– Мэм все читала и читала…
– Хорошо, хорошо. Спасибо.
Я захлопнул дверь, поставил кофе и стал нетерпеливо пробегать глазами газету.
В заметке на последней странице сообщалось, что охранник киностудии «Пасифик» обнаружил в одном из зданий грабителя и тот стрелял в него. Сейчас пострадавший находится в государственной больнице в Лос-Анджелесе. Перед тем как охранник потерял сознание, он сообщил полицейским приметы грабителя. Полиция уже разыскивает человека со шрамом на лице. Не исключено, что охранник умрет.
Это было все, но большего и не требовалось.
У меня подкосились ноги, и я без сил присел на кровать.
Спустя некоторое время я встал и оделся. Скорее всего, мне придется бежать, и нужно было подготовиться. Сложив вещи в чемодан, я пересчитал деньги и обнаружил, что у меня всего лишь десять долларов пятьдесят центов.
Потом я уселся у окна и стал наблюдать.
Вскоре после полудня в дальнем конце улицы остановилась полицейская машина, и из нее вышли четверо в штатском. У меня перехватило дыхание.
На нашей улице находилось четыре пансиона. Детективы наметили себе каждый по пансиону и разошлись. Наш пансион облюбовал высокий детина в сдвинутой на затылок шляпе с плоской тульей и загнутыми краями; в зубах у него торчал окурок потухшей сигары.
Я видел, как он поднялся на крыльцо, и слышал, как прозвенел звонок.
Я отошел от окна, проскользнул на лестничную площадку и посмотрел в холл, куда тремя пролетами спускалась лестница.
Через холл прошла Кэрри, и тут же послышался звук открываемой двери.
– Я из полиции, – отрывисто и резко бросил детектив. – Мы разыскиваем молодого человека со шрамом на лице. Живет здесь такой?
Я так крепко вцепился в перила лестницы, что лак на них стал липким под моими пальцами.
– Со шрамом? – недоуменно, как мне показалось, переспросила Кэрри. – Нет, сэр. У нас тут нет никого со шрамом.
Мысленно благословляя Кэрри, я в изнеможении прислонился к перилам.
– Ты уверена?
– Да, сэр, уверена. Я знала бы, если бы тут проживал кто-нибудь со шрамом. Нет у нас такого человека.
– Этот тип – убийца.
– Никого у нас нет со шрамом, сэр.
«Этот тип – убийца…»
Значит, охранник все же умер.
Я вернулся в свою комнату и бросился на постель. Меня кидало то в жар, то в холод.
Казалось, время остановилось.
Не знаю, сколько пролежал я в таком состоянии. Потом в дверь кто-то нерешительно постучал.
– Можно.
Кэрри открыла дверь и уставилась на меня. Ее полное морщинистое лицо выражало озабоченность.
– Приходил полицейский…
– Я слышал. Зайди, Кэрри, и закрой дверь.
Кэрри вошла в комнату и прикрыла дверь.
Я сел на кровати.
– Спасибо. Правда, я никого не убивал, но ты все равно избавила меня от большой неприятности.
Я встал, подошел к туалетному столику и взял бумажник.
– Полицейский мог доставить мне массу хлопот, – продолжал я, вынимая пятидолларовую бумажку. – Вот, Кэрри, возьми.
Но Кэрри от денег отказалась.
– Не нужно, мистер Джефф. Я обманула сыщика, потому что мы с вами друзья.
Внезапно меня охватило такое волнение, что я чуть не расплакался.
– Значит, у вас большая неприятность? – спросила Кэрри, испытующе глядя на меня.
– Да, но к убийству я никакого отношения не имею. Я не способен убить.
– Я знаю. Не волнуйтесь. Хотите чашку кофе?
– Спасибо, ничего не хочу.
– Не нужно волноваться. Позже я принесу вам газету. – Кэрри открыла дверь, но остановилась и, кивком показав на комнату Риммы, сказала: – Ушла.
– Она говорила мне, что уйдет.
– Скатертью дорога. Вы не волнуйтесь, – повторила Кэрри.
Вскоре после пяти она вновь заглянула ко мне и бросила на кровать вечернюю газету. Бледная и встревоженная, Кэрри долго с беспокойством смотрела на меня, прежде чем уйти.
Как только за ней закрылась дверь, я схватил газету.
Охранник скончался, не приходя в сознание. Полиция продолжает разыскивать молодого человека со шрамом; его арест ожидается с минуты на минуту.
Как только стемнеет, надо немедленно бежать, твердил я себе. Мне стоило больших трудов удержаться и не покинуть эту мышеловку сейчас же, но я понимал, как опасно появляться на улице среди бела дня.
Побыв некоторое время в комнате, я спустился в холл и из телефона-автомата позвонил Расти. С удовольствием услышал я его резкий, грубый голос.
– Расти, у меня большие неприятности. Ты не смог бы заехать ко мне, когда стемнеет?
– А кто же, по-твоему, останется за меня в баре? – ворчливо спросил он.
Признаться, об этом я не подумал.
– Тогда, пожалуй, мне самому придется приехать к тебе…
– Говоришь, большие неприятности?
– Хуже быть не может.
Расти, видимо, уловил нотки панического страха в моем голосе.
– Ну, ладно, – успокаивающе сказал он. – Я оставлю за себя Сэма. Значит, когда стемнеет?
– Не раньше.
– Договорились.
Я вернулся к себе и стал ждать. Ожидание показалось мне бесконечным, и я основательно изнервничался к тому времени, когда солнце село за бухтой и в дешевых барах и плавучих игорных домах зажглись огни. И все же наступающая ночь несколько поубавила мои страхи.
Вскоре после девяти из-за угла вынырнул старенький «Олдсмобил» Расти. Я спустился к парадной двери и держал ее открытой, пока он не вошел.
Мы молча поднялись по лестнице. Закрыв за Расти дверь комнаты, я с облегчением вздохнул.
– Спасибо, что пришел.
Расти сидел на кровати; его полное, до синевы выбритое лицо покрывал пот, во взгляде читалась озабоченность.
– Так что за неприятность? Из-за той особы?
– Да.
Я подал ему газету и указал на заметку.
Расти, поджав губы, с безразличным видом прочел ее, потом перевел взгляд на меня.
– Черт возьми! – воскликнул он. – Но ты-то тут при чем?
– Я-то ни при чем, а вот она… На меня, должно быть, нашло какое-то затмение. Мне нужны были пять тысяч долларов на ее лечение. Она сказала, что мы можем найти деньги в кабинете начальника отдела кадров киностудии. Клянусь тебе, Расти, я не убивал!
Расти положил газету, вытащил смятую пачку сигарет и, вытряхнув одну из них на ладонь огромной ручищи, закурил.
