А что подумает Энн? Ему никогда ничего не удава лось от неё скрыть. Как же ой надеется держать все это в тайне? Она всегда чувствовала, когда у Кена что-то случалось. Так было в тот раз, когда у него случилась недостача в сорок долларов. Он ей ничего не сказал. Снял деньги со своего счёта, чтобы покрыть недостачу, но Энн это вскоре обнаружила.
«Идиот! — думал Кен. — Зачем было подниматься? Почему, чёрт возьми, я не оставил её у дома и не поехал домой?»
На другой стороне улицы мелькнула какая-то фигура, и Кен поспешно спрятался в тень. Во рту у него пересохло, когда он увидел форменную фуражку и блестящие пуговицы мундира.
Кое-как он заставил себя идти. Сердце бешено заколотилось, когда полицейский повернулся в его сторону. Кену показалось, что тот смотрит на него подозрительно, и он собрал все силы, чтобы не побежать.
Он шёл не оглядываясь, ожидая, что полицейский окликнет его. Однако ничего подобного не произошло и, пройдя около двадцати ярдов, он не выдержал и оглянулся.
Полицейский удалялся, помахивая жезлом. Кен с облегчением вздохнул.
Эта встреча ещё раз подчеркнула ужас, который ожидал его в будущем. Теперь при виде полицейского он всякий раз будет пугаться.
Не лучше было бы покончить с этим прямо сейчас? Может, пойти в полицию и рассказать всё как было?
«Возьми себя в руки, мягкотелый дурак! — приказал он себе. — Ты не думаешь об Энн. Если не будешь трусить, всё будет в порядке. Никто не заподозрит тебя. Быстрее отсюда, домой, и ты спасён».
Кен расправил плечи и ускорил шаг. Через минуту он уже был у стоянки.
Его вдруг снова захлестнула волна страха.
А что, если служитель заносит в журнал номера всех автомобилей, оставляемых на стоянке?
Если номер записан, он пропал. Полиция наверняка допросит служителя стоянки. Они дадут ему описание внешности Кена, и он вспомнит его. После этого ему останется открыть журнал и дать полиции номер его машины. Они будут у него через полчаса.
Потрясённый этой мыслью, Кен отошёл в тень, пытаясь обдумать, что делать дальше. С того места, где он стоял, был виден вход на стоянку. Он хорошо видел будку служителя у ворот. В будке горел свет, и он разглядел склонённую фигуру старика, читающего газету у окна.
Кену надо было узнать, есть ли в будке журнал. регистрации. Он не должен уезжать, не убедившись, что номер его не записан. Если такой журнал существует, его надо уничтожить.
Он прислонился к дереву и стал наблюдать за будкой. Может быть кто-то придёт за своим автомобилем и, служитель выйдет из будки, давая Кену шанс проскочить в неё и посмотреть, есть ли там журнал. Но часы показывали четверть третьего, и шанс этот был невелик. Время бежало, а он не мог ждать.
Взяв себя в руки, Кен перешёл дорогу и направился к стоянке.
Дверь была открыта, и Кен вошёл.
Старый служитель поднял голову и удивлённо на смотрел на него.
— Поздновато, сэр.
— Да, — сказал Кен, внимательно осматривая будку.
Возле окна был стол. Между старыми газетами, кастрюлей, горелкой, грязными кружками и ещё более грязным полотенцем на столе лежала полураскрытая тетрадь с загнутыми уголками.
Кен подошёл к столу.
— Гроза, — продолжал он. — Ждал, когда прояснится.
Его взгляд остановился на раскрытой странице. На ней аккуратным почерком были записаны номера автомобилей: третьим снизу стоял его номер.
— Дождь ещё не прекратился, — сказал служитель, пытаясь раскурить отвратительно воняющую трубку. — Ничего, потерпим. У вас есть сад?
— Конечно, — ответил Кен, пытаясь заставить голос не дрожать. — Первый дождь за последние десять дней.
— Да, — сказал служитель. — Вы розы выращиваете, сэр?
— Всё что я выращиваю — это розы и сорняки, — ответил Кен и стал к столу спиной.
— Я тоже этим ограничиваюсь, — сказал старик, поднялся и, подойдя к двери, посмотрел на разбухшее от дождя небо.
Тетрадь уже находилась в заложенных за спину руках Кена.
— Вас никто не сменяет? — спросил он, направляясь к старику у двери.
— Я заканчиваю дежурство в восемь. Когда в доживёте до моих лет, сэр, вам не нужно будет много спать.
— Может, вы и правы. А пока я хочу как можно быстрее добраться до постели.
Кен вышел под дождь.
— Я только отмечу в тетради, — сказал служитель. — Какой у вас номер?
Сердце у Кена замерло, затем бешено забилось.
— Мой номер? — повторил он рассеянно.
Старик подошёл к столу и стал рыться в газета:
— Где же она? — пробормотал он. — Я только что её видел.
Кен сунул тетрадь в карман брюк. Он взглянул на «Паккард», стоявший у ворот.
— Мой номер ТХМ 3345, — назвал он номер «Паккарда».
— Только что она была здесь. Вы не видели её, сэр?
— Нет. Мне пора. — Кен протянул старику полдоллара. — Всего доброго.
— Спасибо, сэр. Ещё раз номер назовите, пожалуйста.
Кен повторил номер и проследил за тем, как старик нацарапал его на полях газеты.
— Постоянно что-то теряю.
— Пока, — сказал Кен и быстро пошёл через стоянку к своему автомобилю.
Он сел в него, завёл мотор и, включив только габаритные огни, на большой скорости направился к воротам.
Старик вышел из будки и помахал ему.
Кен выключил огни, утопил педаль газа и промчался мимо него.
Он не включал огни, пока не выехал на главную улицу.
Затем, сбросив скорость, он направился домой.
ГЛАВА IV
Резкий звонок будильника разбудил крепко спящего Кена. Он отключил звонок, открыл глаза и оглядел залитую солнечным светом спальню. Затем в его ещё не полностью проснувшемся сознании всплыла картина ночных событий, и он мгновенно сбросил остатки сна, охваченный нахлынувшим страхом.
Он взглянул на часы. Начало восьмого.
Отбросив одеяло, он спустил ноги на пол, сунул их в шлёпанцы и направился в ванную.
Голова болела и, взглянув на себя в зеркало, он увидел бледное вытянувшееся лицо и темные круги вокруг покрасневших глаз.
После бритья и душа ему стало немного лучше, по головная боль не проходила.
Он вернулся в спальню, начал одеваться и, завязывая галстук, вдруг подумал: «Сколько пройдет времени, прежде чем обнаружат тело Фэй?» Если она жила одна может быть, несколько дней. Чем позже её найдут, тем лучше для него. Через несколько дней человеческая память становится ненадёжной. Служитель стоянки вряд ли даст полиции точное описание его внешности спустя несколько дней. Пышная блондинка может и не вспомнит о нём, но в отношении Свитинга у Кена не было иллюзий. Кен был уверен, что память
