– Ред… понял… присту… но учтите…
– Плохо слышно! – бросил на ходу Редактор. – От одного
Он уже хотел было отключить прямой канал связи с Диспетчерской, как в наушнике прозвучал – довольно четко, слышимый почти без помех – властный мужской голос:
– Редактор Третьего, «окно» для вас закроется ровно в полночь! У вас в запасе всего несколько минут!
– В полночь? – переспросил Павел Алексеевич, облизнул пересохшие губы. – Как – в полночь?!
– Повторяю, ровно в двадцать четыре ноль ноль канал закроется! Поэтому действуйте без промедления!
– Понял вас!
– И еще… последнее! Вы… я сужу по отметке… находитесь сейчас практически на самой линии «запретки»?!
– Да, так и есть.
– Будьте предельно внимательны! Удачи вам!..
Николай, держа тяжелую сумку на сгибе локтя, сбежал по лестнице. Он открыл сейфовую дверь, включил пакетником единственный здесь светильник; затем пропустил двух спустившихся за ним в цокольный этаж старших товарищей в рубку.
Как только он сам – третий – вошел в служебное помещение, мощная, тяжелая, весом не менее двух тонн, изготовленная из многослойной брони дверь закрылась, отделив их от внешнего мира.
Петр Иммануилович прошел в рубку первым. Он неспешно, как могло показаться, снял плащ (тот был, кстати, практически сухой). Перекинул его на спинку кресла. Снял шляпу, положил ее на самый край стола.
Поставил на столешницу свой видавший виды саквояж.
Всего две или три секунды, поворот в замке ключиком – и вот он уже раскрыт. Петр Иммануилович, не теряя времени, стал извлекать из внутренностей саквояжа все то, что может понадобиться ему в ходе сегодняшнего рабочего сеанса.
Николай поставил баул, принадлежащий Часовщику, у его рабочего стола. И тут же метнулся к стене, где находится в скрытой нише сейф с аппаратурой и снаряжением.
– Отставить, Николай! – резко сказал Редактор. – Нет времени!..
Николай бросил недоумевающий взгляд на человека в черном, который, застыв посреди помещения – чуть ближе, впрочем, к двери – глядел сейчас, не снимая очков, прямо перед собой – в направлении белоснежной стены.
– Нет времени, – повторил Павел Алексеевич уже своим обычным бесстрастным тоном. – Сначала надо открыть канал!
– А сейф? А оборудование?! Согласно регламенту…
– Забудьте пока про регламент, – сказал Редактор. – Позже откроем сейф… если возникнет надобность. Часовщик, что у нас со временем?
Петр Иммануилович извлек из кармашка жилетки часы фирмы
– Объективное местное время: месяц май, четвертое число… двадцать три часа… пятьдесят пять минут ровно!
– Принято, – отрывисто сказал Редактор. – Часовщик, имеете возможность выставить оперативное время? Без того, чтобы вскрыть этот сейф?
– Сделаю, Павел Алексеевич! Я тут кое-что прихватил с собой.
– Отлично. Мы должны постараться
– Сделаю все возможное… Но мне понадобится помощь.
– Николай, помогите Часовщику установить оборудование!..
Петр Иммануилович первым делом установил на столе «пирамидку». Не дожидаясь команды Редактора – сейчас дорога каждая секунда – Часовщик запустил этот компактный метроном; в помещении рубки теперь слышались ритмичные щелчки. Тик-так. Тик-так.
Время шло… но
– Коля, будьте так добры, – обратился к молодому сотруднику Петр Иммануилович, – достаньте из сумки хронометр в коробке. Да, да… именно эта коробка! Давайте ее сюда… просто поставьте на стол!
Николай осторожно извлек из двойной деревянной – полированной – коробки с уплотнителями и прокладками поблескивающий хромом и стеклом хронометр. С виду этот прибор был точно таким же, как тот, что хранится здесь в закрытом на тройные кодовые запоры сейфе. Таким же, как штатный хронометр редакций того типа, который обычно и используют в своей работе те, кого принято называть –
– Мне этот хронометр привезли однажды на ремонт, – в рубке наряду с ритмичным постукиванием метронома, слышался хрипловатый голос Часовщика. – Пришлось перебрать заново механизм… Павел Алексеевич, моя старческая болтовня не мешает вам?
– Готов слушать вас хоть всю ночь! Только давайте сначала войдем в
– Вы не волнуйтесь, Павел Алексеевич, я вас не подкачаю, – Часовщик стал выставлять на хронометре показания. – Так вот… я его отремонтировал, но отвезти в Гильдию не успел. А теперь, вижу, что и правильно поступил, оставив этот не числящийся на балансе прибор у себя… Ну, а теперь, голубчик, достаньте-ка из сумки другой метроном! – обращаясь уже к самому младшему члену их небольшой команды, сказал Часовщик. – И струбцины… они в отдельном пакете!
Николай извлек из сумки «пирамиду». Этот метроном, в отличие от штатного, в отличие от того, которым в данное время пользовался Часовщик, был несколько больших размеров и довольно тяжелым – килограммов десять веса в нем, не меньше.
– Ставьте «пирамиду» на стол, – Петр Иммануилович показал рукой, куда именно охраннику следует поставить метроном. – Да, да, на самый край… Хорошо! Теперь закрепите днище струбцинами… Привинтите, как следует, к краю столешницы!
Петр Иммануилович надел наголовный шлем. Включил фонарик. Повертев головой, убедился, что концентрированный пучок света послушен движениям его головы, что узенький лучик перемещается так и туда, как и куда требуется.
Николай закрутил последнюю из трех найденных в пакете струбцин. Затем проверил результат своей работы – подставка, платформа этой небольшой по размерам, но довольно тяжелой «пирамиды», сделанная из какого-то сероватого металла, – титана? – теперь намертво прикреплена к столешнице из черного мрамора.
Ну а та, в свою очередь, крепится к цилиндрической формы ножкам стола, приваренным к окрашенным в черное под цвета пола, потолка и трех стен, металлическим вставкам диаметром около полуметра, являющимися одновременно фрагментом фундамента, частью защитного каркаса служебной рубки.
– Я готов, – сказал Часовщик хрипловатым голосом. – Местное физическое время – месяц май, четвертое число, двадцать три часа… пятьдесят девять минут ровно! Даю отсчет. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь. Пятьдесят семь…
Павел Алексеевич снял очки, сложил и спрятал их в боковой карман.
В этой чрезвычайной ситуации – при явном и очевидном противодействии планам
