Миклем двинулся по галерее, сопровождаемый собаками и негром, словно индийский раджа в приключенческом фильме.
— Направо, — скомандовал негр, освещая узкое отверстие, прорубленное в скале, и Дон вступил в узкий, круто поднимающийся вверх проход. С трудом преодолев его, он оказался перед запертой дверью.
— Толкай! — распорядился негр.
Дон толкнул дверь и оказался в ярко освещенном коридоре со стенами ослепительной белизны. Прямо перед ним находилась еще одна дверь, а в нескольких метрах по коридору — третья.
— Сюда, приятель, — негр подтолкнул пленника и открыл вторую дверь. — Ты приведи себя немножко в порядок, а я подожду здесь.
Миклем очутился в великолепной ванной комнате. Сначала он занялся ранкой: промыл ее и прижег спиртом, а потом тщательно побрился лежащей на стеклянной полке бритвой.
Раздевшись, он принял душ и двадцатью минутами позже, посвежевший и отдохнувший, вышел из ванной, обнаружив при этом в коридоре негра, курившего сигарету.
— Ага, — обрадовался тот, — теперь ты, приятель, выглядишь совсем неплохо. Почти как раньше. Идем еще в одно место и не вздумай валять дурака. Там есть парень, который, если ему не понравится твоя физиономия, может сыграть с тобой дрянную шутку.
Он подошел к следующей по коридору двери, постучал и, нажав на ручку, открыл и сделал знак Дону войти, уступая ему дорогу.
Миклем сделал шаг и оказался в просторной комнате, оборудованной под операционную. Было достаточно одного взгляда, чтобы понять: оборудование здесь современное и дорогое. За письменным столом сидел высокий, неопределенного возраста человек в белом халате. Его худое, сероватого оттенка, изрытое морщинами лицо было бесстрастно, а во взгляде холодных выцветших глаз было нечто такое, отчего у Дона по спине побежали мурашки.
— Я — доктор Энгельман, — объявил старик. — Ваша рана не опасна, но ее нужно перевязать. Садитесь, мистер Миклем.
— Нет, спасибо, — чувствуя непривычную робость, отказался Дон. — Я только что сделал все, что нужно, и теперь в полном порядке.
— Как хотите, — сказал он, пристально глядя на Дона. — Может быть, что-нибудь от головной боли?
— Нет, благодарю, — снова отказался Дон.
— Что ж, не стану задерживать вас, мистер Миклем. Но у меня такое чувство, что мы еще встретимся, только тогда уже решать будете не вы.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вам объяснят. — Энгельман сделал знак негру, появившемуся в дверях:
— Уведите мистера Миклема. Негр взял Дона за рукав.
— Вперед, приятель.
Миклем вышел в коридор, негр закрыл за ним дверь, и волкодавы сразу насторожили уши.
— А теперь — к хозяину, — объявил великан. — Будь с ним осторожен, это еще один человек, который может причинить массу неприятностей, особенно если наступить на его любимую мозоль.
— О, да у вас здесь целый музей страхов, — похвалил Дон. Негр рассмеялся.
— Это ты верно подметил, приятель.
Они оказались в конце коридора и, остановившись перед массивной дверью, негр нажал на кнопку в стене. Через несколько секунд дверь распахнулась, и они оказались у подножия каменной лестницы. Негр снова посторонился:
— Давай, приятель, поднимайся.
Дон пошел вверх, считая ступеньки. На тридцать второй он остановился перед очередной дверью. Негр опять нажал на кнопку в стене.
— Я привел мистера Миклема, хозяин, — объявил он.
Дон заметил, что его провожатый говорит в маленький, вмонтированный в стену микрофон. Дверь открылась, и негр подтолкнул Миклема в спину.
Перед ним была просторная, полная воздуха и света комната. Солнце било в широко распахнутые окна. Через эти окна Дон увидел террасу, а за ней лужайку и чудесный сад, полный цветов. Великолепное зрелище! Некоторое время Дон боролся с искушением выскочить в окно, но собаки, будто прочитав его мысли, прошли совсем рядом и, выйдя на террасу, улеглись на солнышке. Путь был отрезан.
Мистер Симон Альскони, одетый в полотняный, красноватого оттенка костюм, сидел в своем любимом кресле. На коленях у него блаженствовал ангорский кот, изредка взглядывая на посетителя любопытными и наглыми голубыми глазами.
В луче солнца ярко блеснул бриллиант на мизинце Альскони, когда тот жестом пригласил Дона сесть в кресло.
— Садитесь, мистер Миклем. Ваш визит доставил мне удовольствие столь же большое, сколь и неожиданное. Извините, что не встаю: как видите, мой Балтазар связал меня по рукам и ногам. Я привык считаться с инстинктами животных. Садитесь в это кресло, чтобы мы могли как следует рассмотреть друг друга.
Дон пересек комнату, уселся в предложенное кресло и с интересом посмотрел на Альскони. Неужели это и есть Черепаха? У него такой добродушный вид. Разве только… Может быть, что-то жестковатое во взгляде. Дон внимательно посмотрел в глаза хозяина замка и понял вдруг, что они плоские, тусклые, словно глаза змеи и черные, как китайская тушь.
Дверь на другом конце комнаты открылась, пропуская коренастого итальянца в белой куртке, который нес поднос. Он поставил поднос между Миклемом и Альскони, молча налил две чашечки кофе и удалился.
— Вы, должно быть, не откажетесь от этого чудесного напитка? — улыбнулся Альскони. — Утро было нелегким, не мешает подкрепиться. Может быть, сигарету?
Дону страшно хотелось кофе, и он не стал отказываться. Негр, стоя возле двери, не отрываясь, наблюдал за собеседниками. Альскони знаком велел ему выйти.
— Когда ты мне понадобишься, Карлос, я позвоню. Гигант вышел на террасу, и два волкодава, лежащие там, лениво взмахнули хвостами. Все трое стали смотреть на Дона через открытое окно. Миклем взглянул на камин и заметил рядом с ним стальную кочергу. Чтобы схватить ее, нужно было встать и сделать два шага. Он мог сделать это раньше, чем собаки кинутся на него. Но что будет дальше? На террасе — Карлос, в саду — охранники, вооруженные карабинами. Даже если он расправится с собаками, уложит этого бандита Альскони и выскочит в сад, предстоит пробежать по лужайке и парку не меньше тысячи шагов, прежде чем перед ним непреодолимо встанет пятиметровая стена, где не будет Харри, который мог бы помочь хозяину вскарабкаться. Тем временем в погоню отправят новых собак.'
Дон с сожалением пришел к выводу, что риск слишком велик.
Альскони, внимательно наблюдавший за ним, вдруг сказал:
— Вы благоразумны, мистер Миклем. Был момент, когда я опасался, что вы поддадитесь этому глупому порыву. Кочерга, конечно, очень соблазнительна. Один из моих гостей даже пытался ею воспользоваться, и мой Джакопо, который скрывается за тем ковром — прекрасный образец флорентийского искусства, не правда ли? — да, так вот Джакопо вынужден был безжалостно зарезать неудачника. — Толстые пальцы гладили голову кота. — Пейте кофе, курите, но, прошу вас, не нужно повторять чужих глупостей.
Дон закурил, бросил взгляд на ковер, закрывающий одну из стен, и пожал плечами.
— Убийство Гвидо Ференци — дело ваших рук? — спросил он.
Альскони улыбнулся.
— Скажем так: я был косвенным руководителем. В моей организации есть люди, которые непосредственно занимаются такими опросами. Мне, вероятно, следует назвать себя: я — сеньор Альскони, последний представитель семейства Вага по мужской линии. Вы, кажется, интересовались этой печальной историей.
— Полиция ею тоже интересовалась, — ответил Дон. Альскони тихо засмеялся.
— Я был разочарован, узнав, что на поиски им понадобилось так много времени. Но и на след
