оказалась рядом с ним, то минуту просто стояла. Обнимая его за талию, прижимаясь к нему, наполняя его надеждой на будущее, — на совместное с ней будущее.
— Забери меня отсюда, — попросила она.
— С радостью.
Когда он занялся факел, Софи позвала слугу, стоящего у пещеры.
— Иди сюда. Натаниэль, пора домой.
Когда она сказала слово «дом», факел запылал. И Чад задумался, станет ли когда-нибудь Эджкомб его домом, теперь, когда опасность позади, и он может спокойно заняться устройством своей жизни? Или поместье останется запущенным местом трагедии, полным воспоминаниями об ошибках, которые никогда не оставят его?
Натаниэль вошел в пещеру, потом повернулся, и помахал искривленной рукой, словно на прощанье:
— Покойся с миром, малышка Роуз.
Резкий, повторяющийся крик, — кер-рик, кер-рик! — вырвал Софи из сна, полного теплого удовольствия. Она с неохотой открыла глаза и увидела мельком черную голову и серое крыло, когда крачка упорхнула с оконного карниза.
Мгновение спустя снова показалось белое брюшко птицы, но далеко, словно пятнышко на голубом небе. Девушка смотрела, как птица снова исчезла, чувствуя разочарование. Во сне она вернулась в Эджкомб: дом теперь был обитаем, его больше не тревожили угрожающие тени. В окна струился солнечный свет, в комнатах слышался смех. Это значило, что дом теперь наполнялся новыми, счастливыми воспоминаниями. А самое лучшее: в дверях ее встречал улыбающийся Чад, обнял ее, радуясь, что она вернулась домой.
Надеясь снова погрузиться в красоту этого сна, она закрыла глаза, но крачка вернулась, громко пронзительно крича за ее окном.
Со вздохом Софи проснулась. Посмотрела на окно с изумрудными камчатыми занавесками, потом на медальон на потолке в самом центре. Где же она? Это непохоже на комнату, в которой она спала вместе с Рейчел в доме тетушки Луизы.
Она постаралась освободиться от простыней, — слишком тонких для фермерского дома. Значит, ей это всё не приснилось. Она была в Эджкомбе… лежала на той самой постели, где Чад впервые ее познакомил со страстью. Но где же он сам? И как она здесь оказалась?
И тут она вспомнила: Келлин и Грейди; отчаянна борьба на пляже, боль на лице Чада. Когда Келлин ударила его рапирой в плечо…
— Чад?
Всё еще завернутая в простыни, она села, спустив ноги с постели. Одета она была лишь в рубашку. Но ей было наплевать, — ей нужно найти его, нужно узнать, что с ним всё в порядке.
— Чад, где …
— Софи, дорогая, ты очнулась.
Она посмотрела на тетю Луизу, стоящую на пороге. Женщина нежно положила руки ей на плечи и заставила лечь обратно на подушки.
— Вот, вот так. Ты не должна была подниматься так скоро. Нельзя позволить, чтобы ты снова упала в обморок.
И пока тетя Луиза заворачивала ее в одеяла, Софи дотронулась рукой до своего лба.
— Я упала в обморок?
— Скорее свались от изнеможения. Ты лишь встала из-за стола, а потом ноги просто подкосились. Ты бы упала и ударилась головой, если бы граф не подхватил тебя. Потом Барнаби отнес тебя наверх. Ты не помнишь?
— О, я… полагаю…
Понемногу, она стала вспоминать. Уйдя с пляжа, она, Чад и Натаниэль вернулись в дом, встретившись там с остальными, — Рейчел, мистером Холлом, Ризом и дядей Барнаби, в равной степени обеспокоенными. Они ответили на все вопросы, и давние опасения ушли в небытие за ужином, приготовленным Натаниэлем. Мистер Холл осмотрел плечо Чада и, казалось, был совершенно уверен, что с должным уходом заражение графу не грозит. Йен некоторое время побыл с ними прежде, чем вернуться на ферму за тетушкой Луизой. В это же время инспекторы сопроводили своих пленников в деревню, где они теперь дожидаются отправки в Труро.
Софи помнила только это. Но, что же случилось потом…
— О, ты была без сознания со вчерашнего дня. И сон пошел тебе на пользу, — тетя Луиза коснулась рукой щеки Софи.
— На лице румянец, слава Богу. Твой молодой человек обрадуется.
— Мой молодой человек?
— Ну, да, граф. Он ужасно беспокоился за тебя. Пытался сам отнести тебя наверх, но, разумеется, не смог из-за ранения. Это всё так неприятно, — тетя Луиза взяла кувшин, налила в чашку воды и протянула ее племяннице.
— Выпей это, дорогая, но не спеши.
Софи понемногу отпивала прохладной воды, хотя глотать ей было трудно из-за напряжения горла.
— Знаете, тетя Луиза. Он не мой молодой человек.
Нет, им был только во сне. Вчера по пути в дом, Чад держал ее за руку, но лишь задумчиво молчал. Казалось, между ними возникла дистанция. Вернувшись в дом, Софи питала надежду, что он сумеет строить так, чтобы они смогли переговорить с глазу на глаз, — ведь им еще столько надо было сказать друг другу, — но он ничего не сделал. Она тогда не понимала его намерений; да и теперь мотивы его поведения оставались неясными. Она думала, что ясно выразила свои чувства на пляже, и… она полагала, что он отвечает ей взаимностью.
Вспомнив его объятия, поцелуи, облегчение в его дрожащем голосе, когда он вытащил ее из воды… как же не посчитать, что она ему далеко не безразлична?
Тогда почему он ничего не сказал?
О, наверное, потому, что она прямо не заявила о своих чувствах или выразилась недостаточно ясно. Она сказала ему, что доверяет, и даже более того, но не сказала, что любит его. Разумеется, вокруг собрались другие люди: инспектора, Келлин, Натаниэль. Казалось, что для признания не время и не место.
Считал ли Чад, что она всё еще сердита на него? Почему она просто не поведала ему, что чувствует?
Улыбка сразу смягчила морщинки вокруг рта тети Луизы. Она села на край кровати и взяла девушку за руку: — Он не твой? Ты в этом уверена?
Чувствуя, как внутри всё обрывается, Софи вздохнула: — Я не знаю, как он может им стать.
— Тогда странно, что он провел много часов в этом кресле вчера, просто глядя на тебя, — тетушка указала на мягкое кресло возле окна.
— Мне, в конце концов, пришлось отправить его в постель, — викарий сказал, что плечу нужен покой. И всё же граф вернулся сюда с первыми лучами солнца, сел в это кресло и бдительно охранял тебя. И его сейчас тут нет, Софи, только потому, что я отправила его вниз позавтракать. Он ушел всего лишь несколько минут назад.
Сердце Софи затрепетало.
— Он был здесь всё это время?
— Да.
Она села и отбросила покрывала.
— Мне нужна одежда…
— Я принесла тебе платье из дома, но…
— Я в порядке, тетя Луиза, даю слово. Просто помогите мне одеться, и поскорее.
Спустившись вниз, Софи поспешила в столовую. Перед пустым стулом во главе стола стояла тарелка
