Она удивленно посмотрела на него и пожала плечами.
— Я тогда распакую вещи.
Она ушла, оставив его одного. Ему тошно было видеть 'тандерберд' в гараже, вся эта атмосфера дома угнетала его. Конечно же, она делила спальню наверху с Педро Диасом.
Ничего не получится, думал он. От силы месяц продержится, но не больше. Деньги и плоть. Это выше ее, и ничего с этим не поделаешь, как ничего не поделать с тем, что он любит ее.
Но на худой конец, думал он, в этот неопределенный период он будет любоваться ее красотой и постепенно готовиться к неизбежному разрыву. Но уж когда это произойдет, он должен порвать с ней раз и навсегда, выбросить ее из головы. И не пить ни в коем случае. Слишком много было пережито, чтобы позволить ей снова сделать над тобой такое.
И так они жили десять дней, ездили ужинать в скромные рестораны; когда появлялось такое желание, ходили вместе в кино, совершали прогулки на автомобиле. Для Кэйда это был период умиротворения, но ее он ни на минуту не выпускал из поля зрения. Даже когда она ездила на базар, он был с ней. До такой степени стал ее тенью, что начал вызывать ее беспокойство.
Как-то вечером, когда они сидели в саду, она спросила:
— Ты счастлив, милый?
Он поднял глаза от кроссворда, который пытался решить.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ты так изменился. Стал тихим, серьезным. Тебя уже не интересуют некоторые вещи.
— Какие именно?
— Ну… многие. А работать ты собираешься?
— Да. О, кстати, я собирался поговорить на эту тему. Ты знаешь, мне надо возвращаться в Нью-Йорк на той неделе. Ты, конечно, полетишь со мной.
— Да? — Она посмотрела на него вопросительно. — А где мы будем жить в Нью-Йорке?
— Сначала в гостинице поживем и поищем квартиру.
— А сада у нас там не будет?
— Нет.
— Послушай, а может быть, лучше будет, если я приеду после того, как ты найдешь квартиру? Сэкономим денег. За этот дом заплачено вперед еще на две недели. — Она посмотрела на него с улыбкой. — Видишь, какая я экономная.
— Поедешь со мной, Хуана. Одну я тебя в Мехико не оставлю.
— Пусть будет так, милый. Я согласна со всем, что тебе подходит. Когда мы вылетаем?
— В четверг, на той неделе.
— А может, выехать на машине в среду?
— В Нью-Йорке тебе машина не понадобится, Хуана. Никто нынче машинами в Нью-Йорке не обзаводится: ее нигде не припаркуешь. Мы ее продадим. Я попрошу Крила подыскать покупателя.
Он пристально смотрел на нее. Заметил, как потемнели глаза, однако после мимолетного раздумья она кивнула головой.
— Я не знала, что это такая проблема. Ну, и бог с ней. Тогда продадим машину, а деньги используем, чтобы обставить нашу квартиру.
Вечером, пока Хуана готовила ужин, Кэйд позвонил Эду Бурдику.
— Я возвращаюсь в четверг, Эд! — сказал он. — Готов к работе.
— Ага! А почему ты не написал? Я уж начал волноваться, звонил в 'Прадо'. Сказали, что ты выписался из отеля. Что там у тебя происходит? С тобой все в порядке?
— Все о'кей, можешь не волноваться. Когда встретимся, я тебе все объясню.
— Отлично. Дел хватает. В пятницу начать сможешь?
— А что там?
— Ну, прежде всего премьера мюзикла с оформлением Гарри Вестона. Нам с тобой дают эксклюзивное приложение. Работа назначена на пятницу во второй половине дня.
— Годится, — ответил Кэйд. — Буду там.
Потом позвонил Крилу.
— Адольфо, мы с Хуаной решили устраивать совместную жизнь, — сказал он, поздоровавшись. — В четверг улетаем в Нью-Йорк. Так вот, мы оставим автомобиль в гараже. Не мог бы ты его продать? Сколько дадут, лишь бы продал.
Долгая пауза в трубке. Потом Крил встревожено спросил:
— Ты сказал: Хуана? Я, наверно, ошибся. Ты что сказал, Вэл?
— Именно это. Все в порядке, не волнуйся, ради бога. Я знаю, что делаю. Так ты позаботишься о машине?
— Конечно, amigo.
— Спасибо. — Кэйд торопливо положил трубку.
В среду вечером, когда Хуана занималась упаковкой вещей, она внезапно присела на кровать, схватившись ладонями за виски.
Кэйд подошел к ней.
— Голова закружилась. Ничего, ничего…
Она упала навзничь на постель, лицо побледнело, капли пота выступили на лбу.
— Что с тобой?
Она закрыла глаза. Тело ее начало медленно выгибаться вверх словно в приступе мучительной боли, губы плотно сжались.
— Хуана! — переполошился Кэйд. — Что с тобой? Скажи!
Кэйда охватила паника.
— Сейчас! Подожди, я вызову доктора. Не волнуйся, я..
— Оставь меня. Все будет в порядке, — с внезапной яростью произнесла она.
Он спустился вниз и принялся вышагивать по гостиной. Тишина наверху тревожила его. Спустя некоторое время он не выдержал и поднялся в спальню, осторожно приоткрыл дверь.
Хуана лежала в постели. Настольная лампа была прикрыта накидкой, и в комнате царил сумрак. Ее лицо было бледно, как мел. Когда она посмотрела на него, в ее взгляде заметно было раздражение.
— Оставь меня, — тихо сказала она. — Иногда такое случается. Ничего страшного. Через пару-тройку дней все пройдет. Только оставь меня.
Кэйд подошел ближе.
— Ты сможешь завтра перенести путешествие?
— Смогу, раз нужно, — ее лицо исказила гримаса боли. — Пожалуйста, оставь меня, милый.
— Да нет, такой уж необходимости я не вижу, — тихо сказал он, — можешь прилететь потом. Но могу я хоть чем-то помочь?
— Нет… ничем… завтра будет лучше.
Разумеется, лучше ей не стало. Она была бледна и так плохо выглядела, что Кэйд понял: нельзя требовать от нее, чтобы она летела с ним. В то же время он сознавал, что слишком все удобно для нее обернулось. Он научился не доверять ей. И еще он твердо был намерен удержать ее сколько возможно.
— Через час я уеду, — сказал он, стоя возле постели и глядя на нее. — Скажи мне, тебе ведь не хочется лететь туда, правда?
— Нет, я прилечу, если тебе так хочется, — сказала она. — Могу хоть сейчас. Мне больно, но я перетерплю.
— Нет уж, ты оставайся, — ответил он и вышел. Спустившись вниз, он позвонил Адольфо.
— Друг, ты можешь приехать срочно? — спросил он, когда Крил отозвался в трубке. — Через час я уезжаю, и мне нужна твоя помощь.
— Буду у тебя через десять минут, — сказал Крил.
И он приехал. Торопливо шел по дорожке к дому, вытирая платком вспотевшее лицо.
— Адольфо, ты мне не поможешь? — спросил Кэйд, проводив его в гостиную. — Мне больше не к кому обратиться, я никому не могу доверить это.
— Все что угодно, amigo, — сказал Крил. — Но что ты там насчет Хуаны говорил? Я же тебя
