— Да.
— Стало быть, договорились. И чтобы без дураков. Поедешь один. От самого дома за тобой будут следить. О девчонке можешь не беспокоиться, у нее все в ажуре. Но если вздумаешь финтить, пеняй на себя.
— Понимаю.
Чего-чего, а выдержки у него хватало. Судя по голосу, он был невозмутим и очень, очень спокоен.
Я повесил трубку, вернулся на остановку, забрался в свой «паккард» и зажег сигарету. Не скажу, чтобы я был невозмутим и очень, очень спокоен. Если бы не те две пленки в банковском сейфе, которые должны уберечь меня от тюрьмы в случае провала, я не стал бы совать голову в эту петлю. Но спасительная мысль о пленках и надежда стать уже завтра обладателем пятидесяти тысяч долларов укрепили во мне решимость довести дело до конца.
Я убеждал себя, что все пойдет по плану. Пока что Рея предугадывала поведение своего мужа. Все шансы на то, рассуждал я, что он не будет заявлять в полицию после того, как Одетта вернется, и это меня успокаивало. Конечно, в полиции Одетту спросят насчет смятого крыла, но я предупредил ее об этом. Если за ее спиной стоит такая влиятельная фигура, как Мальру, полиция вряд ли станет проявлять излишнее любопытство, тем более оказывать на нее давление.
Я бросил взгляд на остановку по другую сторону дороги. Несколько человек ожидали автобуса. На стоянке было всего пять машин, не считая моей. Никто не обращал на меня внимания. Я был всего лишь один из встречающих.
В самом начале второго я увидел свет фар приближающегося автобуса. Он развернулся и встал рядом с автостанцией. В автобусе было человек двадцать — двадцать пять. Я напряженно вглядывался через ветровое стекло, высматривая среди пассажиров Одетту.
Вскоре я увидел ее. На ней были темные очки, рыжий парик и дешевое платье бело-голубой расцветки. Выйдя из автобуса, она беспокойно огляделась по сторонам. Похоже, она здорово нервничала.
Я вылез из «паккарда» и пошел к ней через дорогу.
На остановке толпились люди; одни ждали такси, другие приветствовали родных или друзей. Одетта заметила меня и двинулась навстречу. Мы сошлись около автобуса.
— Привет, — сказал я. — Машина…
Тяжелая рука опустилась мне на плечо; рука, которая могла принадлежать полисмену. В первый момент я был совершенно парализован, потом оглянулся с отчаянно колотившимся сердцем.
Я увидел широкоплечего загорелого мужчину лет пятидесяти, который улыбался мне во весь рот.
— Гарри! Вот это здорово! Как поживает бывший арестант?
Я сразу узнал Тима Каули, репортера из «Пасифик Геральд». Это был первоклассный газетчик, который регулярно наезжал в Палм-Сити. Случалось, мы вместе делали репортажи и играли в гольф.
Неожиданная встреча с ним повергла меня в такую панику, что я лишился дара речи. Я тряс ему руку, хлопал по плечу и прилагал неимоверные усилия, чтобы сохранить присутствие духа.
Одетта потерянно стояла рядом. Я готов был заорать на нее, только бы она ушла с глаз долой.
— Тим… Надо же! — Я кое-как совладал со своим голосом.
— Да вот, только что вывалится. Ну как ты, старина?
— Нормально! Рад тебя видеть.
Цепкие пытливые глаза Тима перескочили на Одетту.
— Ах ты, жмот… такую красотку прячешь. Ну-ка, познакомь нас!
— Это Анна Харкурт, — сказал я. — Анна, это Тим Каули, великий газетчик.
Похоже, Одетта поняла опасность, хоть и слишком поздно. Она отступила назад, взглянула на меня, потом на Каули с таким видом, будто вот-вот бросится наутек. Я схватил ее за руку.
— Анна — подруга Нины, — сказал я Каули. — Она здесь проездом в Лос-Анджелес и переночует у нас. — Я сдавил ей запястье. — Ты-то зачем приехал?
— Да обычные дела, ничего интересного. — Он не сводил глаз с Одетты. — Ты на машине, Гарри? Может, подбросишь меня до «Плазы»?
— К сожалению, не смогу… Нам в другую сторону. Нина ждет нас. — Я взглянул на Одетту. — Машина на стоянке. Подожди меня там, ладно? Я слегка подтолкнул ее, и она пошла через дорогу на стоянку.
Каули смотрел ей вслед, приподняв одну бровь.
— Девушка такая застенчивая, — сказал я, — что при виде любого мужчины на нее как столбняк находит.
— То-то я заметил, что она вроде как испугалась до смерти. А с чего она такая?
— По-моему, у них это называется сексуальной озабоченностью. Они с Ниной отлично ладят, но меня она просто бесит.
Наверное, я попал в самую точку, потому что он неожиданно ухмыльнулся.
— Ну, тогда понятно. В ее возрасте это бывает. Чем ты сейчас занимаешься, Гарри?
Я сказал ему, что работаю в окружной прокуратуре.
— Мы обязательно встретимся как-нибудь и потолкуем, — добавил я. — А сейчас мне надо спешить, я не могу заставлять ее нервничать.
— Ладно. Я буду в «Плазе». Пока, Гарри.
Я пошел на стоянку. Забравшись в «паккард», я спросил:
— Что на тебя нашло? Почему ты стояла как пень?
Она взглянула на меня с обидой.
— Он видел, как мы разговаривали. Я подумала, что лучше остаться.
— Ладно, будем считать, что нам повезло… По крайней мере, он тебя не узнал, в этом я уверен.
— Что ты там говорил насчет полиции? Я чуть с ума не сошла после твоего звонка. Как они узнали? Отец…?
— Нет, и я не думаю, что он заявит в полицию. Просто и здесь нам не повезло.
Я рассказал ей обо всем случившемся. Закончив, я сказал:
— Ты должна знать, как объяснить помятое крыло. Можешь сказать, что это случилось при выезде из гаража. Не думаю, чтобы Реник стал ждать тебя, но ты должна быть к этому готова. Если спросят, где ты была, скажи ему, чтобы не лез не в свое дело. Эта история со сбитой женщиной — чистая липа.
— Похоже, ты везде успел напортачить, — сказала она. — Почему ты не рассказал мне об аварии?
— Ладно, хватит об этом. — Я был уже сыт по горло критикой. У тебя там ничего не случилось? Никуда не выходила из гостиницы?
— Нет.
— Ты помнишь, что говорить, если дело дойдет до полиции?
— Помню.
Было без двадцати два, когда мы добрались до бунгало. Я остановил машину и дал ей ключ.
— Заходи, переодевайся и жди меня. Я рассчитываю обернуться до полтретьего.
Она взяла ключ и вылезла из машины. Я подал ей чемодан.
— Я буду ждать, — сказала она и неожиданно улыбнулась. — Возвращайся с деньгами, Гарри.
— Постараюсь.
Она просунулась в машину.
— Поцелуй меня.
Я обнял ее за плечи, привлек к себе и поцеловал в губы. Она выпрямилась и прикрыла пальцами рот.
— Как жаль, что ты женат, Гарри.
— Ничего не поделаешь, — сказал я, глядя ей в глаза. — Только не строй иллюзий… Я не собираюсь бросать жену.
— Вот я и говорю… Как жаль.
Я запустил двигатель.
— Ну, пока.
