Распространившаяся от гениталий волна отвращения была так сильна, что Натаниэля вырвало, и он с натугой пытался отдышаться. Тут в его волосы вцепилась рука; Треддл наклонил лицо Натаниэля к его же экскрементам.
– Отличная мысль, Треддл! А потом мы отымеем его, ага? Это заставит мальчишку ужаться до его настоящего размера…
У Дринкуотера не было сил сопротивляться, все что он мог – это держать глаза и рот стиснутыми. Но когда вонь уже наполнила ноздри, рука Треддла вдруг разжалась. Верзила рухнул на землю.
– Что за…? – Моррис повернулся и увидел в сумерках человека, сжимающего абордажную пику. Ее окровавленное острие было направлено на Морриса.
– Шарплз!
Шарплз ничего не сказал Моррису.
– С вами все хорошо, мистер Дринкуотер?
Мичман с трудом поднялся. Он прислонился к дереву и трясущимися руками застегнул штаны. Боясь, что голос выдаст его, Дринкуотер молча кивнул.
Моррис дернулся было, но замер, когда Шарплз упер острие пики ему в грудь.
– А теперь, мистер Моррис, вытащите из-за пояса пистолет. И без шуток!
Дринкуотер поднял голову, наблюдая за происходящим. Стало почти уже темно, но не настолько, чтобы нельзя было заметить дьявольский блеск в глазах у Шарплза.
– Без шуток, мистер Моррис. Я хочу, чтобы вы приставили пистолет к голове Треддла и вышибли ему мозги… – голос звучал очень убедительно. Дринкуотер посмотрел на Треддла. Пика пронзила брюшную полость и проникла в грудную клетку снизу, ранив пищеварительные органы. Матрос был жив, но лежал в луже собственной крови, струйки которой стекали также у него изо рта. Ноги конвульсивно вздрагивали, и только одно еще позволяло сделать вывод, что он не совсем умер: глаза – расширившиеся в безмолвном протесте и молящие о пощаде.
– Взводи! – приказал Шарплз. – Взводи! – Острие пики уперлось Моррису в ягодицу, заставляя того повернуться к Треддлу. Щелчок курка эхом раздался в голове Дринкуотера. Он выпрямился.
– Нет, Шарплз, – прошептал он. – Бога ради, не надо! – Голос его постепенно обретал силу, но прежде чем мичман успел скачать что-то еще, Шарплз скомандовал: «Огонь!»
Долю секунды Моррис колебался, потом острие пики заставило его мышцы почти непроизвольно сократиться. Пистолет выстрелил и лицо Треддла превратилось в кровавое месиво.
Примерно полминуты никто не в силах был пошевелиться.
– О, мой Бог! – выдавил наконец Дринкуотер. – Какого черта ты сделал это, Шарплз?
Матрос повернулся. На губах его играла спокойная, какая-то детская улыбка. Глаза блестели в темноте, как два озера. Озера, полных слез. Ему с трудом удалось заговорить из-за беззвучных рыданий.
– Я узнал из письма, мистер Дринкуотер, письма, прибывшего с «Галатеей». Там говорилось, что моя Кейт умерла. Они говорили, что она умерла при родах, сэр, но я-то знал, сэр. Я прекрасно понимал, что…
Дринкуотер наконец овладел собой.
– Мне жаль Шарплз. Я искренне сочувствую тебе. И спасибо за помощь… Но почему ты убил Треддла?
– Да потому что он дерьмо, – просто ответил матрос.
Моррис поднял голову. Лицо его было мертвенно-бледным. Он нетвердым шагом двинулся к лагерю. Бросив на Треддла последний взгляд, Шарплз последовал за ним, потом, видя, что Дринкуотер медлит, остановился.
– Не стоит горевать над убежавшим молоком, мистер Дринкуотер.
– Может, нужно похоронить его?
– Нет, – пренебрежительно фыркнул Шарплз.
