комнату хранения? Это синий вещмешок, не очень большой, не тяжелый, и мы оставили его прямо за дверью.
— Простите, сэр. Я не могу покинуть рабочее место. Я очень занят. Перезвоните.
— Нет возможности перезвонить. Пожалуйста…
Вебстер взял трубку и сказал что-то по-арабски, а затем пояснил Ричарду:
— Он пойдет проверит.
— Что вы ему сказали?
— Я использовал служебное положение.
Египтянин вернулся к телефону через пару минут.
Синего рюкзака в кладовой не было.
Вечером Ричард сидел на террасе у Эндрю. Уже дважды — на вокзале — он был повержен, но тогда он чувствовал себя как приколотое иголкой насекомое, он еще продолжать двигать в воздухе ножками. Теперь же и конечности его отмерли.
Он раздумывал над тем, что ему делать дальше, когда Эндрю подъехал на своем «лэндкрузере» и бегом через весь дом кинулся к нему.
— Что с тобой?
— Залезай в машину, — сказал Эндрю. — Там девица, ирландка, только что поселилась в «Акрополе».
Не доходя до машины, Ричард успел спросить, когда Фрэнсис приехала, кто видел ее, как она добралась… Эндрю не знал подробностей, кроме того что кое-кто из экспатриантов разговаривал с ней, а новость о ее прибытии просочилась в «Меридиен».
— Я сразу же поехал за тобой.
— Я уже потерял всякую надежду, и тут — она! Как это похоже на Фрэн, чтоб ее! Боже, как я ждал этого. Скажу тебе, дружище, у меня будто кровь из вен выкачали. Я хочу сказать, черт возьми! Но все теперь будет по-другому. Я получил хороший урок. И я все ей скажу. Я скажу ей сегодня же вечером. Куда бы она ни поехала, я отправлюсь за ней. Что мне Лондон, что мне карьера! Я с нее теперь глаз не спущу до конца своих дней.
Эндрю притормозил у светофора и попытался убедить Ричарда не гнать лошадей.
— Ричард, нет никакой гарантии, что это она.
— Ради всего святого, много ли ирландок путешествуют по Судану без сопровождения?
— Немного, но за последнее время тебя не раз ждало разочарование, и тебе придется падать с большой высоты, если ты не опустишься на землю, друг. Охлади свой пыл, пока мы еще в пути.
Он говорил впустую. Ричард продолжал в том же роде, пока они не подъехали к отелю. Как только они поставили машину на парковку, Ричард рванулся было вперед, но Эндрю придержал его за локоть:
— Ричард, ей-богу, а что, если это не она?
— Не смеши меня.
— У вас остановилась девушка из Ирландии. Фрэнсис Диллон. Вы не могли бы ее вызвать?
— Ирландка?
Администратор проверил список постояльцев.
— Да. В номере «тридцать три».
Он снял трубку. Ричард сжал кулаки, торжествуя.
Эндрю улыбнулся:
— Может, мне удалиться?
— Нет-нет, ты должен с ней познакомиться!
Он наматывал круги в ожидании. Когда прозвенел лифт, они оба обернулись навстречу молодой женщине.
Жестокий поворот судьбы. Ричарду и без того было несладко.
Девушка прошла к стойке. Администратор кивнул в сторону Ричарда. Тот стоял в глубокой прострации.
— Ричард? — сказал Эндрю, сбитый с толку. — Фрэнсис?
Она поморщилась:
— Н-нет.
Журналистка из Белфаста. Ричард не мог понять, кто эта женщина. Объяснив, что они ошиблись, Эндрю заказал девушке выпить. Ричард сидел, ничего не говоря, смотрел на нее и не понимал, почему перед ним не Фрэнсис.
Где бы Фрэнсис в тот момент ни была и что бы она ни делала, они оба страдали от одного и того же: от неизвестности. Неизвестно где, когда, как, почему. Выдернутые с корнем из жизни другого, они остались жить в подвешенном состоянии, в неведении, в неопределенности, день за днем, неделя за неделей, пока недели не перерастут в месяцы, а месяцы в годы. Позднее ему пришлось свыкнуться с этим, но в тот день в Хартуме он был на пределе. Ему казалось, что он просто не вынесет еще одной ночи без нее. Зайдя в мужской туалет, он ударился о стену головой, удар был сильным, но легче не стало: как будто зудит где-то внутри и не почесать. Он вернулся и допил то, что оставалось в бокале. Все пошло кувырком. Зачем-то он сидел здесь с девушкой, которую не видел раньше и больше никогда не увидит, с девушкой, на месте которой должна быть Фрэнсис. Фрэнсис, наконец-то вернувшаяся к нему.
В тот момент он понял, и Эндрю тоже понял, что Фрэнсис никогда не вернется.
Часть третья
— Один из нас лжет, — слетел ее голос с верхней полки, будто тяжелое тело покойника хлопнулось в могилу.
Не ожидала, что она скажет такое. Я-то думала — она наконец раскается и признает, что произошла колоссальная ошибка. Она считала, что ей ничего не оставалось, как сесть на тот паром. С его точки зрения, она поступила не то чтобы импульсивно, а просто предательски. Ей пришлось проглотить эту горькую пилюлю, но я думала, что она покается. А она ясно и четко произнесла: «Один из нас лжет».
— Все может быть.
Фрэнсис ответила не сразу.
— И один из нас говорит правду, так зачем же играть в прятки?
— Tы непоследовательна в своих рассуждениях. Возможно, мы оба лжем. Может статься, что мы оба говорим правду.
— Маловероятно.
— Ты думаешь? Может, что-то нам помешало, Фрэн. Не в нашей власти было что-либо изменить.
— А что именно?
— Не знаю. А что, если против нас действовал международный заговор?
— Ага, или какой-нибудь джинн, обитающий в пустыне, похитил тебя через окно поезда.
— Именно так все и было, — сказал он печально, — только не через окно, а через дверь.
— Не смешно.
Мне нестерпимо хотелось пошевелиться. Спина болела, но они разговаривали теперь достаточно громко, уверенные, что их соседка спит как убитая, и я не собиралась их разубеждать, ворочаясь с боку на бок.
— Послушай, в посольстве могли все перепутать, — сказал Ричард. — Какая-нибудь рядовая административная ошибка.
— Ты полагаешь, что в Каире спокойно оформляли тебе паспорт, пока я сидела прямо у них под носом и донимала их нытьем о потерянном женихе? Не надо, Ричард, хватит придумывать!
— Это я придумываю?! Ты села на паром, не имея ни малейшего понятия, что со мной. С какой стати
