— Я бы очень хотела. Скажите, сколько это будет стоить, и…
— Я не беру денег с друзей мистера Блейка. Эта кузница развалилась бы, если бы не он. Когда- нибудь и вы вспомните обо мне.
— Но… я живу во Франции, — неуверенно начала она.
— Пока, — обронил Джозеф. И прежде чем она успела спросить, что он имел в виду, заорал на Блейка: — Ну же, пошевеливайся! Некогда мне тут с тобой возиться целый день.
— Тиран! Я повышу твою ренту, — проорал в ответ Блейк сквозь грохот молота, летающего вверх- вниз серебристым полукругом.
— А я ее и так не плачу! — торжествующе прокричал Джозеф.
Блейк приостановился и ослепительно улыбнулся им обоим.
— Забыл! — Смеясь, он вытер лоб рукой, оставив грязные полосы.
Блейк тяжело дышал, грудь вздымалась, и еще никогда он не выглядел желаннее.
Николь поймала на себе задумчивый взгляд Джозефа и понадеялась, что он не заметил неприкрытого обожания в ее глазах. Чтобы не выдать себя окончательно, она решила уйти.
— Я иду в магазин! — крикнула она Блейку, который возобновил работу.
Он сунул брусок в раскаленные угли.
— Погуляй по деревне. Встретимся в пабе. В три часа.
— Ну, как твои успехи? — спросил Блейк, когда Николь вошла в старый паб. Хотя он и так все знал.
Николь очень радушно была принята теми деревенскими жителями, с которыми познакомилась. Джозеф, Джоан, владелица магазина, несколько местных, делающих покупки, Тим-горшечник…
Николь села рядом с ним на скамейку с высокой спинкой и изложила свою версию событий под галдеж и крики игроков в дартс.
Свежий после холодного душа на заднем дворе кузницы и энергичного растирания щеткой, Блейк откинулся на спинку со стаканом яблочного сока и наблюдал, как она с энтузиазмом рассказывает о дружелюбии жителей Грейт-Астона.
— Могу я заказать тебе что-нибудь выпить? — вежливо поинтересовался он, когда Николь остановилась перевести дыхание.
— Чего-нибудь безалкогольного, пожалуйста. Может, то же, что и у тебя?
Николь улыбнулась и дружески кивнула группе фермеров у бара. Они подняли за нее свои стаканы, и она просияла, словно они одарили ее всеми сокровищами мира.
— Мне надо проверить несколько заборов, а потом, думаю, мы отправимся на холмы, — небрежно сказал он.
— Э… а что будет там? — спросила Николь, взглянув на часы.
— Секс, — бросил он. — Я собираюсь заняться с тобой любовью. Пока что мне удается держать руки подальше от тебя, но надолго меня не хватит.
— Блейк, — проговорила она с восхитительной хрипотцой, — ничего большего я бы и не желала. Но мне скоро надо возвращаться, чтобы покормить Люка.
Блейк крепко зажмурился, Сделал несколько глубоких вдохов. Отхлебнул сока. Постарался не прислушиваться к противному внутреннему голосу, твердящему, что он совсем потерял голову.
— Конечно. А я просто приму еще один холодный душ. Посижу в холодильнике недельку-другую. Не обращай на меня внимания.
Она хихикнула.
— Говорят, ожидание усиливает страсть.
— Они ошибаются. Это мучение, — прорычал он, стукнув стаканом по столу.
Ее глаза засверкали. Он сознавал, что все смотрят на них, и ему было наплевать. Наклонившись вперед, он взял ее лицо в свои ладони и поцеловал долгим, медленным поцелуем.
Где-то на заднем плане фермеры издали поощрительные возгласы. Он не нуждался в их подбадривании.
— К черту ожидание, — пробормотал Блейк.
— Что ты наделал! — выдохнула Николь. — Теперь вся деревня будет знать о твоих намерениях.
Блейк дотронулся до ее пухлого рта. С вожделением взглянул на натянувшуюся на груди ткань. Понял, что пленен ею, пойман на крючок. В этот момент он решил выбросить книгу правил и запретов. Он последует за своей интуицией — и будь что будет.
И как только сможет, он заставит мать рассказать ему правду. Что касается проблемы их с Джозефом возможного выселения из поместья, он как-нибудь решит ее. Ведь должно же быть решение.
Обеспокоенный ухудшением состояния матери после ее вылазки к окну, Блейк долго пробыл у ее постели после обеда.
Но не смог спросить о Джайлзе. Она выглядела слишком слабой, чтобы подвергать ее расспросам.
— Как она? — Встревоженная, Николь вскочила с дивана, где дожидалась его.
— Спит. Мне удалось рассмешить ее подробным отчетом о жуках Джозефа.
Николь усмехнулась и элегантно опустилась обратно на светлые диванные подушки.
— Навозные жуки, — нежно пробормотала она.
Блейк подумал о своем любимом сыне, невинно спящем наверху, не догадывающемся, что его будущее висит на волоске. Ему пришлось отвернуться, потому что сердце сжалось так сильно, что он не мог скрыть своих мучений.
Джозеф уже был дома, когда они вернулись, после того как завезли покупки миссис Ли. Он встретил их бурной радостью, счастливо завопив, что у Люка уже совсем нет пятнышек и поэтому он может показать ему и Николь своих жуков.
— Я недолго держу их, — объяснил он Николь. — Животные должны быть свободны. Они любят быть на воле, чтобы отыскать свой собственный навоз.
Джозеф, похоже, души в Николь не чаял. Впрочем, она сумела покорить всех окружающих. Пожилые леди видели в ней свою юность. Старики мечтали о своей молодости, когда глядели в ее глаза.
Блейк сомневался, что кто-то станет возражать, если она заменит его. Он похолодел от этой мысли. И заставил себя посмотреть в лицо реальности. Представил ничего не понимающее, залитое слезами личико Джозефа, когда они будут уезжать из Крэнфорда навсегда.
Он не может поступить так со своим сыном!
Решение, разумеется, есть. Он может промолчать. Его совесть будет успокоена, если он ничего не скажет, а Николь останется его любовницей. Тогда наследником будет Джозеф, и потом половину имения можно будет передать Люку.
— Иди и поцелуй меня, — мягко проговорила Николь.
— Нет времени, — отрывисто бросил Блейк. Сделав вид, что поправляет свои золотые запонки, он старался не замечать взволнованного взгляда молодой женщины. — Через минуту я иду смотреть фейерверк. Хочешь со мной?
— Что случилось? — Ее голос прозвучал встревожено.
— Ничего.
— Неправда. Ты переживаешь из-за матери, да?
Блейк застонал. Услышал шелест шелкового платья, когда она встала. Мягкий звук шагов. Ее тепло и аромат сказали ему, что она рядом. Николь подошла и положила голову ему на грудь. Он погладил блестящие пшеничные волосы, отчаянно желая, чтобы между ними не было этой ужасной тайны.
— Все, что тебе нужно, — проговорила она мягким, успокаивающим голосом, — это сделать так, чтобы она была как можно счастливее. Показать ей, что с тобой будет все в порядке, когда… когда ее не станет. Именно из-за этого переживал мой отец. Я рассказала ему, как буду жить, что делать, и он успокоился. Поэтому позаботься, чтоб она знала, что у тебя есть все, чего ты хочешь.
— Но у меня нет всего, чего я хочу, — пробормотал он.
Николь внимательно посмотрела на него:
