Мне показалось, что Лаура с облегчением вздохнула.
— Он действительно так сказал?
— Да.
— А… он не говорил, сможет ли к Бруно вернуться речь?
Я испытующе посмотрел на нее:
— Нет.
— Признаюсь тебе, Дэвид, мне было бы плохо, если бы он изменил завещание.
— Но я не вижу причин, почему он захотел бы это сделать: ты его жена, ты ухаживаешь за ним и имеешь право на часть его денег.
Лаура начала беспокойно ходить по комнате.
— Он теперь ненавидит меня, Дэвид. Это моя ошибка. Все эти годы, со дня катастрофы, я была не слишком внимательна к нему. Боюсь, что я вообще не могу быть очень внимательной к больным людям. Я не выношу боль.
Я молча слушал ее.
— За день до катастрофы у нас произошла крупная ссора. — Лаура не смотрела на меня. — Он сказал тогда, что изменит завещание. Мария это слышала. Он сказал, что оставит мне только треть своего состояния, а две трети — Валерии… А потом произошла эта авария, и он не смог ничего изменить.
— По-моему, тебе не нужно беспокоиться об этом, — коротко бросил я.
— Ты, возможно, и прав, Дэвид, но я могу надеяться только на себя. Если он умрет сегодня ночью…
— Хватит! — Я подошел к ней. — Если ты опять собираешься обсуждать со мной эту тему, Лаура, то лучше уйди.
— Не будь грубым, Дэвид, не прогоняй меня. — Она обвила руками мою шею и прижалась ко мне. — Скоро приедет Валерия, мы должны быть еще более осторожны. Осталось всего несколько ночей, когда мы можем быть вместе в относительной безопасности. — Она поцеловала меня. — Скажи, что ты любишь меня, Дэвид!
Я не мог устоять. Ее тело, руки, глаза имели надо мной безграничную власть и уничтожали всю мою волю. Я крепко обнял ее и стал целовать, словно боясь, что она попытается убежать.
— Подожди, дорогой, я сниму платье. Ты чуть не задушил меня в своих объятиях.
Она скинула платье, я схватил ее на руки и понес в постель. Когда я наклонился над ней, она посмотрела мне в глаза и мягко оттолкнула рукой;
— Дэвид, твое поведение тревожит меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему вдруг ты решил подружиться с Бруно?
Я сел на кровать.
— Подружиться? Ты имеешь в виду, что я ему читал?
— Да, почему?
— Мне жаль его.
— О! И ничего больше?
— Нет. Он лежал на веранде неподвижный, одинокий, вот я и подумал, может быть, почитать ему.
— Так-так. Ты знаешь текст завещания Бруно?
— Что ты говоришь? Откуда?
— Не знаю, все может быть. У меня есть копия завещания, я храню ее в комоде. Ты его, случайно, не читал?
— Ты намекаешь, что я рылся в ящиках твоего комода?
— Не сердись, Дэвид. Я могла оставить его в другом месте.
— Нет, я не видел. Почему ты об этом спрашиваешь?
— Видишь ли, Дэвид, ты упомянут в завещании.
— Какая ерунда! С чего это вдруг я в нем упомянут?
— Упомянут, как один из штата служащих виллы. Бруно оставляет некоторые суммы каждому человеку из персонала, кто к моменту его смерти будет работать на вилле.
— Но как я могу быть упомянутым по имени?
— Нет, конечно! По имени он упомянул только Марию, а остальному служащему персоналу он завещает определенную сумму.
— И сколько?
— Шестьсот пятьдесят тысяч лир.
— Так много? — спросил я, пытаясь скрыть волнение, но сердце у меня колотилось о ребра, как молот о наковальню. Шестьсот пятьдесят тысяч лир — та самая сумма, которая нужна за паспорт.
— Да. Не выпить ли нам вина, дорогой? Не упусти шанс, Дэвид! Всего одно мгновение — и ты обладатель шестисот пятидесяти тысяч лир.
— Как ты можешь спокойно говорить о смерти Бруно? — Я чувствовал, что пот заливает мне лицо.
Шестьсот пятьдесят тысяч! И я свободен. Не надо жениться на Лауре. Не надо принимать от нее денег. Эта сумма позволит мне покинуть Италию!
— Почему я должна молчать и не говорить о том, что чувствую? — сказала она, придвинувшись поближе и положив руки мне на плечи. — Это же не то, что он имел в виду по отношению ко мне… или к тебе. Я хочу, чтобы ты уронил его, Дэвид. Ты получил бы свои деньги, а я — свои.
— Замолчи, — воскликнул я и вскочил с кровати, — я не хочу даже слушать об этом!
— Знаешь, Дэвид, а говоришь ты не совсем решительно! Согласись, очень соблазнительная перспектива и такая близкая.
— Нет. Замолчи!
— Иди ко мне и обними меня, дорогой. НА уходи от меня.
Я колебался, я не мог оторвать от нее, лежащей передо мной на постели, глаз. Подошел, сел с краю и обнял.
— Дэвид, а что ты будешь делать с деньгами, когда их получишь?
— Может, оставим обсуждение этой темы. Я не хочу говорить об этом.
— Хорошо, я не буду говорить об этом. Я наклонился, поцеловал ее и почувствовал, что она вдруг напряглась, а ее пальцы вцепились в мою руку.
— Там кто-то есть! — прошептала она.
— Я ничего не слышал.
— Я слышала. Посмотри, Дэвид. Только будь осторожнее.
Я соскользнул с постели, тихо подошел к окну.
Высоко над ивами стояла луна. Я вгляделся в тени за кустом. Никого!
Лаура подошла и встала рядом. Донесся слабый скрип весел в уключинах.
— Кто-то плывет на лодке, — прошептала Лаура, и я почувствовал, как она дрожит.
— Может быть, это рыбак, — сказал я, понизив голос. — Не стоит так нервничать.
— Спустись и посмотри, Дэвид. Рыбаки близко не подходят к вилле. Лодку можно увидеть от плавательного бассейна.
— Нет. Я не пойду.
— Пожалуйста, Дэвид!
Я спустился по ступенькам, прошел по бетонной дорожке к плавательному бассейну и теперь уже явственно услышал слабый плеск весел. Лодка двигалась прочь, и довольно быстро, но была скрыта от меня берегом. Я не смог ее увидеть и, пожав плечами, пошел было обратно, но тут же застыл, потянув носом воздух.
Кто-то был здесь совсем недавно. Кто-то, кто курит сигары.
Глава 5
На следующее утро я Лауру не видел. Сестра Флеминг сказала, что она с Марией готовит комнаты для Валерии. После ленча я перевозил свои вещи, а потом наводил в комнате порядок под контролем Биччи.
Я ничего не сказал Лауре о дыме сигар, запах которого висел над плавательным бассейном. Сказал
