– Чего это он мой? – фыркнула София, и придвинула к ней банку с огурчиками. – Хочешь?
– Не, я их только под водочку. Вчера вроде была другая банка…
– Так то вчера. – София захрустела новым огурчиком, не отрывая взгляда от монитора. – Обожаю корнишоны, правда, хотела купить помидоры, но их не было. Какие еще новости?
– Денисыча передвигают в кресло начальника УВД.
– Давно пора. А кого на его место посадят?
– До сих пор тайна! Может быть, к вечеру узнаю. Ну и молотишь ты огурцы… Ой, я когда Машку носила, меня все на кислятину тянуло или на халву, потом три года халву видеть не могла. А с Петькой вообще без проблем.
– Ты в каком смысле… – похолодела София.
– Ну, банками жрут соленое, когда… Не проверялась еще?
Дошло! О-ой!.. Когда же были последние критические дни? София порылась в памяти… по спине пробежали мурашки: давно! Но это еще бабушка надвое сказала, может быть, застудилась, да и подтверждение получить сейчас просто. Вскочила она, будто с пороховой бочки, схватила сумочку, лихорадочно вытащила кошелек, Инесса догадалась, куда она намылилась, и услужливо подсказала:
– Ближайшая аптека кварталом ниже.
В аптеку София неслась, словно гончая за зайцем, тест на беременность купила, вернулась с той же скоростью и рванула в туалет. Настал момент, когда надо посмотреть на реакцию, а руки дрожат, ведь нужен отрицательный результат. Но интуиция, подлая, издевается: положительный, положительный… София встала ближе к свету, чтоб не ошибиться…
– Черт! – навалилась она спиной на стену, подышала, чтоб в обморок не грохнуться, и снова посмотрела на тест. – Черт!
Понурая София с упаковкой вернулась в кабинет, Инесса все еще сидела там, а как же! Чтоб она первой не узнала, а потом не рассказала всему свету – это была бы не Инесса. А Софии было не до нее, присев, она тщательно изучала упаковку.
– Че ты там ищешь? – полюбопытствовала Инесса.
– Срок годности. Кажется, просроченная…
– Значит, да. А я тебе без теста скажу: ты залетела.
– Слушай… – Бесполезно ее просить, глупо, но язык не послушался. – Прошу тебя, не говори никому… очень прошу.
– От Артема, – закончила дознаватель. – Зуб даю – никому!
Выпроводив Инессу, София созвонилась с приятельницей, которая точно скажет: есть или нет, она гинеколог. Дорога казалась ей нескончаемой, появилось ощущение, что и температура поднялась, и нервный тик начался, и сердце останавливалось, но надежда ее не покидала. Но покинула, когда услышала приговор:
– Девять недель. Надеюсь, ты не сделаешь очередную глупость по велению своего тупого Борьки? – Приятели Софии не любили ее мужа.
– Это не от Борьки, – призналась она, находясь в полном упадке.
– Значит, появится умный ребенок. Чего нос повесила? У меня тут толпы на адовы муки согласны пойти ради детей, а ты! Не говори Борьке, что не от него, так многие женщины поступают. Выйдут замуж за того, кто, по их мнению, годится для семьи, а для продолжения рода не очень, и беременеют от другого. Потом верны мужу всю оставшуюся жизнь, а ребенок растет здоровым с любящим отцом.
– Я так не смогу.
– Короче, на учет становимся? – наседала на нее приятельница. – Ну, представь, появится кроха, которая будет по-настоящему тебя любить, и это на всю жизнь. А ради чего ты вообще живешь?
Действительно, ради чего? Одно время жила ради Бори – большего идиотизма просто не бывает, растратила свою энергию на убогое счастье. Теперь что у нее есть? Книги, которые она пишет, папа, а где смысл? Не гипотетический, а конкретный, способный оправдать ее существование, дать стимул? Нет его. Может, у нее и крыши нет над головой, денег, чтобы растить ребенка? Много-то и не нужно. Ну, будет матерью-одиночкой, подумаешь!
