К тому времени, когда я приехал домой, прихватив с собой Джека, мне удалось стряхнуть в себя чувство подавленности.
Сарита была возбуждена. Она разговаривала с мистером Терреллом, и тот сказал ей, что уезжает через два месяца. Поэтому, если коттедж нам подойдет, мы можем его купить.
Сарита договорилась, что мы приедем смотреть его после обеда.
За обедом Джек рассказал ей о том, каким образом он хотел бы обставить свою квартиру, и Сарита обещала ему помочь.
Мы втроем поехали на Симеонс-Хилл. Коттедж Терреллов, расположенный на холме, с большим садом и с видом на реку, понравился мне с первого взгляда. Но теперь в моем подсознании шевелился страх, и я держал свое мнение при себе.
Осмотрев коттедж изнутри, я убедился, что Сарита не зря его расхваливала. Это было именно то, что мы хотели: три спальни, большая гостиная, кабинет, кухня со всевозможными кнопочными устройствами, а во внутреннем дворике — встроенный бар и большой кирпичный камин с рамой и вертелом. Он продавался за тридцать тысяч, и это была божеская цена.
— Блеск! — воскликнул Джек. — В самый раз для вас двоих. Лучшего вам и не найти!
Он был прав, но что-то заставляло меня быть осторожным. Я попросил мистера Террелла дать мне время подумать. Он сказал, что дает мне на размышление неделю.
Когда мы, проводив Джека, готовились ко сну, Сарита спросила:
— Тебе что, не понравился коттедж?
— Да нет, он славный, просто я не сторонник поспешных решений. Может быть, ты наведаешься к Харкурту и узнаешь, что у него на примете. Почему бы нам не посмотреть сперва все, что есть в продаже, а уже потом покупать у Террелла. У нас еще целая неделя.
Следующие два дня пролетели как одна минута. Я работал не покладая рук. Сарита занималась поисками дома. Они ничего не нашла и немножко дулась на меня за мою нерешительность. Она даже представить себе не могла что-нибудь лучше, чем дом Террелла, так он ей понравился.
Она принесла домой номер «Лайфа». Там была моя фотография крупным планом: я сидел за своим столом с опущенным веком и очень заметным шрамом. Подпись гласила: «Ветеран войны Джефф Холлидей собирается выстроить собственный дом после постройки моста в Холланд-Сити стоимостью шесть миллионов долларов. Хороший пианист-любитель, он играет для отдыха ноктюрны, Шопена после 16- часового рабочего дня в своей конторе».
Эта подпись меня не на шутку встревожила. Если она вместе с фотографией попадется на глаза кому-нибудь, кто знал меня как Джеффа Гордона, это может привести к непреднамеренному разоблачению моей тайны.
На следующий вечер состоялся банкет. Для меня он был тяжелым испытанием, которое я стойко перенес.
Мэтисон сказал много хорошего о Джеке и обо мне. Он заявил, что город полностью нам доверяет. Он говорил, что следил за тем, как мы становились на ноги, и он убежден, что мы далеко пойдем, и что мы построим великолепный мост, и еще многое другое в том же духе.
Во время речи Мэтисона я взглянул на Сариту. Глаза у нее повлажнели, она была преисполнена чувством гордости. Мы улыбнулись друг другу. Это была одна из лучших минут в моей жизни.
На воскресенье было назначено выступление по телевидению.
Сарита не пошла в студию. Она сказала, что предпочитает увидеть меня на экране нашего телевизора.
Все прошло благополучно. Идея Криди насчет макета моста оказалась удачной. Макет позволил нам с Джеком объяснить, как мы собираемся организовать работу, и заодно доказать налогоплательщикам, что стройка такого масштаба требует больших затрат.
В ходе интервью Криди сказал:
— Не секрет, что вы вдвоем получите за работу сто двадцать тысяч долларов. Что вы собираетесь делать с этими деньгами?
Джек сказал:
— После того, как я отдам большую часть сборщику налогов, я куплю автомобиль.
Криди перевел взгляд на меня.
— Верно ли, мистер Холлидей, что вы собираетесь строить собственный дом?
— Верно, — ответил я.
— Вы сами будете строить?
— Я еще не решил.
— У него хватает дел с мостом, чтобы думать еще о постройке дома, — вмешался Джек, и интервью закончилось общим смехом.
Как только выключили камеру, Криди откупорил бутылку шампанского, и мы выпили. Мне не терпелось попасть домой к Сарите, но я не мог вот так просто взять и уйти.
— Ну, молодые люди, я полагаю, что закладка моста состоялась, — сказал Криди. — Теперь приступайте к строительству.
Мы обменялись с ним рукопожатиями.
К нам подошел один из техников телестудии.
— Вас просят к телефону, мистер Холлидей.
— Держу пари, это звонит его жена, чтобы сказать, каким красавчиком он выглядел на экране, — сказал Джек. — Мы с Криди подождем тебя внизу.
Они вышли из студии.
Какое-то время я колебался. Затем, поймав на себе пытливый взгляд техника, подошел к телефону и взял трубку.
Я инстинктивно почувствовал, кто звонил, и не ошибся.
— Привет, — сказала Рима. — Я видела твой мини-спектакль. Поздравляю.
Лоб у меня покрылся холодной испариной.
Вокруг сновали люди. Я должен был выбирать слова с осторожностью.
— Спасибо.
— Значит, ты теперь богатый человек.
— Я не могу сейчас говорить.
— Я на это и не рассчитывала. Встретимся в холле гостиницы «Каллоуэй» в десять вечера. Не вздумай увильнуть!
Я услышал щелчок и медленно положил трубку. Потом вынул платок и вытер пот с лица. Я дрожал всем телом и был, видимо, бледен как смерть.
— Что-нибудь случилось, мистер Холлидей?
— Нет, все в порядке.
— Может быть, жара от ламп. Вид у вас неважный.
— Выйду на свежий воздух, и все пройдет.
— Хотите, я вас провожу?
— Нет… Нет, благодарю вас. Все будет в порядке. Это просто жара.
Я вышел из студии и спустился по лестнице вниз, где меня ожидали Джек и Криди.
Глава вторая
Я с трудом разыскал гостиницу «Каллоуэй». Она оказалась одним из тех грязных притонов с почасовой сдачей номеров, которые разбросаны вдоль восточного берега реки и которые постоянно закрываются полицией и столь же регулярно возобновляют свою деятельность под новыми вывесками.
После того как я высадил Криди у ресторана, где он должен был встретиться со своей женой, и подбросил Джека до дому, было уже поздно возвращаться домой, а затем вновь ехать через весь город,
