– Да, конечно. А как ты относишься к посадке ночью да еще в джунглях? – спросил я, чтобы переменить тему.
– Метеосводка хорошая. А больше опасаться нечего.
Я отодвинул от себя тарелку и посмотрел на часы. Они показывали 20.15.
– Пошли, что ли, – сказал я, вставая.
– А я, между прочим, – сообщил Гарри, – набил холодильник провизией. Вдруг проголодаемся.
– Очень мудро с твоей стороны.
– Не люблю голодать, – ухмыльнулся Гарри. – Если пропадем без вести, полный холодильник поддержит наш боевой дух.
– Не пропадем! – рявкнул Берни. – Нытик!
Гарри подмигнул мне, и мы следом за Берни вышли под звездное ночное небо и сели в джип. Все трое понимали, что истекают наши последние минуты на американской земле. Это настраивало на серьезный лад, и до «кондора» мы ехали в гробовом молчании.
Там нас поджидала бригада технического обслуживания. Главный инженер по фамилии Томпсон показал мне большой палец.
– Все в порядке, мистер Крейн, – сказал он и ухмыльнулся. В его ухмылке мне почудился какой-то подвох, и я задержал на нем взгляд, но тут Берни велел нам подниматься по трапу, и я выбросил это из головы.
Берни и Гарри прошли в кабину пилотов. Я запер вход и присоединился к ним.
Берни подготовил машину к взлету и связался с диспетчером:
– Ну, как, Фред?
– Добро, Берни, в небе чисто. Путь открыт.
Спустя несколько минут самолет поднялся в воздух. Мы переглянулись.
– Встречайте нас, три миллиона! – воскликнул Гарри.
Я постоял в кабине, пока Берни не взял курс на открытое море. Меня охватило нетерпение. Я оставил их и рассеянно побрел в конференц-зал, огляделся вокруг, потом прошел в кухню. Заглянул в холодильник. Моим глазам предстал большой запас разнообразных консервов. Миновав покои Эссекса, я вошел в одну из кают для гостей, где стоял мой чемодан. В ближайшие сорок минут мне нечем было занять себя. Я лег на кровать, закурил и постарался отогнать прочь мысли о будущем, но из этого ничего не вышло. Меня по- прежнему грызло сомнение: а стоило ли бросать такое теплое местечко, приносящее тридцать тысяч в год, да еще с миссис Эссекс в придачу? Полтора миллиона! Куда я дену такую прорву денег? Придется начинать совсем новую жизнь. Приятно, конечно, воображать себя в Европе, но ведь я не знаю ни одного иностранного языка. Мне будет отрезан путь ко всему, что знакомо с детства. В деньгах ли счастье? А если нет, тогда зачем я впутался в эту историю? Однако поздновато спохватился. Отступать некуда. Через сорок минут я погибну для своего старика, для миссис Эссекс и вообще для всех, кто знал меня. Мосты сожжены.
Я взглянул в иллюминатор и увидел внизу огни Парадиз-Сити, потом – исчезающий вдали Майами. Кожей ощущая, что вижу их в последний раз, я все смотрел и смотрел, пока они не растворились в морской дымке.
Мысли не давали мне покоя, и я вернулся в кабину пилотов.
Заглянув Берни через плечо, я увидел по альтиметру, что он набирает высоту.
– Еще десять минут, – произнес Гарри.
Набрав двадцать пять тысяч футов, Берни выровнял машину.
– Гарри, поговори с Фредом, – хрипло вымолвил он. – У меня поджилки трясутся.
Мы с Гарри переглянулись. Он удивленно повел бровями.
– Перестань, Берни, – вмешался я, кладя руки ему на плечи. – Не выдумывай. Сам поговори.
Он скинул мои руки и отер пот с лица.
– Слушайте, мужики, а может, не надо? Еще не поздно вернуться. Может, не будем, а?
– Что ты такое мелешь? – взревел Гарри.
Берни беспомощно пожал плечами.
– Да. – Он повернул ко мне бледное лицо. – Джек, у нас получится?
Меня так и подмывало сказать ему, чтобы поворачивал назад, но, пока я мешкал, Гарри схватил микрофон.
– Фред! – выпалил он срывающимся от волнения голосом. – У нас беда. Горят два левых двигателя. Проклятые огнетушители не работают! – Мне было слышно, как диспетчер прокричал что-то в ответ. Гарри перебил его. – Мы падаем. Наши координаты… – Тут он отключил связь. – Жми вниз, Берни.
Берни повиновался, точно во сне, машина клюнула носом и с ревом понеслась к морю.
Гарри отложил микрофон.
– Вот и все, – проговорил он. – Как я выступил?
– Очень убедительно. – Меня словно выпотрошили. Всего лишь короткая заминка решила мою судьбу.
– Фред сейчас небось стоит на ушах.
Я наблюдал за Берни. Он начал выравнивать машину. Мы были на высоте около восьмисот футов. Самолет продолжал снижаться. Когда мы опустились до отметки триста футов и я уже мог разглядеть барашки на море, Берни взял курс на Юкатан.
– За это стоит выпить.
– Да, принеси мне кока-колы, – сипло вымолвил Берни.
– И мне тоже, – попросил Гарри.
Я пошел на кухню, открыл холодильник и достал три бутылки кока-колы. Только я начал выламывать лед из формы, как раздался тихий голос:
– Привет, Джек!
Я выронил форму со льдом в раковину.
Этот голос нельзя было не узнать. Чувствуя, как душа уходит в пятки, я обернулся.
С порога кухни мне улыбалась миссис Виктория Эссекс.
Я смутно отметил про себя, что пол дрожит, значит, Берни идет на предельной скорости.
Меня прошиб холодный пот. Сердце пропустило один такт и тотчас понеслось вскачь.
– Удивляешься? – рассмеялась миссис Эссекс. – Ты же сказал, это невозможно. – Она снова рассмеялась. – Такие заявления только подзадоривают меня, ведь ничего невозможного нет… и вот я здесь. Сколько продлится полет?
Я хотел было заговорить, но язык словно отсох, а сердце так частило, что не вздохнуть.
И я немо глазел на нее.
– Джек! В чем дело? Ты не рад?
– Что ты здесь делаешь? – выдавил я.
Ее красивые брови строго сошлись над переносицей.
– Что я здесь делаю? Это мой самолет! Ты что, рехнулся?
– Как ты попала на борт?
– Какая разница? Сказала главному инженеру, что полечу с тобой.
Я вспомнил лукавую улыбку Томпсона.
– Это испытательный полет. – Я уже взял себя в руки и соображал, как быть. – Если мистер Эссекс узнает, что ты была на борту, он устроит страшный скандал. Полет небезопасен.
– Подумаешь! Лейну совершенно не обязательно знать про это. – Она шагнула в кухню. – Неужели ты не рад?
– Но тебя заложит Томпсон!
– Ах, перестань! Он тоже меня боится, как и Джексон. Я спросила, сколько продлится полет?
– Не знаю… часа три.
– Давай обновим кроватку Лейна, желанный мой.
Что касается желаний, в тот миг я не глядя променял бы эту женщину на раковую опухоль.
– Меня послали за кока-колой.
