ворочались отвратительные твари — Какр почувствовал это. Чувствовал он и бред других ткачей. Здесь, в горном монастыре Аддерах, цитадели ткущих, ощущалось единение всех носителей масок Истины во имя общей Цели. Ощущалось сильнее, чем когда-либо прежде.
Какр в этой комнате был призраком, висящим в воздухе расплывчатым пятном. Только его маска проявилась четко. Капюшон и лохмотья виделись рассеянно: мешало расстояние. Еще трое ткущих стояли перед ним. Случайно выбранное трио. Он не встречал прежде ни одного из них. Все трое носили такие же балахоны из хаотически сшитых лоскутков, каждый наряд в своей бессмысленности отличался от другого. Эти трое ответили призывам главного ткача и явились сюда. Они выслушают его и выскажут свои мнения, А потом разнесут дальше по сети то, что передаст им Какр. Настало время привести мир в движение.
— Главный ткач, — начал первый из ткущих, носивший маску из кожи и кости, — нам необходимо знать, что предпринимает сейчас император.
— Я многое могу рассказать вам, — прохрипел Какр.
— Опять неурожай, — произнес второй, с маской скалящегося демона, выкованной из железа. — Грядет голод. Что нам делать?
— Император Мос теряет терпение, — ответил Какр. — Он сердится из-за того, что мы ничего не предпринимаем, чтобы остановить болезнь растений. Он все еще не подозревает, что это мы распространяем заразу. Я надеялся, что запасов хватит еще на какое-то время… Но земля изменяется даже быстрее, чем мы предполагали.
— Положение серьезное, — сказал первый ткущий.
— Нам не удастся это скрыть. Об ущербе твердят на всех углах. Он очевиден. Кое-кто уже добрался до источника заразы. Мы не сможем заставить замолчать всех. Люди задают вопросы, и многие из них — те, до кого мы не дотянемся… — Какр мерцал в воздухе, то появляясь, то исчезая.
— Если бы узнали, что голод — наших рук дело, то весь Сарамир только бы и ждал возможности нас уничтожить, — заметил обладатель железной маски.
— А они могут? Могут нас уничтожить? — спросил первый.
— Вряд ли, — прокаркал Какр. — Если пять лет назад это было еще возможно…
— Ты слишком самоуверен, главный ткач, — прошептал третий, носивший деревянную маску с изображением нечеловеческой скорби. — Что известно о наследной императрице? Что с той женщиной, которая, как предупреждал нас Виррч, способна играть с Узором? Пять лет твоих поисков ничего не дали…
— Нет доказательств, что наследная императрица вообще жива, — медленно проговорил Какр. Его слова проходили сквозь Узор и звучали громким эхом. — Остается возможность, что она погибла в императорской крепости и сгорела. Может быть, умерла уже после побега. Я не питаю иллюзий и сознаю, что она опасна, но гораздо менее опасна, чем ее мать, от которой мы избавились. И ей не удастся наследовать трон.
— Она остается камнем преткновения, — возразил первый ткач. Его голос звучал громче других. — И народ скорее предпочтет видеть на троне порченую, чем Моса, когда начнется голод.
— Мы этого не допустим, — спокойно ответил Какр. — Наследная императрица и женщина, поразившая Виррча, опасны, но мы не можем сейчас ничего с ними сделать, даже оценить их силы. Как мы ни старались их разыскать, они все равно скрылись. Но это в данный момент не так важно. Нужно решить, что делать сейчас.
— Что же ты предлагаешь? — пробормотал третий ткущий.
Образ Какра обратился к говорившему.
— Мы не можем больше ждать. Мы должны сесть на корабли согласно нашему плану. Политика Моса приведет к развязыванию гражданской войны, и мы не сумеем остаться с ним, не раскрыв наших дел. Этого мы делать не будем. Мос выполнил свою роль, и теперь он для нас абсолютно бесполезен.
