По бурному морю шел пассажирский пароход. Волны ударяли в борт небольшого судна, соленые брызги летели на нижние палубы корабля.
В маленькой каюте, больше похожей на купе пассажирского вагона, только коек здесь было всего две, ехали двое: крепкий старик лет семидесяти пяти и маленькая полная женщина — на вид ей было лет пятьдесят. Старик имел военную выправку, и был чрезвычайно прям и бодр, хотя одет он был в обычный штатский костюм. Левая рука его была затянута в черную кожаную перчатку, и хотя, она хорошо сгибалась в локте, брать предметы ею он не мог, так как пальцы руки двигались еле-еле.
Внешность женщины была серой и неприметной, да и одета она была в бесцветные серо-черные вещи.
Старик и женщина сидели друг напротив друга на койках. Старик читал газету. Женщина раскачивалась сидя взад-вперед, глаза ее горели нехорошим возбуждением, словно у одержимой. Она шептала что-то себе под нос, сначала было не слышно, что она говорит, но потом голос ее начал возвышаться, пока не сорвался на крик:
— …дерьмо собачь, сука, сука, сука, сука… гной из-под ногтей… куда ты везешь меня?.. не хочу туда, не поеду, выпусти меня отсюда, поворачивай свое корыто адмирал, пока я его не утопила на хер…
Последние слова она почти кричала. Старик отложил свою газету, наклонился к женщине и умоляюще произнес.
— Настя, что ты говоришь?.. Что ты такое говоришь?.. Откуда ты это взяла?!..
Но женщина, не обращая внимания, на старика, продолжала говорить, срываясь на крик:
— Ну, чего смотришь? Убить меня задумал, не выйдет, я тебя сама сейчас убью, гнусный старикашка!
Женщина подняла на него свои маленькие кулачки.
В этот момент в дверь каюты постучали.
— Замолчи! — сказал старик женщине, — сейчас же замолчи.
— Эй, вы там, — раздался голос из-за двери, — нельзя ли потише?
Но женщина, невзирая на просьбы, продолжала выкрикивать свой монолог:
— Боишься смерти, старый греховодник, ничего, вот только усни, тут тебе и каюк придет, придушу тебя подушкой и вводу…
— Настя, это, в конце концов, невыносимо…
— Вы что, не слышите, я вам говорю, сейчас же прекратите, а то я позову капитана, — донеслось снова из-за двери.
— Началось, — сказал старик и встал.
Он подошел к двери каюты, отпер ее и вышел в коридор, тут же захлопнул дверь за собой, прижавшись к ней спиной.
В коридоре он столкнулся лицом к лицу с молодым человеком в форме помощника капитана.
— Добрый вечер, — сказал старик с достоинством, — я могу вам чем-то помочь?
— Пассажиры из соседних кают жалуются на шум. Уже поздно — вы мешаете им спать, — выпалил молодой человек, — если вы не прекратите, мы будем вынуждены принять меры.
Из-за двери раздались нечленораздельные возгласы.
— Простите, моя дочь больна, и…
— Если она больна, она должна находиться в больнице, а не совершать морские путешествия, — наставительно произнес молодой человек.
— Хорошо, я учту ваши пожелания, — холодно сказал старик, — а теперь скажите мне: с кем я разговариваю?
— Вы разговариваете с помощником капитана, — напыщенно произнес юноша.
— Я вижу, что вы помощник капитана, — с улыбкой ответил старик, — как ваше имя?
— Мое имя, — усмехаясь, ответил молодой человек, — Андрей Борисович Лагин, а вот вы кто?
— Меня зовут Яковлев Тихон Степанович, я контр-адмирал Северного флота.
Лицо помощника капитана вытянулось в изумлении, как впрочем, вытянулся и он сам, встав по стойке смирно.
— Простите, товарищ контр-адмирал, — пролепетал он, — я не знал, о том, что вы…
— Это ничего, — ободряюще улыбнувшись, ответил старик, — я понимаю. Со своей стороны обещаю сделать все возможное, для того чтобы шум прекратился. Вопрос исчерпан?
— Да, то есть… — сбился молодой человек, — разрешите доложить капитану, о том, что вы находитесь на борту?
— Разрешаю, — ответил старик, — только, ради Бога, прошу вас избавить меня от каких-либо знаков внимания. Я уже давно в отставке, и не помню, когда в последний раз надевал форму.
— Есть, — щелкнул каблуками помощник капитана, — разрешите идти?
— Идите.
Молодой человек, развернувшись на каблуках, почти строевым шагом направился к лестнице.
Старик проводил его взглядом и скрылся в свое каюте.
Когда он вошел, то увидел, что Настя на четвереньках стоит на полу и рукой закрывает рот, пытаясь сдержать тошноту.
— Старик снял пиджак и бросил его на койку, потом легко подхватил женщину на руки и вынес в коридор.
Он донес ее до двери, ведущей в гальюн, зашел в него и опустил ее перед унитазом. Женщину сразу же вырвало.
Старик вышел из гальюна, неся женщину на руках. Он донес ее до каюты и вошел. Сразу же уложил больную в койку, накрыл одеялом. Настя была бледной, но теперь выражение ее лица изменилось, она слабо улыбнулась, и прошептала:
— Спаси меня, папа.
Старик улыбнулся. Взгляд его был полон нежности, к дочери.
— Спи, тебе надо поспать, — сказал он, — завтра у нас тяжелый день.
Женщина кивнула и закрыла глаза. Старик полюбовался ею какое-то время. Потом надел пиджак и вышел из каюты.
По лестнице он поднялся на палубу, где все еще бушевала стихия, и не было ни одной живой души. Старик подошел к борту, стал смотреть на бушующее море. Полы его пиджака раздувал ветер, брызги от волн били в лицо. Вдруг старик страшно и протяжно крикнул навстречу стихии, это не был крик ярости, это был вопль отчаяния. Правда, его совсем не было слышно, потому что рев волн и свист ветра тут же поглотили звук. Через секунду лицо старика снова стало спокойным и бесстрастным. Он застегнул пиджак на все пуговицы, повернулся, собираясь вернуться к себе в каюту, но тут его взгляд случайно встретился с взглядом вахтенного матроса, закутанного в блестящий от дождя и брызг плащ, который на протяжении всей сцены с любопытством наблюдал за стариком. Не изменив выражения лица под взглядом матроса, контр-адмирал спокойно и с достоинством покинул палубу корабля и скрылся в надстройке.
Старец Анатолий проснулся в котельной на куче угля. Внутри котельной все осталось по-старому, но сильно изменился сам истопник, его высокая фигура сгорбилась, лицо потемнело и осунулось, борода была совсем седая, говорил он хрипло, часто со свистом вдыхая и выдыхая воздух. Самодельная ряса его совсем почернела и засалилась от угольной пыли. Отец Анатолий сел на своем каменном ложе и принялся откашливаться. В этот момент из-за двери послышался голос Иова.
— Господи Иисусе Христе, помилуй меня грешного тот, кто в келье…
— Аминь, — хрипло выдохнул старец.
Иов вошел в келью. Он совсем не изменился, был все так же крепок, и борода его все так же была ухожена.
— Благословите, отец Анатолий, — попросил Иов.
— Нечего мне тебя благословлять, — ответил истопник, — это мне у тебя благословляться надо, у меня грехов вдвое больше твоего.
— Да что вы говорите такое… — начал было Иов.
