Стариков, женщин и детей убивали на месте, оставили только десять парней из тех, кто еще безус, но крепок. Объявили им, чтобы те бежали по окрестным деревням и сообщали, что ищет иша Текана нескольких человек, среди которых слепой старик, баба с голубыми глазами, девчонка с черными, рыжий здоровяк-переросток да белоголовый мальчишка со шрамом на лбу. Вот за мальчишку обещана награда в тысячу золотых. И если где-то он появится, но вести о том припозднятся, то жители той деревни будут убиты, а их дома сожжены.
— Самому-то как удалось бежать? — с подозрением пробурчал Нигнас, в то время как Арнуми качалась как заведенная из стороны в сторону с помертвевшим лицом. — Чем руку поранил?
— Стрелой, — огрызнулся Паш. — Лежал в кустах, слушал, да унюхали меня ловчие. Еле успел до реки сорваться, прыгнул в лодку, да все одно стрелой взяли. Но за одним человеком на этот берег не полезут.
— Полезут не полезут, а рисковать не будем, — вдруг словно очнулась Арнуми. — Намувай! Слышишь, что Паш сказал? Бери вот этого парня и веди его по хребту к поселку. Найдешь лодку и отправишь на тот берег. Пусть сам разбирается, мы через него уже и так претерпели в достатке. Ну что стоишь, Лук? Обнимай отца, мать и топай. Время дорого. А мы тут переждем.
Лук неуверенно поднялся. Только что твердил себе, что уходить надо, и вот уже кажется, что лучше было бы переждать. Харас подал ему собранный Саманой мешок. Нигнас протянул небольшой топор. На поясе висел меч. За поясом нож. Сапоги сидели на ногах крепко, куртка была по росту, холщовые штаны выкроены из неброского, но прочного конопляного полотна. Вот только Нега почему-то смотрела на брата с тревогой, но без слез. А вот Самана глаза слезами залила. Куранту плакать было нечем, да и не плакал он никогда.
— Увидимся еще, — твердо сказал Харас.
Лала зарыдала в голос.
— Ну ладно, — пробормотал Лук, поклонился семье, Арнуми, Нигнасу, коснулся ладони Куранта, поправил мешок и зашагал по узкой дорожке вслед за Намуваем.
Нега догнала путешественников через пару лиг. На спине у нее висел мешок.
— Все срослось, — прошептала она удивленному Луку, оглядываясь. — Едва вы ушли, Паш сбежал. Не в том смысле, что скрылся вдруг, а вспомнил что-то, поискать ему кого-то стало надо в полях, во временном балаганчике. Арнуми сказала, что послан он сюда, точно послан. И повязка в крови, а рука работает так, словно и раны никакой нет, да и глазки у него больно суетливые. Арнуми уверена, что врал он, за тобой он послан. И Курант говорит, что врал. Только ты за них не волнуйся. Они тут же с места снялись и прямо под струями водопада дальше пошли в неприметное место. Никто о нем не знает.
— Это точно, — расплылся в улыбке Намувай, рассматривая девчушку, у которой и мешок имелся за плечами, и пара крисов торчала за поясом.
— А уляжется тут немного, все вернутся в Текан, — продолжила тараторить девчонка. — Курант говорит, что хватит уже колесить от ярмарки к ярмарке, пора уж и отдых себе дать. А то, что этот Паш побежал доносить про тебя, Лук, это даже хорошо. Он ведь скажет ловчим, что мы на поселок диких пошли, значит, Куранту и всем нашим большая беда грозить не будет. Арнуми говорит, что и нам беда не грозит, Намувай что-то придумает, они все уже обговорили. Так что мы…
— Мы? — не понял Лук. — Что значит «мы»?
— Я с тобой, — поправила мешок на плечах Нега, покосилась на Намувая, который продолжал тянуть улыбку от уха до уха. — А ты как думал? Самана велела, чтобы я за тобой присматривала. Ну вот я и здесь. И нечего хмуриться и лоб чесать. Без присмотра тебя никак нельзя отпускать было. Да и кто из нас с Курантом разговаривал, кто назубок все курантовские укрытия помнит? Да ты посмотри на проводника, он с самого начала все знал.
