мешочком из парусины, в котором находились кремень, огниво и трутница. Поднялся порывистый ветер, разбрасывающий прерывистые дождевые капли. Софи натянула платье через голову, не заботясь о корсете и юбках, и ее корсаж неловко смялся на теле, когда она спускалась к садам.
Дождевые капельки проникли под тонкий муслин ее дневного платья, и девушку охватил озноб, смешанный с волнением и мурашками.
Она спешила, чтобы не отстать от Чада, но тот заметил ее усилия и замедлил шаг.
Мышцы с внутренней стороны бедер сжимались и болели с каждым шагом, резко напоминая о том, что они сделали, и как сегодня изменилась ее жизнь. Он назвал это бесповоротной переменой. Да. И хотя, возможно, она стала распутницей, и безрассудной, как и считала ее семья, но не сожалела ни об одном мгновении в его объятиях.
О том, что позволила себе любить его.
Любил ли он ее? Зная его, она полагала, что да, он любил ее, или, по меньшей мере, любил ее каждой лаской, входя каждым дюймом в ее тело.
Долго ли продлится любовь? Он сказал, что занятие любовью связало их, как ничто другое, но когда они больше не будут в опасности, когда он больше не будет испытывать потребность защищать ее, не станет ли он искать свободу?
Он убрала развевающиеся волосы с глаз, когда они дошли до теплицы. Высоко посаженный на коньке наклонной крыши флюгер с двумя скрещенными мечами и парусом наверху поскрипывал, когда ветер с силой крутил его. Она коснулась плеча Чада, когда они остановились, и указала на флюгер.
— Ты всё еще думаешь, что это просто совпадение? Огни в бухте, приближающийся корабль, груз, который ты нашел спрятанным на ферме…. И давай не забывать о тех бедных моряках, убитых теми же способами, которые использовали Китинги.
Когда он не ответил, она прошла вперед и сжала ручку двери. Дверь застряла, дважды дрогнула от ее усилий, потом распахнулась. Ветер захватил дверь и угрожал хлопнуть ею по стеклянным панелям наружной стены. Чад быстро поймал дверь до того, как она ударила бы и разбила эти панели. Закатив глаза, обвиняя ее в ненужной поспешности, он прошел мимо нее и зашел в восьмиугольное строение.
Мало что осталось от растений, которые раньше тут цвели. Горшки пустовали, в них находились лишь стебли и гниющие остатки. Софи сморщила носик от гнилого запаха испортившихся овощей.
Чад развернулся, чтобы посмотреть на дверь позади них.
— Я признаю, что этот вход достаточно широкий, чтобы можно было легко входить и выходить.
Она согласно кивнула. Он обратил все внимание на пол. Некоторые растения разрослись беспорядочно по территории теплицы и оплели статую русалки в центре. Между плитами были небольшие переходы.
— Ищи видимость, иллюзию — прошептал он.
— Прости?
— В винном погребе опускная дверь в туннель была спрятана под плиткой, которая была такой же, как везде. Я бы и не заметил ее, если бы… — он запнулся, коснувшись носком сапога ближайшей коробки, основы, которая удерживала растительную почву. — Если здесь что-то можно найти, я полагаю, это будет у нас прямо под носом.
Опрокидывая подставки для растений, простукивая мотыгой бесчисленные плиты, они искали, пока солнце не прорвалось между облаками и не засветило в окна теплицы. За стеклом температура поднялась так высоко, что спина Софи покрылась потом.
— Это пространство становится безвоздушным, словно в катакомбах. — С улыбкой, она показала на вырезанную из мрамора русалку. — Неудивительно, что на ней так мало одежды.
Наклонившись и постукивая дорожку, Чад застыл. Софи озадаченно посмотрела на него, когда он понемногу выпрямился и встревожено посмотрел на статую. — В большинстве теплиц разве не устанавливают фонтаны?
— Не могу сказать. У нас дома только оранжерея. Может быть, ручей недостаточно близко, чтобы стоить тут фонтан.