– Я оставляю ребенка, – сказала София.
– Умница! Сейчас выпишу направления на анализы…
А София вдруг почувствовала, что принятое решение будто смыло с нее какую-то оболочку, нечто сковывающее. Освободившись, она глубоко вдохнула и улыбнулась приятельнице, довольно быстро прошли симптомы нервного расстройства, на смену им пришли смелость и решительность. И пока держится это новое состояние, София решила не откладывать разговор с Борисом. Да, сегодня надо это делать, сейчас. Не знала она, что не все новости исчерпаны.
София приехала к офису мужа на такси, расплатилась и, сделав всего несколько шагов, остановилась, взметнув брови. В их машине Борис взахлеб целовался с… лица София не видела, только волосы, но наверняка это юная особа. Вот-те раз! Стало весело, нет, правда, весело. Недолго думая, София открыла заднюю дверцу и залезла в салон:
– Извините, что помешала…
Борис глянул назад, издал неопознанное слово и сполз по сиденью вниз, его как бы не стало. Девица – красивая, ничего не скажешь, – замерла, съежившись, а София, сдерживая смех, обратилась именно к ней:
– Сейчас я вынуждена забрать мужа, он должен отвезти меня домой, а вы приезжайте к нам часика через два, к тому времени Боря освободится. Хорошо?
Та с ужасом посмотрела на нее и вылетела из машины пулей, боясь, что жена опомнится и выдерет ей волосы, потом побежала вдоль улицы, да как!
– Боря, поехали, – тронула его за плечо София. – Мне надо собрать вещи, надеюсь, ты отвезешь меня к папе?
До него дошло, что убивать его законная жена не будет, и Борис судорожно завел мотор и поехал, опасливо поглядывая на нее в зеркало. Через пару километров он обрел дар речи:
– София, я должен…
– Молчи уж, – мягко перебила она. – С твоей стороны нечестно удерживать меня всеми способами и одновременно иметь любовницу.
– А что мне было делать? – пошел он в нападение, это же его излюбленная тактика. – Ты со мной не спишь, часто вообще не ночуешь дома…
– Борька, не оправдывайся, все весьма кстати вышло, я этому рада, потому что ты избавил меня от мук совести. Делить с тобой ничего не буду.
Она собрала вещи, никуда Боря не делся, отвез ее к отцу, но был расстроен донельзя, обижен жутко, вот чудак, но этот чудак уже отодвинулся в прошлое. София открыла дверь квартиры своим ключом, занесла чемоданы, а после заглянула на кухню, именно оттуда тянуло знакомым дымком. Ай-ай-ай, папа курит! Придется ему забыть об этой привычке, во всяком случае, дома. Он курил и…
Читал ее опус
Марго то ходила, то стояла, то приближалась к ограде и высматривала между деревьев знакомые фигуры. За оградой зияла кромешная тьма, как тоннель в преисподнюю. Вернувшись в очередной раз к коляске, где мирно дремал Зыбин, она, наступив на камешек и подвернув ногу, чертыхнулась.
– Опять вы ругаетесь, – промямлил Зыбин. – Нехорошо-с для дамы вашего положения.
– Ах, оставьте, – пробурчала Марго, забираясь в коляску. – Сколько еще ждать? За это время можно весь город осмотреть.
– Угомонитесь, сударыня, коли б там что случилось, Кирсанов дал бы знать выстрелом – так условились. А подполковник из чьих будет?
Одно его веко приподнялось, а глаз впился в графиню, однако она этого не могла видеть, потому что лицо Зыбина укрывала ночная тень.
– Из мещан, – ответила Марго. Ее внимание было полностью приковано к усадьбе Кущевой. – Но с присвоением звания подполковника Александр Иванович жалован дворянским званием. Почему вы спросили?
– То-то я гляжу – аристократ, но не совсем, – принялся рассуждать Зыбин, не обратив внимания на ее