Шепот одобрения пробежал между тремя ткущими.
— Время императора Моса подходит к концу. Род Керестин восстанавливает свои силы и заключает тайные союзы с другими могущественными семействами. Народ недоволен, люди ропщут. Кое-кто верит, что нельзя было допускать к власти ткачей, что боги прокляли землю из-за них. Это движение набирает силу в деревнях. — Какр обвел собравшихся взглядом. — Мы должны думать о том, как выжить.
— А у нас есть план?
— Ну, разумеется, — ответил Какр.
Глава 6
Вопль.
Лан не верил, что человеческая глотка способна произвести настолько страшный звук, что разумное существо может издать подобный крик животного ужаса. Он никогда не подумал бы, что такой вопль услышит от своей матери.
День выдался прелестный. При других обстоятельствах можно было бы любоваться крошечными пушистыми облаками, бегущими по чистому голубому небу, у наливавшегося влагой горизонта. «Пеласка» держалась середины Керрина. Течение само несло баржу на запад от Чамильских гор, по направлению к Аксеками. Огромные гребные колеса отдыхали. Судно опережало график. До развилки, где от реки отделится южный рукав, оставалось около половины дня пути. Казалось, что все идет как по маслу.
Рейс выдался нервный. Лан умолял отца не брать ткача и его груз, но только зря сотрясал воздух. Выбора не было.
А теперь мать кричала…
Они взяли груз в маленьком городке Джайли, у подножья гор, загрузили на борт металл и руду, и что еще можно увезти из копей в Аксеками. И им страшно не повезло, что «Пеласка» оказалась единственным судном, способным вместить груз ткача.
Ткущие Узор имели свой баржевый флот на реках западнее Аксеками. Всем это не нравилось. Баржами теми управляли молчаливые и странные люди с холодными глазами. Ходили слухи, что эти проклятые заключили сделку с ткачами в обмен на могущество и богатства. Откуда именно текли богатства, оставалось неясным: баржи едва покрывали торговлей расходы на свое содержание. В остальное время они тихо проплывали мимо портов и редко становились в доки. На них решались какие-то другие дела.
Тот ткач реквизировал судно вместе с командой и потребовал совершить рейс, заявив, что он должен что-то срочно куда-то доставить и в округе нет ни одной баржи, принадлежащей братству.
Отец Лана, Пори, стоически вынес приговор судьбы. Хозяин будет в ярости, что реквизировали одну из его барж… Но перечить никто не осмелился — лучше выдержать гнев хозяина, чем перейти дорогу ткущему.
Лан боялся нового пассажира. Как и многие сарамирцы, в детстве он бегал с другими ребятами смотреть на ткачей, время от времени проповедовавших в городке. Его всегда тянуло туда. Эти странные, страшные, загадочные люди, скрывшие лица под невероятно красивыми масками и завернутые в одежды из лоскутков и меха, были диковинкой. Они рассказывали о порченых: злых, уродливых чудовищах, которые жаждали гибели Сарамира. Порченые являлись в разных обличьях. Некоторые выглядели омерзительно: хромые или лишенные конечностей, перекрученные или согбенные. Другие же подверглись порче изнутри, а потому и представляли гораздо большую опасность: внешне они выглядели, как обычные люди, но обладали странной и пугающей силой. Ткущие учили, как распознавать порченых и что делать, узрев скверну. Казнь считалась самой мягкой мерой из всех.
Порченые — вот корень зла, утверждали ткущие Узор. Да не остановит вас ничто. Порченые — гниль на человечестве. Это внушалось из поколения в поколение. Сия истина, как добродетель, как традиция, укоренилась в сознании, стала одной из тех истин, что не подвергаются сомнению. Лан единственный из всей толпы мог легко покинуть эту проповедь. О ткущих ходили сотни жутких слухов, но никто не знал, где правда, а где — досужие домыслы. Их просто боялись.
