конечно, бревно, но ведь это простая неопытность! Если она обучаема, то он сможет показать ей пару своих любимых штучек в постели. Тут все и выяснится.
— Как тебе, Морис?
— Божественно, милая! Не дождусь того момента, когда надену на этот пальчик колечко.
Мэгги и портниха как по команде прекратили шушукаться и с отчаянным видом посмотрели на Дейзи.
— Боже мой, что вы наделали!
— Дейзи, это кошмар…
Дейзи перестала сиять и улыбаться Морису, с подозрением уставилась на своих руководительниц и даже пышные юбки слегка подобрала.
— Вы о чем говорите? Что такого ужасного я сделала?
— Зачем он здесь?!
— То есть как это? Морис — мой жених!
— Вот именно! Разве можно?!
— Да что можно?!
— Нельзя, вот что!
— Что нельзя?
— Нельзя, чтобы он был здесь. Это самая плохая в мире примета, хуже только в день свадьбы подол зашивать.
— Почему?
— Детишек не будет, вот почему.
— Почему ему нельзя здесь быть, я имею в виду?
— Нельзя, чтобы жених видел невесту в платье до свадьбы.
— Глупости! Как же я узнаю, нравится ему платье или нет?
— Ты мне нравишься во всем, милая. И без всего.
— Дело ваше, а только лучше бы ему сюда не ходить!
— Тогда давайте, Морис сейчас уйдет, а мы…
— Не уйду! Это моя невеста!
— …А мы посмотрим другое платье.
— Я не хочу другое, мне нравится это.
— Слышали, любезная? Заверните.
— Как хотите, а только я в своем бизнесе уже сорок лет, и ни разу такого не было, чтоб жених видел — и все хорошо кончилось. Вот в пятьдесят пятом, помню, брала одна кремовое платье с кокеткой, а жених ее возьми и приди расплатиться…
— Морис, тебе правда нравится?
— Очень!
— …А после свадьбишного путешествия он ее топором зарубил. Взревновал, говорили, к экскурсоводу.
— Мэгги, скажи ей, чтоб не говорила ужасов.
— Причиндалы брать будете?
— Кого?
— Аксессуары она имеет в виду. Будем. Дейзи, милая, ты расплатилась? Тогда я жду тебя в машине.
— Интересный у вас жених, мисс Сэнд. А какое колечко он вам подарил?
— Самое лучшее! Спасибо и до свидания.
— Прощайте.
— Что?
— Я говорю, к нам положено один раз приходить — и на всю жизнь. Так что прощайте.
— Прощайте…
Мэгги застеснялась и с ними вместе ехать отказалась. Морис довез Дейзи до дома и помог донести пакеты до двери, однако зайти отказался. Дейзи немедленно насупилась и прямо заявила, что думает по поводу его поведения.
— Знаешь, Морис, если бы не предстоящая свадьба, я бы решила, что ты меня избегаешь. Честное слово, это даже странно…
В следующий момент Морис притиснул ее спиной к запертой двери. Дейзи пискнула и вытаращила глаза. От любимого пахло мятой, хорошим одеколоном и еще чем-то, смутно напоминающим одеколон по составу и мяту по аромату. Интимно-хриплый голос заставил коленки послушно подогнуться и потек сладкой отравой по жилам.
— Я боюсь не удержаться, глупая! Ты слишком сильно меня возбуждаешь, малышка. Я не сплю ночами и то и дело принимаю холодный душ.
— Хо… холодный душ? А зачем?
— А вот сейчас покажу!
В следующий момент Морис забрал у нее ключи, одним махом отпер дверь и втолкнул Дейзи в прихожую. Здесь он отшвырнул пакеты в одну сторону, ключи — в другую, завалил девушку на ковер и стал срывать с нее одежду. Одновременно он пытался расстегнуть брюки, и выходило это все до того непристойно и глупо, что Дейзи все больше костенела в жарких объятиях, вместо того чтобы отдаться, так сказать, буре страстей.
Ей опять было больно, и она сдержалась только потому, что не хотела обижать Мориса. Закусила губу, заставила себя обнять его, сухими губами ткнулась куда-то в шею — и тут же отстранилась, почувствовав на губах капли его пота. Еще через пару минут все кончилось, и тяжело дышавший жених сообщил, что она — потрясающая. Дейзи томно (по возможности) вздохнула, кое-как привела в порядок остатки одежды и проводила своего страстного возлюбленного. Потом вернулась в разгромленную прихожую, морщась от боли уселась на ручку кресла и задумчиво уставилась в стену.
Выводы намечались неутешительные. Даже элегантный джентльмен Морис потерял голову и вел себя, как изголодавшийся тигр, а она — она опять ничего особенного не почувствовала. Если не считать того, что ей снова было больно. И, в общем-то, неприятно.
Проклятие, она и в самом деле ничего не чувствовала! Дейзи вдруг охнула и подалась вперед. Как странно получается — с того момента, как Морис и она… ну, короче, с того самого момента ей ни разу не снились неприличные сны. А ведь она еще помнила, в какое возбуждение они ее приводили! В тех снах Морис был соблазнителен и любим, она его хотела всем сердцем и — что еще важнее для эротического сна — всем телом. Их страсть была действительно жаркой, а наслаждение — почти реальным. Да что там — почти! Реальным! Ведь Дейзи несколько раз просыпалась обессиленная и счастливая, словно и впрямь провела ночь с любовником.
И вот приходит настоящий Морис, и все, как в сказке, движется к законной свадьбе, и жених красив и сексуален, вон, даже до комнаты от страсти дойти не успел, — но только сама Дейзи больше ничего не испытывает, ничегошеньки. Словно исполняет некую повинность, связанную с, скажем так, физическими упражнениями.
Озарение было ярким и четким, как вспышка в фотоаппарате! Причин две. Одна — общая. Она заключается в том, что физиологически Дейзи стала женщиной, а психологически осталась девчонкой. Вторая — куда более печальная. Дейзи — фригидна.
Ну… либо все всю жизнь врут про страсть и любовь, почем зря.
И даже на одну секундочку, на один краткий миг Дейзи Сэнд не заподозрила, что причина может крыться совсем в другом. Конкретно — в ее светлокудром и зеленоглазом красавце-женихе. О нет, Дейзи Сэнд об этом не подумала, напротив, она преисполнилась жалости к Морису, которому приспичило влюбиться в такую холодную и бесчувственную дурочку. Дейзи смутно казалось, что Морис должен из-за этого страдать, и потому она немедленно забыла о своих неприятных ощущениях и самозабвенно принялась жалеть Мориса.
