— О'кей, сам справлюсь.
— Эту работу надо сделать чисто.
— Сделаю, босс.
О'Брайен встал, открыл дверь каюты и вышел в коридор. Затем подошёл к каюте Джонни, повернул торчавший в замке ключ, распахнул дверь и вошёл. Джонни дремал. Он открыл глаза, заморгал й сел.
— Привет, Джонни, — спокойно сказал О'Брайен.
Он смотрел на разбитое лицо Джонни с удовольствием. «Как раз время прикончить этого мерзавца», — подумал он, закрывая за собой дверь.
Джонни осторожно за ним наблюдал.
— Чего ты хочешь?
— У меня есть к тебе предложение, — сказал О'Брайен.
— Да? — Джонни спустил ноги с конки. — О'кей, но это тебе будет дорого стоить.
О'Брайен покачал головой.
— Пришло время поговорить начистоту, Джонни. Ты не в том положении, чтобы диктовать условия. Ты или принимаешь моё предложение, или булешь находиться здесь, пока не передумаешь.
— Каковы условия? — спросил Джонни, прикасаясь кончиками пальцев к разбитому лицу.
— Ты выйдешь отсюда сегодня, отправишься в аэропорт и улетишь в Нью-Йорк. Один из моих агентов встретит тебя в аэропорту и отправит на самолёте в Париж. Другой мой агент встретит тебя в Париже и подыщет тебе квартиру. Ты будешь оставаться в Париже, пока я не разрешу тебе оттуда уехать.
— Я полагаю, это будет после того, как ты женишься на Гильде? — сказал Джонни с насмешкой. — Ты думаешь, она выйдет за тебя, если я не буду на свадьбе шафером?
— Ты напишешь ей, что уезжаешь в Париж и не вернёшься, — спокойно произнёс О'Брайен. — Она знает, что ты в беде, и не удивится, если ты исчезнешь.
— Почему ты так стремишься избавиться от меня?
— Ты ещё спрашиваешь? — удивился О'Брайен. — Ты для меня большая обуза. Я знаю, что значит быть твоим родственником. Поэтому я обойдусь без твоей компании.
Джонни рассмеялся.
— Ты обманываешь себя, Шон. Если хочешь Тильду, придётся со мной смириться. Я никуда не поеду, поэтому выбрось эту мысль из головы. Я не отлипну от тебя, Гильды и твоего кошелька.
О'Брайен пожал плечами.
— Как хочешь. Ты или поедешь в Париж, или будешь здесь сидеть, пока не сгниёшь. У тебя нет выбора, а если думаешь, что сможешь убежать, попробуй и увидишь, что из этого выйдет!
Джонни ухмыльнулся.
— Я могу поехать, если у меня будут деньги.
— Я и не расчитывал, что твоё отсутствие мне ничего не будет стоить, — сказал О'Брайен. — Десять тысяч в обмен на письмо Гильде и обещание оставаться в Париже, пока я не дам тебе разрешения вернуться.
— Десять? — недовольно протянул Джонни. — Мог бы быть и пощедрее. Пятьдесят, и дело в шляпе.
— Двадцать пять, и ни цента больше.
— Тридцать, и ни цента меньше, — сказал Джонни, внимательно наблюдая за О'Брайеном.
О'Брайен секунду колебался, затем пожал плечами.
— О'кей, тридцать. Мой агент в Нью-Йорке даст тебе половину, а другую половину получишь в Париже.
— Ты не надуешь меня, Шон? Если я не получу денег, я вернусь.
— К тому времени тебя может начать разыскивать полиция. Ты кажется забыл, что прошлой ночью убил женщину.
— А чего я должен об этом помнить? Пусть у тебя голова болит. Мне нужны деньги сейчас. Как же я улечу?
— Мой агент позаботится об этом, — сказал О'Брайен. Он достал бумажник, отсчитал триста долларов и бросил их на стол. — Вот, возьми.
Джонни не требовалось повторять дважды. Он спрыгнул с койки, пересчитал деньги и спрятал их в карман.
— Ты должен желать её, Шон, — сказал он ухмыляясь. — Ты должен желать ее, чтобы она получила свою долю. Я бы никогда не стал делиться ни с ней, ни с какой угодно другой женщиной.
О'Брайену пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить поднимавшееся в нём бешенство.
— Возьми в том ящике бумагу. Напиши Гильде, что уезжаешь в Париж и что пробудешь там некоторое время, — сказал он резко.
— К чёрту писанину! — раздражённо произнёс Джонни. — Сам скажешь.
— Ты напишешь ей или останешься здесь! — в голосе О'Брайена слышалась ярость.
— Чего ты беспокоишься? — спросил Джонни, вдруг подозрительно на него посмотрев. — Боишься, она подумает, что ты стукнул меня по голове и утопил в речке?
— Не будь дураком! — О'Брайен едва не вздрогнул, так близко к истине был Джонни. — Она любит тебя и заслуживает, чтобы ты сам ей всё сообщил.
— О'кей, я позвоню ей из аэропорта.
— Я не собираюсь позволять тебе разгуливать по аэропорту, где тебя могут засечь фараоны. Ты пишешь сейчас или остаёшься здесь.
Джонни пожал плечами.
— О'кей, о'кей. Сообщить ей, как твой костолом отделал меня? Я не думаю, что она будет кроткой и нежной с тобой, когда узнает, как ты со мной обращался.
— Побыстрее! — прорычал О'Брайен и отвернулся, его лицо исказилось гримасой ненависти.
Джонни сел за стол и начал быстро писать на листе почтовой бумаги. Затем он что-то пробурчал себе под нос и бросил бумагу О'Брайену. — Держи, — сказал он. — А теперь побыстрее прочь с этого вонючего корыта.
О'Брайен взял записку, прочитал её, кивнул и указал на конверт.
— Напиши на конверте адрес.
Джонни повиновался, и О'Брайен положил записку в конверт, заклеил его и спрятал в бумажник.
Он ликовал. Теперь можно разделаться с Джонни, и Гильда ничего не заподозрит.
— Ты не поедешь со мной, — сказал он. — Я не хочу, чтобы нас с тобой увидели. Я возьму Солли, а потом он вернётся за тобой на катере. И запомни, веди себя так, как я сказал или пожалеешь.
— Может поменяемся? — сказал Джонни. — Я пробыл на этом проклятом корыте дольше, чем ты.
— Заткнись! — рявкнул О'Брайен, и лицо его вдруг налилось кровью. — Вонючий крысёнок! С меня хватит твоих фокусов!
Выражение его лица напугало Джонни.
— Успокойся, Шон, — сказал он с тревогой. — Я ведь пошутил.
— Да? Я не люблю шутников, и ты очень скоро узнаешь, как сильно я их не люблю!
О'Брайен вышел, запер за собой дверь и поднялся на палубу. Его трясло от ярости. Теперь, когда в кармане лежало письмо, у него появилось желание как можно, скорее избавиться от Джонни. Он может через некоторое время сказать Гильде, что Джонни убит в драке в Париже. Ей никогда не придёт в голову, что это он приказал убить Джонни.
Солли стоял у поручня. Увидев О'Брайена, он мгновенно спустился в катер.
Такс подошёл к О'Брайену.
— Иди и кончай с ним, — произнёс О'Брайен тихим голосом. — Ты уверен, что справишься, Такс? Я не хочу никаких неожиданностей.
— Всё будет в порядке, — сказал Такс. — Я вывалю бочку за борт. Здесь глубоко. Всё будет в
