время мы услышали торопливые шаги. Дверь открыла худенькая девчушка с узкими плечиками. Я дотронулся до шляпы.
– Я бы хотел видеть мистера Максисона.
Она удивленно уставилась на нас.
– Но уже слишком поздно! Вы не могли бы подождать до утра?
– Увы. Дело идет о весьма срочном заказе.
Она заколебалась, затем кивнула.
– Подождите немного, – повернувшись, она сделала несколько шагов, затем оглянулась. – Как ваше имя?
– Мое имя вам ничего не скажет, – сказал я.
– О! – удивленно протянула она и удалилась.
– Это Лаура, дочь Максисона. Отец ее обожает. А между тем в ней нет ничего особенного.
Я пожал плечами.
– Если бы у тебя была дочь, ты бы тоже обожал ее, не думая о красоте.
– Ты прав, – согласился Тим.
Дверь отворилась, и мужчина средних лет, худой и сутулый, показался на пороге.
– Добрый вечер, – сказал он. – Что вам угодно? Я чем-нибудь могу вам помочь?
– Да. – Я рассматривал его. Он был плешив, с большим лбом и маленькими проницательными глазками, очень близко поставленными к переносице. У него было лицо, весьма подходящее для человека его ремесла и вместе с тем довольно хитрое.
– Можем ли мы войти? – спросил я.
– Бог мой! – с некоторым колебанием сказал он, но все же отошел в сторону. – Прошу вас. Хотя сейчас и не самое подходящее время, чтобы говорить о делах, – добавил он.
– Лучше поздно, чем никогда, – заметил Тим, чтобы хоть что-то сказать.
Мы прошли коридор и оказались в маленькой приемной, украшенной зеленым ковром. Воздух здесь был довольно затхлый, и к тому же чувствовался какой-то специфический запах. Максисон включил свет и встал возле витрины с миниатюрными гробиками.
– Итак, господа, – нервно проговорил он, теребя галстук, – чем могу быть полезен?
– Мое имя Честер Кейн, если это вам что-нибудь говорит.
Он сделал резкий шаг назад, прижав руки ко рту. Страх перекосил его лицо в гримасе ужаса. Его худое, почти скелетообразное лицо приняло оттенок позеленевшего сыра.
– Не пугайтесь, – продолжил я, внимательно рассматривая гробовщика. – Я пришел, чтобы сделать вам конкретное предложение. Достаточно выгодное для вас, смею уверить.
Он молчал, стуча зубами.
– Прошу вас… – наконец проблеял он. – Покиньте мое заведение… я не могу иметь с вами дел…
Я пододвинул ему стул.
– Садитесь.
Он буквально рухнул на стул.
– Нравится вам это или нет, но мне хочется заключить с вами сделку, – сказал я. – Для начала мне нужно задать вам несколько вопросов. И, если у вас имеется хоть капля здравого смысла, вы на них ответите. Завтра в тюрьме вы должны забрать тело заключенной для похорон. Это верно?
Он задрожал, но упрямо набычил голову.
– Мне нечего вам сказать, – пробормотал он. – У меня официальная миссия в тюрьме, и я не нарушу своего обещания, если…
– Вы будете отвечать на вопросы? – Я навис над ним, подобно горе. – Или мне придется забрать вас с собой?
Достав револьвер, я нацелил его в грудь Максисона. Одну секунду я опасался, что он потеряет сознание, но этого не произошло.
– Нет… нет… – начал он умоляющим голосом.
– Вы будете говорить?
Он слабо кивнул. Я убрал револьвер.
– О'кей. Но отвечайте быстро.
Он снова кивнул. Его дыхание напоминало дыхание астматика.
– Завтра в тюрьме вы должны забрать и похоронить заключенную?
– Да.
– В котором часу?
– В десять.
– А в котором часу вы должны прибыть в тюрьму?
– В девять тридцать.
– Как происходит вся эта процедура?
Он заморгал, но все же ответил:
– После вскрытия я и мой ассистент подготовим тело и, уложив в гроб, привезем сюда, чтобы передать родственникам.
– Тело будет находиться в прозекторской или в камере?
– В прозекторской.
Я скривился, хотя и ожидал подобного ответа. Это означало, что я должен привести мисс Уондерли в прозекторскую, что было весьма затруднительно.
– Гроб готов?
Он кивнул.
– Где он?
В тот момент, когда он вставал, до меня донесся характерный щелчок снятой телефонной трубки. Я тут же метнулся к двери, на ходу сказал Тиму, чтобы тот присмотрел за Максисоном. Вытащив револьвер, я пробежал коридор и, резко распахнув дверь, влетел в комнату. Тощая маленькая Лаура судорожно набирала номер. Увидев меня, она издала придушенный вскрик и окаменела. Я вырвал телефонную трубку из ее рук и положил на рычаги.
– Я и забыл о вас, – улыбаясь, проговорил я. – Пытались вызвать полицию, не так ли?
Гримаса ужаса перекосила и без того некрасивое, бледное лицо девушки. Прижав руки к груди, она уже открыла рот, чтобы закричать.
– А вот этого не надо, – я приложил палец к губам. – Я хочу поговорить с вами.
Она все еще дрожала, но в глазах появилось удивление. Закрыв рот, она осталась стоять, устремив на меня взгляд испуганных глаз.
– Вы знаете, кто я такой, не так ли?
Ей удалось сделать утвердительный жест.
– Я не хочу причинять вам зла, но мне очень нужна ваша помощь. Не нужно меня бояться. У меня неприятности, и вы можете очень помочь мне.
Она еще больше удивилась, несколько раз моргнула, но ничего не сказала.
– Посмотрите на меня, – продолжал я. – У меня ведь совсем не злой вид, не так ли?
Я видел, как страх постепенно покидает девушку. Она выпрямилась.
– Нет, – прошептала она тихо.
– Вот видите. Вы читали то, что обо мне напечатано в газетах, не так ли?
Она кивнула.
– Вы знаете, что арестована мисс Уондерли и ей предъявлено обвинение в убийстве?
Она снова кивнула. Ее страх уступил место любопытству. Я вынул газету, в которой был помещен портрет мисс Уондерли, и показал ей.
– Как вы полагаете, она похожа на преступницу?
Она посмотрела на фотографию и вернула ее мне с задумчивым видом.
– Нет…
– Это не она убила Херрика и, разумеется, не я. Это политическое преступление, и его хотят взвалить на меня лишь из-за того, что я обладаю определенной репутацией.
