В 8.00 появился Джарвис с кофе и булочками, с сосисками и яйцами всмятку. Пока я ел, он развлекал меня разговорами. Он сказал, что на следующий день во время моего дежурства он опять позовет на обед Вашингтона Смита. Я не возражал.
Карл сменил меня в полдень. Искупавшись, я поехал домой и завалился спать. Проснувшись в 18.00, я отправился в бар. Залезая в «мэйзер», столкнулся с Глорией Корт.
– Хэлло, – сказал я.
Она остановилась и пристально посмотрела на меня.
– Хэлло, откуда вы свалились?
– Собираюсь поужинать. Может быть, составите мне компанию? Ненавижу есть в одиночестве.
Она быстро обошла машину и юркнула внутрь.
– Куда поедем?
– Может, попотчевать вас дарами моря?
– Нет, я предпочитаю мясо. Неподалеку есть ресторанчик «Хуф». Знаете его?
Ну, точно как Берта. Цены там могли потрясти даже принца из Саудовской Аравии.
– Не знаю, – твердо возразил я. – Но здесь рядом есть местечко, где продают великолепные бифштексы.
– Хорошо, поехали. – Она удобнее расположилась на сиденье рядом со мной, положив при этом мне на колени свою руку. – Хорошая машина.
Я мягко отодвинул ее руку:
– Не сейчас и не здесь, беби… всему свое время.
Когда мы вошли в ресторан и заказали бифштексы, она так устроилась на стуле, что груди ее чуть не вырвались из разреза платья.
– Где вы пропадали все это время, мой красавчик? – спросила она. – После «Аламеды» я вас больше не встречала.
– Ненадолго уезжал. А вы все еще выступаете в «Аламеде»?
– Только по субботам.
– Как поживает Диас?
– Извините, забыла ваше имя?
– Барт Андерсен.
– Так вот, Барт, держитесь подальше от Диаса.
Вот и еще одно предостережение.
– А знаете, мне уже раньше об этом говорили.
– А я говорю теперь и повторяю: держитесь от него подальше.
Принесли бифштексы, и мы принялись за еду.
– Если уж он так опасен, то что удерживает вас возле него?
– Сама не знаю. Моя беда в том, что я влюбчивая натура. Сначала влюбилась в этого Хэмэла, затем в Диаса. Если бы я рассказала вам обо всех мужчинах, в которых я влюблялась, то мне пришлось бы этим заниматься всю ночь.
– Ладно, – сказал я. – Как бифштекс?
– Великолепный. – Она вновь принялась за еду. Насыщалась она долго и закончила бананами и вишней.
Когда все было съедено, она отодвинулась вместе со стулом от стола и поднялась.
– Пошли. Тебе сегодня предстоит работенка, да такая, – сказала она, переходя на «ты», – что, наверное, потом ты захочешь описать эту ночь в дневнике. Если, конечно, таковой у тебя имеется.
– Я не веду дневника, – возразил я, оплачивая счет.
– Ну, так начни его вести, и это будет твоя первая запись. Уверяю тебя, братец, ты обязательно это сделаешь.
Она взяла меня под руку и потащила к выходу.
Меня разбудил телефонный звонок. С трудом открыв глаза, я уставился на часы, стоявшие на тумбочке у кровати. Было 10.05. Глория, выругавшись, вскочила с кровати и голая уселась, свесив ноги на пол. Звонила, конечно, Берта. Я был уверен в этом.
– Не волнуйся, – сказал я. – Нас нет дома.
Приглашать Глорию к себе домой было довольно рискованно, но она так искусно пустила в ход вчера свой сексуальный арсенал, что такому слабому мужчине, как я, устоять было просто невозможно. И я не жалел об этом.
В прошлом мне приходилось спать со многими куколками, но с Глорией все было из ряда вон выходящим. В постели она была неподражаема.
После еще нескольких звонков телефон наконец умолк.
– Ну, – сказала Глория, улыбаясь мне. – Эту ночь я буду долго помнить и не прочь ее повторить.
Я согласно кивнул.
– Я приготовлю кофе. – Она соскочила с постели и голой побежала на кухню.
«Экстерьер» ее заднего вида вызывал у меня бурный приток плотского вожделения.
Вскоре она появилась, в руках у нее был кофе. После двух чашек я почувствовал, что голова у меня стала светлее и что пора забрасывать удочку.
– Беби, – сказал я. – Расскажи мне немного и поскорей о Диасе. Почему он утратил для тебя интерес?
– Мне не нравится все, что происходит в «Аламеде».
– А что там происходит?
– Видишь ли, Альфонсо опасней гремучей змеи. Я испугана до смерти.
– Но что же все-таки происходит у вас в «Аламеде»?
– Он не считается с людьми. Те, кто ему не нравится, быстро находят свой конец.
– Как, например, старый Пит?
– И еще два паренька. Но я молчу: не хочу кончить, как они.
– А кто хочет? Но все-таки там у вас что-то происходит, а?
– У него кто-то скрывается. Он разместил их на верхнем этаже.
– Кого?
– Вот этого я не знаю и не хочу знать. Барт, я бы хотела выбраться отсюда. Я сыта по горло этим проклятым городом. Хочу уехать во Фриско. Там один парень хочет взять меня партнершей в свой номер, но ему нужны для этого деньги.
– Они всем нужны, детка. Не влипни опять в какую-нибудь историю.
– Он не такой. Одолжи мне десять тысяч долларов, Барт?
Я уставился на нее:
– У меня что-то с ушами, беби. Мне показалось, что ты что-то сказала насчет десяти тысяч долларов или мне послышалось?
– Именно это я и сказала.
– Десять тысяч! Крошка! Приди в себя! У меня нет и двух тысяч.
– Не лги. – Лицо ее напряглось. – Я знаю, что Альфонсо заткнул тебе рот пятьюдесятью тысячами. Я подслушала за дверью. Мне нужно только десять тысяч, в противном случае…
Я вдруг почувствовал, что совсем раздет. Эротическая атмосфера улетучилась. Я соскочил с кровати и прошел в ванную, где побрился и принял душ, не переставая размышлять над случившимся. Если женщина типа Глории заявляет, что в противном случае… то обращаться с ней нужно очень осмотрительно.
Когда я вернулся в спальню, Глория уже оделась. Она стояла ко мне спиной у окна и курила сигарету, пуская кольцами дым.
Я оделся, затем подошел к ящику письменного стола, где лежал мой полицейский специальный. Кобура была на месте, револьвера не было…
Глория повернулась и подняла правую руку. Блеснула вороненая сталь, и глазок зловеще уставился мне в грудь.
– Послушай, Барт. – Голос звучал хрипло, а глаза изучали меня.
– Уж не собираешься ли ты убить меня, крошка?