Глава 7
НАМУВАЙ
Троица выбралась на гребень только к вечеру второго дня. Весь первый день Намувай с интересом оглядывался, словно ждал, когда его спутники попросят пощады, ведь путь был нелегким. Конечно, старые, покрытые лесом горы не могли сравниться даже с предгорьями Западных ребер, куда Курант забредал довольно часто, но предложенная тропа для легкой прогулки никак не подходила. Каменные осыпи сменялись колючими зарослями, сползшие со склонов буреломы перемежались внезапными провалами, но приемные дети Куранта, закаленные ежедневными упражнениями и нагрузками, не жаловались и держались даже лучше самого Намувая, что вызвало его искреннее изумление. Под вечер он даже махнул рукой и, не стирая с лица, как понял Лук, всегдашнюю улыбку, признался, что привал сделать следовало уже давно, но он так долго надеялся на мольбу об отдыхе со стороны спутников, что в итоге взмолился сам. Впрочем, место для стоянки Намувай выбрал хорошее. Подняться они успели довольно высоко, мошкары почти не было, зато среди камней обнаружился тонкий ручеек, в котором удалось не только набрать воды, но и немного поплескаться, смывая пот и возвращая свежесть. Предложение Неги приготовить что-нибудь на ужин Намувай решительно отверг, сам развел костерок, извлек из собственного мешка небольшой котелок и изобразил что-то вроде сладкой каши, потому как кроме зерна отправил в варево ложку меда и две горсти ягоды, которую собрал тут же, попутно объясняя Неге, как отличить съедобную ягоду от ядовитой. Лук думал, что, расположившись на пластах собранного мха, им удастся перекинуться несколькими словами с сыном Арнуми, но тот уснул мгновенно. А почти сразу за ним засопела, уткнувшись в плечо Лука, и Нега. Незаметно уснул и он сам, успев подумать, что никак вот такой неохраняемый сон не соответствует увещеваниям Куранта.
С раннего утра, наскоро перекусив, отряд продолжил взбираться все выше и выше по уступам каменной гряды, но оценить вид на ту часть Дикого леса, что примыкала к Блестянке, путникам удалось только после полудня. Именно тогда древесные великаны уступили склон цепким и колючим кустам можжевельника. Лук остановился на первом же прогалке в зарослях, покрутил головой, но не разглядел ни русла Блестянки, ни русла Хапы. Вторая была слишком далека, а первая надежно скрыта высотой леса. И все-таки было то, от чего захватывало дух: во все стороны тянулось нескончаемое древесное царство.
— Сказал бы мне кто-нибудь неделю назад, что я забреду на лиги в глубь Дикого леса, высмеяла бы, — заметила Нега, которая словно выговорила во время похода к хиланскому кузнецу остатки девичьей глупости и теперь не позволяла себе вымолвить ни одного лишнего слова.
— Поторопимся, — оглянулся сын Арнуми. — Сегодня нужно обязательно выйти на гребень.
Остановились уже в сумерках. Под ногами оказались голые скалы, которые торчали из покрывающего горы зеленого ковра, словно зазубренное лезвие старого меча. Лук оглянулся, увидел за оставленным за спиной лесом серую дымку Вольных земель и даже как будто разглядел тающие в ней дымы пожаров, хотя не был в этом уверен, посмотрел вперед, на другую сторону гребня, и замер. Дикий лес, бугрясь холмами и расстилаясь долинами, уходил за горизонт, близ которого как будто вздымался новой возвышенностью. Он напоминал бурное море Ватар, каким оно всегда показывалось Луку в зимние дни, когда кони тянули повозку Куранта по пустынному берегу из Хурная в Ак, из Ака в Туварсу. Только это море, зеленое, страшное, опасное море, было вспенено каким-то страшным ураганом, вспенено и остановлено.
— Вот, — махнул рукой вниз Намувай. — Видишь, почему нет или почти нет тварей Дикого леса летом с этой стороны хребта?
Пологого склона, подобного тому, по которому поднимались Спутники со стороны Вольных земель, с южной стороны хребта не было. Почти от самых ног Лука скалы обрывались вертикально вниз. Далеко внизу зеленели такие же кроны, как и с пологой стороны хребта, и даже начинался подобный же склон, но добраться до него было непросто.
— Твари Дикого леса перебираются через горы только зимой, — объяснил Намувай. — В морозы замерзают реки в ущельях, и по ним некоторые из здешних обитателей, кстати, довольно редко, перебираются через горы. Одни потом успевают вернуться, другие гибнут, но некоторые и теперь бродят с