Положив мотыгу, он прошел по дорожке, остановился перед изгибом плавника русалки. — Словно алтарь.
— Какой алтарь?
— В деревне. Викарий показал мне, как его кафедра может быть отодвинута в сторону, открывая вход в туннель.
— Я не понимаю, — она побежала к нему по проходу. — Контрабандисты используют туннель прямо в центре деревни? Под церковью святого Брендана?
— Нет. По крайней мере, не те контрабандисты, которых мы ищем. Туннель под церковью использовался моряками и рыбаками Пенхоллоу, которые иногда привозили товары из Франции. Но те люди, которых мы встретили прошлой ночью, из более опасного вида контрабандистов, и их методы явно намного коварнее. — Он стал на колени, чувствуя волнение из-за русалочьего пьедестала. — Помоги мне толкнуть.
Встав, он наклонился и ухватился за верхний край постамента. Софи стала рядом с ним. Вместе они уперлись ногами в пол и толкнули. К ее изумлению раздался резкий, визгливый звук, когда пьедестал скользнул по плиткам. Ее изумление возросло в десять раз, когда она увидела дыру в полу, почти такую же, как та, что была в винном погребе.
— Вот оно. — Пальцы Чада затрепетали, он всё еще держался за мраморное основание. — Я принесу фонарь.
Пока он ходил за фонарем. Софи посмотрела вверх на сводчатый потолок, думая о композиции флюгера в виде скрещенных рапир. — Словно Китинги намеренно послали нам сообщение. Как ты нашел вход в туннель в винном погребе? Нужно же было стоять на четвереньках и знать, где искать.
Он поставил фонарь у отверстия и присел. — Я полагаю, что это был удачный поворот судьбы. — Он вытащил кремень, огниво и трутницу из мешочка, который он принес с собой. Ударил кремнем по огниву, но искра не упала в трутницу. Кусочек отлетел. — Чертовы вещицы.
— О, позволь мне, — пожав плечами, выражая сомнение, он передал огниво и кремень ей в руки. Несколько ударов зажгли трут. И через несколько мгновений фонарь зажегся. Услышав его неохотное «благодарю», она скрыла улыбку и закрыла трутницу, чтобы загасить огонек.
Пульс застучал в запястьях, пока она держала фонарь за ручку. — Давай узнаем, куда ведет этот туннель?
Он схватил ручку фонаря и взял его у нее из рук. — Я думаю, что должен сделать это один.
— Чад, пожалуйста…
— Ты видела, что случилось в том туннеле.
— Да. Тебя могло убить, потому что ты по глупости решил спуститься один. Если бы я не заглянула, то…
Он поднял свободную руку и схватил ее за подбородок. Большим пальцем он провел по ее губам, пробуждая чувственное воспоминание о своих поцелуях. — Ты спасла меня, и я благодарен тебе. Но всё могло бы произойти по-другому. Остальная часть потолка могла обвалиться, и…
Он замолчал, поставил фонарь на пол и пылко притянул ее в объятия. — Черт побери, Софи, приливы, скалы. Пули… Я не стану снова рисковать тобой. Прошу, подари мне спокойствие, чтобы я знал, что тебе не причинят вреда.
Она прижалась щекой к его рубашке. — Но что если что-то случится с тобой?
Его руки сжались, поймав ее в ловушку его сильного тела. Места, где встретились их тела, запульсировали, забились в панической растущей потребности. Давление его губ наполнило ее рот его вкусом и жаром, говорившим про острую потребность… и страхом.
— Это моя задача, Софи. Не твоя. Ты должна позволить мне выполнить ее самому.
Ее сердце сжалось. Тревожился ли он из-за последствий их занятий любовью, о том, как она отдала ему свою девственность так недавно? Или он переживал из-за чего-то, что случилось давно?
— Я подожду тебя наверху в доме, — сказала она.
— Нет. Возвращайся к родственникам на ферму и жди меня там. Попозже вечером мы воплотим в жизнь твой план по обыску того дома и прилегающих строений.
