взяв курс в направлении расположенной невдалеке столицы архипелага.
– В общем, так, товарищи, – отозвав двух гэрэушников в сторонку, сказал генконсул Евдокимов. – Я попросил сиссельмана, ссылаясь на результаты расследования и факс из Мурманской прокуратуры, в чьем ведении находятся оба заведенных уголовных дела, предоставить нам список всех граждан, кто находился на архипелаге по состоянию на двадцать восьмое февраля…
– А Ингерман как отреагировал?
– Уклончиво. Сказал, что пошлет сначала запрос в свои инстанции…
– Они откажутся давать такую информацию, будут тянуть волыну.
– Думаю, да. А если и дадут, то отредактированную. По тем личностям, которые нас интересуют, по этим «зимовщикам», «экологам» и прочим левым господам, внятной инфы мы точно не дождемся. Они есть, они находятся на архипелаге, но их как бы и не существует в природе.
– Ну, это понятно. У норгов свои секреты, у нас – свои.
– А у третьей стороны – свои, – дополнил мысли коллеги Андрей.
– Сиссельман предлагал эвакуировать Пинчука в Тромсё, – сказал консул. – Там, мол, хорошие врачи, там его быстро поставят на ноги…
– Ага. И выпотрошат тоже быстро. Что вы ему сказали?
– Поблагодарил за участие. И проинформировал, что мы справимся своими силами. Сейчас согласовываем время прилета нашего борта. На нем Пинчука и отправим – обратным рейсом.
– А что по событиям седьмого марта? По ЧП в районе Нордфьорда?
– Ингерман ни слова об этом не сказал. Ну, я тоже храню молчание.
Андрей Юрьевич и «следак», попрощавшись с консулом, который отправился в свой местный офис, перекурили возле запасного выхода. Заодно и обменялись впечатлениями о визите норвежцев. Затем, набросив халаты, проследовали вдвоем в уже знакомую им палату. Дефицит времени и сложившиеся обстоятельства вынуждали пренебречь рекомендациями местных медиков. Пинчуком следовало заняться немедленно.
Уселись, оседлав стулья, по обе стороны больничной койки. Медсестра только что унесла поднос с посудой, заодно прибрала и привезенные норгами гостинцы. Пинчука покормили куриным бульоном. А с деликатесами вроде шоколада и тресковой печени придется обождать несколько суток, пока он не окрепнет и пока у него не заработает как следует желудочно-кишечный тракт.
– Ну что, Николай, подкрепился? – вполне дружелюбным тоном произнес «следак». – Хорошо себя вел… молодец.
– Э-ээ… думаете?
– И выглядишь много лучше, чем вчера, когда мы тебя вытащили из той грязной дыры.
– Наголодался парень, – Андрей закинул ногу на ногу. – Ничего, ничего… откормят! Главное, руки, ноги и голова целы, а жирок нагуляешь. Чем ты там питался-то хоть? Когда прятался? И где воду брал?
– Я эта… – Пинчук уселся поудобнее, подсунув под спину подушки. – В кладовке ЗИПа есть канистра с дистилятом…
– Значит, с водой проблем не было?
– Не-а… А вот с едой были напряги. Дня три ничего не ел! А потом… когда эти ушли все куда-то…
– Волонтеры?
– Норги. Ну, я и вылез из шхеры… Поднялся в генераторную. У них там упаковки с разной жрачкой были навалены горой…
– И ты запасся трофейной едой?
– Ну да… Взял несколько пакетов. У них там есть такие… типа армейского пайка. Сухпай, короче. Даже разогреть в походных условиях можно.
– Хм. То-то я гляжу, что ты не так уж сильно исхудал за эти десять суток.
– Не-не… Я совсем мало кушал! Чтобы, значит, отходов жизнедеятельности поменьше было.
– Понятно, – покивал Андрей. – Вот что, Николай. При первой оказии доставим тебя в Москву. Пройдешь курс лечения и психологической реабилитации в одном из пансионатов. Трест все оплатит… Ты ведь у нас теперь настоящий герой.
– Я?
– Ну да. Ты просто сам пока этого не понимаешь… И денежную премию получишь. Если, конечно, расскажешь нам все, как было на самом деле.
– Да, Николай, – подхватил «следак». – Придется рассказать. Мы ведь не какие-то норги. Русские люди, свои. К тому же при должности, при исполнении. Так что давай, дорогой, выкладывай. Рассказывай, что там стряслось двадцать восьмого числа. И что предшествовало этим вот драматическим событиям.
– Э-ээ… – Пинчук замялся. – А может… это… я все в Москве расскажу? Компетентным органам?
– А мы и есть «компетентные органы», – веско произнес Андрей. – Государевы люди. Тебе консул что сказал сегодня утром?
– Чтобы я все вам рассказал.
– Верно. Так что не будем дожидаться, когда тебя отвезут в Москву. Потому что нам нужна информация. Здесь и сейчас.
– А это… Норвежцы уже улетели?
– Да. Улетели.
– А что именно они мне шьют? Убийство, что ли?
– Да какая тебе разница! – сказал «следак». – Тебя это вообще не должно заботить. Норгов мы берем на себя. Ну что, Пинчук? Собрался с мыслями? Готов рассказывать? О том, что ты видел своими глазами?
– М-м… А с чего вы взяли, что я что-то видел? И что я что-то… такое… знаю?
Андрей, обменявшись взглядом с коллегой, полез в карман. Извлек оттуда цифровой диктофон, включил на воспроизведение звуковой файл из закладки. В палате зазвучал знакомый голос Голышева.
– Полста восьмой, это Пирамида вызывает… Голышев у аппарата!
– Игорь Валентинович, хорошо, что сам вышел на связь, – произнес незнакомый мужской голос. – Мы уже пытались вызвать вас по спутниковому. Что там у вас стряслось?..
Андрей, нажав на «стоп», включил на воспроизведение другой фрагмент той же записи.
– Так что ты собираешься делать, Валентиныч? Может, дождешься ребят из Баренцбурга? – произнес тот же мужской голос. – Метеоусловия, как я понимаю, неважные?
– Не то слово!
– На вертушке они не смогут вылететь?
– Нет, нет… погода не летная. Я собираюсь сам на снегоходе проскочить до Второго лагеря. А в ангаре останется Коля Пинчук. Он в курсе… Он тоже слышал, как нас пытался вызвать по рации Антон.
– Валентиныч, Кривцов ранен… И ранен серьезно! Он выходил по спутниковому примерно час назад. Сделал очень важное сообщение! Слышишь меня?
– Да-да, слушаю внимательно!
– Но сеанс получился совсем коротким. Может, питание село или потерял сознание. Надо помочь ребятам. При них есть кое-что важное для нас. Значит, так…
Андрей выключил диктофон, сунул его в карман. Затем пристально посмотрел на удивленного – пожалуй, даже ошеломленного – услышанным Пинчука.
– Николай, у нас все ходы записаны.
– К сожалению, не все, – поправил его «следак». – Но ты, Коля, нам поможешь восстановить картинку случившегося в Пирамиде, верно?
Пинчук, сглотнув слюну, часто закивал.
– Начнем вот с чего… Николай, а почему ты вдруг решил, что началась «Третья мировая»? Напомню, что это были твои первые слова…
– Ну, так это… Я был в генераторной… Голышев попросил меня поставить другие полозья на сани. Он собирался отправиться на нашей «Тайге» в одиночку в этот вот… Второй лагерь!
– И что было дальше?
– Я взял в мастерской пару этих лыж для «Тайги». Хотел уже выйти наружу, но вдруг увидел в окне…
