– Ну, – в том же тоне ответил Кин, – я никогда не имею его в виду.
– Как проводите время?
– Просматриваю газетенки.
– Я видел объявления. Но вы получаете массу хлама.
– Можно было предвидеть. Что у вас происходит?
Хейнс оглянулся и понизил голос.
– Забавные дела, – сказал он. – О, не слишком, в пределах допустимого, но то тут, то там бывает забавно.
– Расскажите-ка мне что-нибудь посмешнее.
– С Джимом Уинслоу случился приступ, когда он шагал по дороге, – сказал Хейнс.
– Что же тут забавного? – простецки спросил Кин, медля над своим салатом. – Ничуть не смешно, когда здоровые парни падают мертвыми, не закончив утренних тренировок. Шел-шел и упал.
– Да, но у тех парней вены с тромбами. У Уинслоу же чистые, как свисток.
– Что сказал эксперт?
– Специальные слова, означающие, что время от времени какой-нибудь парень в хорошей форме падает из-за причуд сердечной деятельности.
– А есть иные предположения?
– Ничего существенного. Набор своеобразных мелочей.
– Вроде?
– Вроде следующего. Уинслоу занимался спортивной ходьбой каждое утро при восходе солнца всю свою жизнь зимой и летом. Об этом все знают. Если бы вы захотели прихватить Уинслоу, как бы вы это сделали? С восходом солнца, отвечу я вам, когда разносчик газет прошел, а остальные спят, или еще не вышли на улицу.
– Интересный поворот мысли, приятель.
– О'кей, вот его и находят двое. Один из них – сосед, который спешит на ранний самолет в аэропорт Хартфилд. И когда этот самый сосед подъезжает к упавшему, он там видит другого парня, ухо которого приложено к груди Уинслоу.
– Другой тренировался тоже. Все, вроде, естественно.
– О'кей, конечно. Но на этом другом были капюшон и темные очки. В теплое влажное утро. Затем этот парень уезжает на машине соседа, вызывает «Скорую» и – исчезает.
– Не хотелось вляпаться в эту историю. Такое случается.
– Я обошел всю округу. Такой человек не живет там. Никто в округе не занимается спортивной ходьбой на восходе. По дороге ходил один Уинслоу.
– А дал вам этот сосед описание другого парня? – Не очень-то многое. Вроде бы, тот был усатый. Это почти все; парень был в серой шерстяной одежде. Ну и капюшон, темные очки...
– А что на записи номера девятьсот одиннадцать?
– Минимум. Человек упал, место, вызов «Скорой помощи». Он повесил трубку, прежде чем оператор смог выяснить что-нибудь еще. Выговор южный, глубокого Юга, но произношение четкое, будто он давно привыкает правильно говорить.
– Подобно южанам в армии, наемным парням, которых там обучают говорить?
– Похоже.
Кин посмотрел на Хейнса с демонстративной серьезностью.
– Конечно, вы знаете, что это дикое предположение.
– Забавно, что именно так и сказал наш возлюбленный капитан. – Хейнс отложил свою вилку. – Черт возьми, я знаю, что этого недостаточно, чтобы продолжать расследование. Я также понимаю, что это политические дела, то есть горячий картофель в пальцах, и управление не хочет официально расследовать предположения вроде этого, не подкрепленные убедительными фактами. Но есть основания для чего-то большего, чем рутинное вскрытие трупа. Надо было бы привлечь более проницательного патологоанатома, чем наши штатные медицинские эксперты.
– Но это бы насторожило прессу, – сказал Кин.
– Знаю, но не могу успокоиться. Уже не впервые меня предостерегают от чего-то, потому что оно обещает много хлопот и расходов. – Хейнс посмотрел на Кина, который, казалось, и не очень слушал его, а затем перевел взгляд на телевизор, передающий полуденные новости.
Группа людей окружила кафедру, с которой выступал Дон Беверли Кэлхоун.
– Вот он опять, – сказал Кин.
– О да, его избрали кандидатом от республиканцев штата.
– Да-а, – произнес Кин и повторил: – и вот он опять.
– Он часто выступает по телевидению, – сказал Хейнс.
– Я не это имел в виду, – осветил Кин. – В последние месяцы каждый раз, когда я чем-то интересуюсь, появляется и он. Его люди пикетировали книжную лавку Мэнни Пирла перед тем, как Перкерсон попытался
