы понимаете, что не должно быть и тени подозрения, иначе ученики начнут шептаться за моей спиной и перестанут доверять мне.
– Конечно, – кивнул Фонтин. – Лично у меня больше нет никаких сомнений в вашей невиновности.
Лили так и подмывало спросить, как получилось, что ему не удалось собрать доказательства ее вины. Но такой вопрос вряд ли был бы уместен, поэтому она лишь с достоинством заметила:
– Надеюсь, Что в следующий раз вы будете осторожнее, когда соберетесь кого-нибудь арестовать.
У Фонтина на скулах заходили желваки, но он сдержался. Лили справедливо рассудила, что не стоит слишком сильно унижать его в присутствии посторонних, и сказала гораздо мягче:
– В любом случае я рада, что это недоразумение благополучно разрешилось. Вас злостным образом ввели в заблуждение…
Фонтин с облегчением перевел дух. Кажется, у него появилась возможность сохранить лицо перед этими провинциальными служаками.
– Конечно, мисс Монтегью, – солидно заявил он. – Этот мерзавец Паркмен… тот бандит, который ограбил виллу Уэзерби, с пеной у рта уверял нас, что вы и есть Лили-плутовка.
Лили неодобрительно поджала губы.
– Мы решили проверить… А потом я увидел у вас на пальце это кольцо…
– Что ж, теперь, когда вы лично убедились в том, что ваш преступник говорил не правду, надеюсь, вы не позволите ему клеветать на невинных людей? – спросила девушка с легкой улыбкой.
– Он больше ни на кого не будет клеветать, – мрачно заметил Фонтин. – Этой ночью Паркмен повесился в своей камере.
Лили смертельно побледнела. Алан, весельчак и любитель женщин, мертв! Повесился? Она ни за что не поверит в эту чушь – Алан слишком любил себя и боялся боли, чтобы таким страшным образом попрощаться с жизнью. У Лили подкосились ноги – она подумала о Сэме.
Неужели он имеет отношение к этому кошмару? И как иначе объяснить столь «удачное» для нее стечение обстоятельств?
Лили вцепилась в край стола, запрещая себе строить догадки.
– Извините, не хотел вас напугать, – пробормотал Фонтин. – Не самое подходящее для дамских ушей известие.
– Преступник понес заслуженное наказание, – непослушными губами выговорила Лили. – Но слишком жестокое…
– У нас такие вещи сплошь и рядом случаются, – вздохнул Фонтин. – Думаю, Паркмен понял, что его клевета будет вскоре раскрыта, и тогда ему не поздоровится. Если бы его сообщницу действительно обнаружили, ему бы вышла поблажка. Наверное, поэтому он и решил приврать.
Лили кивнула, чувствуя, что еще чуть-чуть, и самообладание покинет ее. Слишком много потрясений за последние сутки, а она уже почти разучилась постоянно контролировать себя.
– Думаю, с мисс Монтегью хватит нашей полицейской прозы, – вмешался в их беседу инспектор Хьюстон. – Ей наверняка ужасно хочется домой, чтобы отдохнуть после бурного сегодняшнего дня, да и с отцом повидаться…
Лили слабо улыбнулась. Но не успела она попрощаться и сделать пару шагов в сторону двери, как в участок влетела группа разъяренных женщин под предводительством крупной темноволосой дамы с решительным лицом. К своему удивлению, Лили узнала в ней миссис Кольен, мать Джимми. Да и приглядевшись к остальным, она увидела, что перед ней матери ее учеников…
– В чем дело… – начал ошеломленный Хьюстон, но миссис Кольен его перебила.
– Это мы хотели бы знать, в чем дело! – выпалила она с угрозой. – По какому праву вы до сих пор держите у себя Лилиан Монтегью, когда последнему дураку ясно, что она не может быть замешана ни в какой краже!
Господи. Лили прижала ладони к горящим щекам. Неужели они явились сюда, чтобы выручить ее? Эти женщины, которым она неоднократно выговаривала, что их дети ленятся и грубят учителям, что с ними надо обходиться как можно строже? Разве они не считали ее слишком молодой и неопытной, чтобы делать им замечания?
– Вы бы лучше настоящих преступников ловили! Рождество, а вы заперли ее в камере! – бушевала