– Но что я скажу первому лейтенанту?
Шарплз уже тянул его за собой. Раздался хруст веток под ногами. Перед ними возникли Вилер и два морских пехотинца, чьи перекрестные ремни белели в сгущающейся тьме. Они обступили Морриса.
Шарплз бросил пику. Они с Дринкуотером подошли к остальным.
– Что происходит? – воскликнул Вилер, указывая рукой с пистолетом на Морриса. Лицо Морриса оставалось невозмутимым, но он старался отвести взгляд.
– Всего лишь нелепая ошибка, мистер Вилер, – Дринкуотер выступил вперед. – Я тут облегчался, а Моррис принял меня за мятежника. А Шарплз был занят тем же ярдах в десяти от меня… – Натаниэль изобразил подобие улыбки. – Так ведь, Моррис?
Моррис посмотрел на него, и Дринкуотер почувствовал, что его сердце как будто сжимают ледяные пальцы. Моррис улыбался. Гадкой, заговорщицкой улыбочкой…
– Ну, если ты так говоришь, Дринкуотер…
Только сейчас Дринкуотер понял, что солгав, он сделался соучастником преступления.
Наутро лагерь бурлил недовольством. Не в силах понять необходимости этого марша, вырванные из привычной среды, закусанные чуть не насмерть, люди почти открыто взбунтовались. Дево делал что мог, стараясь успокоить их, но он и сам разделял их чувства, даже с большим основанием полагая, что их миссия – пустая трата времени.
– Ладно, Вилер, – произнес он. – Мы можем и дальше идти по «прекрасной военной дороге», но я что-то не вижу на ней ничего военного, за исключением вас, разумеется. Будь моя воля, нам стоило бы повернуть назад прежде, чем нас сожрут эти проклятые насекомые.
При этих словах первый лейтенант хлопнул себя по лицу, стараясь придавить комара, но промахнулся, вызвав улыбки на лицах окружающих.
Вилер поразмыслил, и был выработан компромисс: они будут идти вперед до полудня, и если ничего не найдут, повернут назад.
Часом позже они выступили.
У бара реки Галуда мичман Крэнстон раздавал экипажу патрульного баркаса галеты и воду. Хотя их члены ныли после ночи в шлюпке, моряки были веселы. Курсируя у берега, они находились в зоне действия бриза – то морского, то берегового, – и комаров здесь не было. Грядущий день обещал им яхтенную экскурсию, типа тех, которыми ублажают себя состоятельные офицеры из флота герцога Камберлендского. Все это не шло ни в какое сравнение с рутиной службы на военном корабле. Крейсерство на оснащенном рейковым парусом баркасе требовало от команды минимальных усилий. Для объятых радостными ожиданиями парней жестоким ударом оказался вид брамселей большого судна, направляющегося к берегу.
Крэнстон положил баркас по ветру и направился к эстуарию Галуды. Он не сомневался, что этот чужак – «Креолка».
Солнце почти достигло зенита когда они набрели на мельницу. Она представляла собой такое же дощатое строение и хранила следы пребывания людей. Идущая дальше дорога была шире и больше утоптана. Они нашли полмешка муки и опрокинутую подводу с кукурузным зерном, но ни единой живой души не было.
– Ее покинули в явной спешке, – сказал Вилер, указывая на рассыпанное зерно.
– Очень проницательно, – съязвил Дево, злясь от того, что теперь им все-таки придется попытаться найти людей.
– Думаете, они бегут при нашем приближении?
– Кто знает… – протянул Дево.
– Может, стоит покормить людей прежде, чем идти дальше? Мне это не нравится, – впервые за все время уверенность Вилера дала трещину. Дево заметил это и заставил себя собраться. Командование партией возложено на него. Сначала надо поесть, а потом решить, что делать дальше.
– Распорядись насчет еды, Вилер, и отправь пару человек на мельницу, чтоб поспокойней было, а?
