наблюдать за ними. Это был не тот уравновешенный и сдержанный Росс из «Чандлера Электроникс», не распутный, разъезжающий по ресторанам. Этот Росс был воплощением мужского начала и мог заставить любую женщину затаить дыхание. Катин пульс бешено забился. Его сырые и взъерошенные волосы излучали странное свечение. Вокруг его талии повязан передник, на лице играла улыбка. Лиза обвиняла его, что он не умеет чистить морковку, а он оправдывался.
— Я не занимаюсь этим каждый день, — воскликнул он, когда чуть-чуть не порезался.
— А, ты один из тех, — сказала Лиза.
— Один из кого?
— Один из мужчин-шовинистов, как мой отец.
— Почему ты его так называешь?
— Да он считал, что мама должна заниматься готовкой и уборкой и все такое.
— А ты думаешь, что это неправильно?
— Если бы ты когда-нибудь ел ее стряпню, ты тоже бы думал так же.
Смех Росса отразился от стен, и Катя вопреки своему желанию присоединилась к нему.
— Неблагодарная свинья, — сказала она, когда Лиза виновато посмотрела на нее.
— Извини, мама, но я не могла лгать.
— Ты могла бы чуть-чуть приукрасить. Моя стряпня не настолько уж плоха.
— Конечно, от нее не умрешь, — задумчиво сказала Лиза.
— Ты просто невыносима, — парировала Катя, но Росс заметил, что она все еще смеется. Она действительно могла плохо готовить, но его впечатление, что она была доброй матерью, укрепилось. Было видно, что между ней и Лизой близкие и непринужденные отношения.
— Раз я плохо готовлю, то сделай сегодня обед ты.
— Хорошо. Я уже начала, и мистер Чандлер очень мне помог.
Росс заметил блеск в глазах Лизы, когда она озорно улыбнулась ему.
— Почему бы вам чего-нибудь не выпить?
Когда они с Катей перешли в гостиную, Росс сел в одно из огромных удобных кресел и огляделся. Комната оказалась точно такой, какой он и представлял ее: теплой, радостной и привлекательной. В такой комнате просто невозможно было чувствовать себя несчастливым, особенно если горел камин. И тем не менее Катя сказала, что она была несчастной.
— О чем ты думаешь? — спросила она. — Ты какой-то хмурый.
— Я просто размышляю, как человек может ощущать здесь себя несчастным. Все вокруг кажется таким удобным.
— Комнаты не доставляют счастья, Росс.
— Я согласен с тобой, — он посмотрел на огонь в камине, а потом опять на Катю. — Что нужно сделать для твоего счастья, Катя?
Она закусила губу и уставилась на пол. После долгого размышления она тихо произнесла:
— Очень тяжело ответить на этот вопрос. Я не уверена, что знаю.
— Почему же? — спросил Росс. — Ведь ты чувствовала себя несчастной и раньше.
Она улыбнулась ему слабой дразнящей улыбкой.
— Есть разные степени счастья. Радуга может заставить тебя прекрасно чувствовать в течение минуты. Фильм может заставить тебя смеяться несколько часов. Объятие ребенка может подарить момент радости, — ее лицо приобрело мечтательное выражение.
— Что еще, Катя? — его голос стал хриплым, когда он почувствовал важность этого разговора.
— Поцелуй, — сказала она и смело встретила его взгляд, хотя потом и отвела глаза.
Он наклонился, готовый к поцелую, к жару и сладости, которые он принесет.
— Что же сделает этот поцелуй, дорогая Катя?
Смущение промелькнуло на ее лице.
— Это изменит положение вещей, — спокойно сказала она и чуть отодвинулась от него.
— Да, — серьезно сказал он. — Это действительно все меняет. — Ему стало интересно, что же изменится в их отношениях.
В это время Лиза торжественно объявила, что обед готов.
Они ели за кухонным столом, и Росс не мог припомнить, когда он чувствовал себя таким счастливым… Все то беспокойство, которое он ощущал месяцами, а может быть, и годами, пропало, сменилось ощущением и мира и семейного уюта, которого он давно искал.
Эта мысль застигла его врасплох, и он оглянулся. Лиза опять дразнила Катю, и они обе смеялись с сияющими глазами.
Катя была здесь тоже другая. Ее тепло, которое он всегда чувствовал, казалось, исходило от нее сильнее. Здесь Катя находилась в своей привычной обстановке. И хотя ее место было не у плиты и не на стремянке с рулоном обоев, у нее была врожденная способность превращать жилое помещение в уютный дом.
Раскованная и смеющаяся, она казалась ему еще более привлекательной. Он вдруг ощутил сильное желание взять ее на руки, отнести наверх и заняться с ней любовью. Дом. Именно этого недоставало в его жизни. Его дома.
Он посмотрел на Катю и почувствовал, как кровь быстрее побежала по сосудам, согревая его.
5
«Дорогая сварливая.
Насколько ты сварлива на самом деле? Я люблю женщин, которые могут постоять за себя. Значит ли это, что ты очень независима? Я живу в Такоме, и, возможно, мы слишком далеко, чтобы видеться часто, но я все равно хочу встретиться с тобой. Я время от времени приезжаю в Сиэтл по делам. Пошли мне записку с твоим номером телефона, и я позвоню тебе.
В понедельник утром Росс подошел к Кате, положил руки на спинку ее стула и посмотрел ей через плечо, чтобы прочитать, что она печатала. Как только его теплое дыхание коснулось ее уха, она сразу же сделала ошибки в нескольких словах.
С самой субботы она не могла не думать о нем. Уходя, он был в странном настроении — встревоженный, и в то же время радостный. Это раздражало ее больше, чем его появление на Зеленом озере, волнующее тепло его тела, нежная хрипота его голоса, когда он вытаскивал ее из воды, его быстро установившееся взаимопонимание с Лизой.
— Это тот отчет, который мне нужен? — спросил он, пытаясь отодвинуть ее, чтобы разглядеть страницу.
Катя уперлась ногами в пол и наклонилась вперед, чтобы скрыть письмо. Она посмотрела на Росса и одарила его нерешительной улыбкой.
— Отчет на твоем столе.
— Тогда что это? — спросил он, решительно отодвигая ее в сторону. Прочитав, он зло уставился на нее. — Неужели еще одно?
— Да, еще одно, — передразнила она его. Ей больше понравилась мысль послать письмо, чем позвонить. Это передавало инициативу в руки Бэна. Если он хотел позвонить, он мог сделать это.
Нежный полупоцелуй в субботу оставил ее как-то странно опустошенной и намного более одинокой, чем уход Паула. Она боролась с желанием все воскресенье при помощи бега и очистки сада от листьев, но не помогло. Ее сны прошлой ночью, в каждом из которых присутствовал Росс, были неожиданно чувственными, и она проснулась сегодня более беспокойной, чем когда-либо.
— Черт возьми, Катя, мне казалось, что мы все решили, — резко сказал Росс.
— Мы ничего не решили. Это не твое дело.
